Лёха в ответ весело смеётся. По его словам, полиция вечно занята, тем более, что на всё Кадухино приходится только три мента. Да, это город. Но нормального ОВД здесь не положено. Есть только «пикет». Основные ментовские силыкилометрах в тридцати, в Рюмашовке. Точно также бесполезно вызывать и ГБРгруппу быстрого реагирования. Ну и ну! Интересный момент А на кой чёрт тогда существуют «тревожные кнопки» (ерундовина, наподобие пульта включения автомобильной сигнализации)? Лёха разъясняет:
Если тут драка, нападение, ограблениеты рыпаться не должен. Ну, там, кидаться врукопашную и прочее. Твоя задачанажать на кнопку и ждать подмоги.
Видел я эту кнопку в кабинете директорши, когда расписывался в журнале выхода на дежурство. Сразу же обратил внимание на то, что сама кнопка на пульте сверху закрыта железным рублём, который крест-накрест примотан изолентой. И как же ею оперативно воспользоваться, если изоленту разматывать будешь чуть ли не полчаса? Оказывается, так делают во всех без исключения магазинах. ГБР одна на целую округу, а до иных своих участков ей ехать, минимум, полсотни вёрст. А они же не на вертолёте! Асфальт тут убогий, осенью и зимой случается гололёд.
И второе. Если случайно нажать на кнопку, за ложный вызов штрафчик могут припаять не хилый. Минимум, «штуки» на полторы. А то и больше. А кому это нужнополтора дня ломать ноги за «здорово живёшь»? Поэтому кнопки и изолируют.
Это всё понятно. Но почему мне её не выдали?
Лёха жмёт плечами.
А потому, что толку с неёшиш да маленько. За всё время работы ею я ни разу не пользовался.
А, вот, я вижу в зале камеры наблюденияуказываю на объектив ближайшей к нам. Можно же просматривать видеозаписи и выявлять тех, кто ворует?
Лёха морщится и отмахивается. Оказывается, просматривать записи мне никто не разрешит. Для этого надо делать запрос в головной офис «Купи!». В головной офис?! Ну, так, это же, получается, полный дурдом! А за каким бесом их тогда, вообще, поставили? Следить за кассирами и охранником, чтобы тот, не дай бог, не присел отдохнуть?
Вот именно! подтверждает он
По словам Лёхи, даже опереться плечом о какой-нибудь стеллажвещь нежелательная. Я обязан ходить, и толькоходить. А если директор магазина застанет меня в тот момент, когда я где-то на секунду прислонился, чтобы дать передышку ногам, он имеет все основания немедленно позвонить в контору. Максимум, через час сюда примчится Васин, и я вылетаю на улицу без надежды на оплату хотя бы обратной дороги. «ЛОМу» очень невыгодно, если из-за какого-то недотёпистого или излишне занозистого охранника торговая сеть расторгнет с ними контракт. Вот это я попал! Этого нельзя, того не смей, так недопустимо, эдакнаказуемо
Лёха убегает, я снова хожу по рядам. Ногихоть отрубай. Просто, невыносимо хочется присесть хотя бы на пару секунд Высматриваю место, где нет зоны обзора камер. Опираюсь грудью и локтями о стеллаж, даю поочерёдно отдохнуть ногам. О-о-о-о! Какой же это кайфхоть чуточку расслабиться. Внимание! Анька идёт по рядам. Всё, «перекуру» конец. Надо срочно изобразить из себя «крутого секьюрити». Она подходит ко мне и дотошно расспрашивает о результатах дежурства. Докладываю, что «в Багдаде всё спокойно». Она разочарованаЛёха к этому моменту, как минимум, кого-то уже поймал бы, а кого-то ещё и отмутузил бы в подсобке.
Обед. Анька, которую я разыскал у касс, объяснила, что обедать у них положено строго по одному. Еду, которую я собираюсь употребить прямо здесь, следует покупать в её присутствии. Потом мы с ней пойдём в «офис» (кабинет директора), и там она наклеит на продукты специальные марки. Если я что-то купил в другом магазине, то надо предъявить чек. Продукты, которые собираюсь взять в общагу, можно купить только вечером, перед закрытием. Потом их надо будет вместе с чеком показать на выходе Ну, морока! Пока все условности выполнишь, и аппетит пропадёт.
Иду к Рустаму. Он занятснимает с продажи просрочку. Занят будет ещё около часа. А есть-то уже хочетсяё-моё! Выручает Феруза. С согласия Аньки она берётся постоять минут двадцать у алкогольного отдела, пока я буду обедать. Влетаю в столовую, а она занятаобедает кассирша Шура, судя по натуре и манераманархистка, пофигистка и хулиганка. Увидев меня, машет рукойзаваливай! Развожу руками:
Говорят, больше, чем одному тут находиться нельзя
А пошли бы они «лесом»! морщится Шура, принимаясь за чай. Если всю эту дебилистику выполнять, можно от голода «крякнуть».
