Куда они бегут? торопливо спросил Виктор, уже садясь в машину.
К Иргизу. Мы должны перехватить их до того, как они, достигнут берега. Иначе они уйдут.
Виктор помнил, какие крутые берега у этой самой большой в этой местности реки. Как только кабаны пересекут реку, они уйдут в пойменный лес, и там их уже никто не сможет найти.
Они мчались опять вдоль лесополосы. На этот раз она была слева от них.
Смотри внимательно. Они должны быть где-то здесьпроговорил руководитель.
Хотя гонка длилась уже больше получаса, но возбуждение погони до сих пор не покинуло их. Виктор с напряжением вглядывался в покрывающееся инеем окошко двери. Печка была выключена, чтобы не таял снег. Все были в валенках, и если бы теплый воздух циркулировал по машине, то снег уже давно стал бы водой, а вода промочила бы ноги всем троим, что, учитывая температуру за бортом в минус двадцать, было чревато.
Виктор не обращал внимания на иней, просто время от времени стирая его рукавом фуфайки и все смотрел. С надеждой и радостью. Пытаясь увидеть бегущих свиней.
Они пересекли асфальтовую дорогу. До берега Иргиза оставался один километр.
И вот оно чудо свершилось. Машина начала обгонять еле бегущее стадо. У Виктора в душе, что-то шевельнулось, но тут же исчезло под натиском первобытного инстинкта.
Вот они!!! радостно закричал он.
Отлично, произнес руководительТак. Василь Петровичобратился он к водителю. Обгоняй их метров на сто и тормози. Будем встречать. Виктор готовьсядобавил он.
Виктор уже давно был готов. Все тело его дрожало от возбуждения. Он даже не решился раскрыть ружье, чтобы проверить патроны и стволы. Испугался, что может не закрыть его, так дрожали руки.
Наконец стадо осталось позади.
Тормози. Выходим, раздались отрывистые команды руководителя, и Виктор рванул на себя ручку двери.
Еще мгновение и они, выстроившись в ряд, застыли в ожидание стада, вскинув оружие к плечам.
Прошло несколько секунд и стадо появилось. Они уже не могли бежать, они медленно шли. Почуяв людей, передние остановились и задние обогнали их. Перед Виктором выросла шеренга, узких и длиннорылых морд свиней, с шевелящимися пятаками. Он даже опешил от такой метаморфозы. Ведь когда видишь кабана с боку, он кажется тебе таким большим, но взгляд спереди показывает тебе только узкую морду, прижатые уши и удивленно двигающийся пятачок.
Быстро выбрав цель, Виктор нажал на спусковой крючок. Последовал толчок в плечо. Рядом раздались еще два выстрела.
Поняв, что здесь не пройти. Стадо начало разворачиваться. Одновременно, больше десятка свиней, стоящих плечом к плечу, сделали налево, кругом и пошли назад.
Поймав мушкой подсвинка на развороте, Виктор выстрелил ему в лопатку. Молодой кабанчик сразу ткнулся в снег. Пуля Полева с десяти метров, уложила его на месте мгновенно.
Свиньи, пробежав метров пятьдесят лесополосой по своему следу, покинули ее, и вышли на пашню. Они побежали по полю неторопливой трусцой, видно сил у них уже не осталось, а спасительный берег был уже так близко и одновременно так далеко.
Виктор хотел было броситься посмотреть, есть ли раненые, но окрик руководителя заставил его вскочить в машину.
В этом месте на пашне было очень мало снега, и поэтому машина не могла двинуться за ними следом. Поэтому погрузившись в уазик, "охотники" бросились продолжать погоню. Для этого они быстро проехали вдоль лесополосы и помчались по берегу реки параллельным курсом с уставшими кабанами.
Через запотевшее стекло машины иногда можно было увидеть, как посередине поля бегут уставшие свиньи. Скорость их бега уже упала до не торопливой трусцы, видно и их железные силы подошли к концу.
Железный, четырех колесный конь, быстро обогнал бегущее стадо, и "охотники" стали искать наилучшее место для встречи.
Виктор, обратился к молодому охотнику руководительСейчас мы их встретим и сделаем еще один залп. Так что готовься.
У меня кончилась картечь и пули. Можете поделиться? произнес он в ответ.
Руководитель молча протянул ему несколько патронов.
Быстро осмотрев их, Виктор вставил как всегда картечь в верхний ствол, пулю в нижний.
Кого выцеливать? спросил он.
Тех, кто побольше. Мелочь лучше не трогай.