Всё понятно. Приступаю к обеду. У меня в запасе уже не более восемнадцати минут. Всего за пятнадцать я успеваю употребить всё, что принёс из дому, и даже выпить чаю. Бегом в зал, а у алкогольного отдела пустоФеруза исчезла. Лихо! Пробегаю вдоль стеллажей со спиртнымвсё, как будто на месте. Бегу к кассам, выясняю, брали ли алкоголь последние минут двадцать? Да, куплены две бутылки коньяка. Появляется Феруза.
Алэксей, извини, Анна Ныколаевна послала меня убыраться на складе.
Вот это подстава! Ну, Анька Ладно, продолжим свою «славную» топтунскую работу. День идёт своим чередом. Хожу по рядам, пытаюсь заглянуть в сумки (шесть, а то и семь из десяти покупателей оставлять их в камере хранения не желают демонстративно), пытаюсь поймать крадунов. Но это пустая затея. Наблюдая за некоторым парочками, прихожу к выводу, что красть тут можно особо и не напрягаясь. Например, в тот момент, как один будет отвлекать моё внимание, другой имеет неплохие шансы спрятать за пазухой и вынести любой товар. Ближе к вечеру потихоньку начинаю звереть. Ноги уже совсем как не мои, поднывает спина, настроение хуже худшегозадержаний ни одного, администраторша смотрит косо.
Когда на часах появляются долгожданные десять вечера, испытываю неописуемое ликованиесвершилось!!! Всё-таки, выдержал я этот нескончаемый, бешеный день. Опечатываю двери подсобок и складов, просматриваю сумки кассирш. Потом показываю Аньке свою, и мы с ней самыми последними выходим на улицу. Она уезжает домой на такси, я топаю пешком в самый дальний конец улицы Овражной. В принципе, такси могу вызвать тоже. Помощница Васина пообещала, что к моей денщине в одну «штуку» будут приплачивать ещё и стольник на такси. Всего за вахту выйдет дополнительные две тысячи. Вроде, сумма и не очень большая, но, всё равно, лучше уж пешком побегать, чем эти деньги терять!
И вот, минут через пятнадцать подхожу к общаге. Жму на кнопки домофона. Гудки идут, Лёха не откликается. Звоню на его номертелефон не берёт. Ключи он мне в обед, паразит, так и не отдал, объяснив это тем, что «прямо сейчас» идёт в общагу, и будет там уже неотлучно. А на деле-точто? Или дрыхнет, как конь бельгийский, или к какой-то из своих ухажёрок поскакал. И, что же мне теперь делать? К счастью, в начале двенадцатого появляется Рубен. До двенадцати на кухне занимаюсь ужином, в двенадцать падаю на койку как подкошенный. Засыпаю мгновенно, словно проваливаюсь в бездну.
Четырнадцатое ноября
Проснулся ровно в шесть без будильника. Что снилосьне помню. Побежал умываться, а из комнаты, в которой окопался Лёха, доносится громкий храп. Кстати, устроившись от всех отдельно, он, можно сказать, явил гуманизм: судя по издаваемым им децибелам, в одной комнате с ним мог бы спать только глухой.
Вчера, уже перед вечером, я забежал в соседний с нами «шоп» канцтоваров, купил там десять штук школьных тетрадок. Решил записывать все хохмы и прибабахи своего нынешнего житья-бытьяоднажды хоть будет что вспомнить. Всего две недели назад у меня была, хоть и отстойненькая, но постоянная работа. Теперь я, по сути, в «свободном полёте» (ну, не принимать же за что-то постоянное это зыбкое, реально не оформленное трудоустройство «топтуном»?!). Край, как интересно: чем же она закончится, вся эта моя эпопея? Удастся ли найти хоть что-нибудь стоящее, в смысле работы, или придётся-таки идти в ступковские дворники? Ну а пока что яохранник. Хотя, и это, надо думать, пока под вопросомудастся ли удержаться?
Рубен уже «на взлёте». Попросил у него ключион же всё равно приходит почти на час позже меня! Рубен в сомненииа вдруг, получится какая-нибудь накладка, и он сам тогда не сможет войти? Обещаю ему под «честное пионерское», что если накладка и случится, то он может мне позвонить. Ну а я, невзирая абсолютно ни на какие обстоятельства, с работы сорвусь немедленно, и ключи ему принесу. «Честному пионерскому» он верит, и ключи отдаёт.