Хорошо.
Пока они говорили, водитель уже нашел наилучшее место для выезда в поле. Это был овражек, который глубоко вдавался в поле. И как понял Виктор это, и было лучшее место для встречи. Кабаны ни за чтобы не миновали его. Они обязательно пошли бы по нему. Потому что эта промоина спускалась к самому берегу Иргиза и давала им прекрасную возможность спуститься на лед реки и пересечь ее, не прыгая с обрыва. Они видно знали эту тропу и поэтому шли к ней.
Проехав по промоине к полю, машина остановилась и все вышли из нее. К ним не спеша подходили кабаны. Сердце Виктора опять участило свой ход. Быстро осмотрев стадо, он выбрал для себя самую большую свинью и выстрелил в нее. Она даже не посмотрела на него. Просто равнодушно шла мимо.
Еще один выстрел, тот же результат. Рядом раздались еще выстрелы. И свинья, наконец, упала. Виктор быстро переломил ружье, чтобы перезарядить, но тут как будто пелена упала с его глаз. Рядом с ними, не обращая на них никакого внимания, шли усталые свиньи и поросята. Они напомнили ему кадры военной кинохроники, когда перед камерами немецких солдат шли пленные советские бойцы. Они шли с потухшими глазами, усталые и голодные. Им было уже все равно, что с ними будет.
Так и эти поросята, медленно бредущие сейчас мимо него, были смертельно усталые и равнодушные. Они пробежали за сегодняшний день не меньше тридцати километров. Они устали. Зверски устали. Их мысли были написаны у них на мордах.
Делайте с нами что хотите. Мы сделали все, что смогли, чтобы выжить. Но сейчас мы просто устали.
Виктор прямо читал их мысли. Все его существо, воспитанное на книгах Виталия Бианки, Эрнеста Сетон-Томпсона, Александра Формозоваэтих великих людей, вернулось к нему и придавило его разум нестерпимым стыдом. Что он делает? В кого он превратился? Что с ним произошло?
Он не мог ответить на эти вопросы. Оп просто смущенно озирался вокруг, сгорая от стыда. Он думал увидеть в глазах руководителя и его водителя такое же смущение, но его не было. Их взгляд светился огнем утоленной крови. В нем была радость победы. А Виктор смотрел на них и не понимал.
Что же это такое? Задавал он себе вопрос. Выходит, им нисколько не стыдно за то, что они сделали. Для них это в порядке вещей. Вот так догнать и расстрелять беспомощное стадо диких свиней, просто потому что оно на свою беду оказалось у них на пути.
Ужас охватил его душу. Ему захотелось заорать благим матом, потом вставить два оставшихся патрона в стволы и в упор расстрелять эти самодовольные лица людей, которые, по его понятиям должны были уважать природу и беречь ее, а не таким варварским способом уничтожать ее, в попытках полакомиться дармовой кабанятиной.
Он едва не совершил задуманное. Но глядя вслед медленно исчезающим в овраге поросятам, потому что в стаде не осталось ни одной взрослой свиньи, он понял, что уже ничего нельзя исправить, он им уже не сможет помочь, а его просто посадят за двойное убийство. И никто из судей и прокуроров не поймет, за что он убил своих товарищей по охоте. Никто его не сможет понять, даже отец. И за то, что он сегодня натворил, ему придется отвечать только перед самим собой. И сколько он будет нести на своих плечах бремя раскаяния, он не знал.
Ты чего застыл? Произнес Петр Иванович. Давай грузим эту свинью и поехали назад.
Немного очнувшись, Виктор огляделся и понял, что все они, ослепленные жадностью, стреляли в одну, самую большую свинью. Она сейчас одна лежала невдалеке, и ее надо было срочно загрузить в машину
Подогнав поближе уазик, они втроем закинули тушу в багажник.
Сейчас встретим этих, которые начали погоню и надо будет наврать им, что свиньи ушли в лес, донесся до Виктора разговор двух, сидящих впереди людей.
Ты Витька давай поддакивай. А я буду говорить, продолжал руководитель.
Ты не видел, кто-нибудь упал, когда они вышли из лесополосы? Тех, что там остались они не увидят, главное, чтобы в поле не было видно.
И тут Виктор вспомнил, когда стадо устало выбежало из кустов, после их залпа, одна свинья, отбежав метров пятьдесят от дороги, устало опустилась на землю. Тогда он только мельком увидел это и забыл. Сейчас это воспоминание обожгло его раскаленным железом.