А дальше все смешалось, и как ни старался, вспомнить Натаниэль мог только обрывками. Помнил, как выпускал стрелу за стрелой, вой тварей, азартный рев Огрена, отчаянное богохульство мага, Помнил, как его сшибли с ног и какая-то тварь, оседлав, тянулась ножом к горлу, а он изо всех сил отталкивал этот нож, понимая, что долго так продолжаться не может - а потом чудовище всхрапнуло и обмякло, явив за собой Элиссу. Та выдернула клинок из-под затылка твари, пинком спихнула ее с Натаниэля, коротко бросила - "вставай" -- и миг спустя снова мелькала где-то среди рева и гомона.
Натаниэль поднялся, но врага на его долю уже не осталось. Только Огрен вытирал секиру обрывком, кажется, с одежды порождения тьмы, а Элисса негромко честила его - похлеще, чем несколько минут назад выражался колдун - выговаривая за то, что увлекся, в азарте, и пропустил врага за спину, к тем, кто в рукопашной - ну совсем никак. Гном мрачно таращился в землю и не отвечал.
-- Все, что ли? - ошарашенно выдохнул Натаниэль.
-- Все. - Элисса улыбнулась - неожиданно легко и открыто. - Не похоже на героическую битву из книжек для воспитания благородного юноши?
-- Не-а... Бардак какой-то.
-- Он и есть, -- она глянула повнимательней и улыбка померкла.
Натаниэль, проследив ее взгляд, провел ладонью с шеи на плечо - стало мокро.
-- Царапина.
-- Сейчас посмотрим. Андерс?
-- Царапина, -- подтвердил маг.
-- Огрен, чтоб тебя... -- она вздохнула. - Впрочем, сама виновата, а то не знала, кого прикрывать оставила. Все, веселье кончилось. Пойдем.
Маг и гном слаженно шагнули, почти сомкнувшись плечами за Элиссой. Натаниэль пристроился в арьергарде, только сейчас сообразив, что если все пойдет так, как он недавно попросил, ему придется прикрывать спину убийце отца. Которая несколько минут назад спасла ему жизнь.
========== 2 ==========
Впервые за последние дни Натаниэль был сыт, чист, выбрит и чувствовал себя совершенно здоровым - по крайней мере, телесно. Что до душевного покоя - с ним, похоже, придется распрощаться насовсем.
Варел, услышав приказ Стража-Командора, не повел и бровью, тут же вызвал слугу, которому велел сопроводить, показать и прочая и прочая. Кормить отдельно его никто не стал - много чести, но пища в солдатской харчевне оказалась на удивление сносной. Никаких изысков, разумеется - но еда была доброй, а пиво - неразбавленным. Все было бы хорошо, если бы Натаниэля не угораздило прислушаться к солдатской болтовне.
Они готовы были боготворить нового Стража-Командора. Обычные солдаты, замковый гарнизон -- не Стражи, прошедшие Посвящение -- помимо повседневных сплетен и хвастовства любовными победами, рассказывали, как едва-едва прибывший Страж-Командор, вдвоем с рекрутом Стражей прорубалась сквозь порождения тьмы лишь для того, чтобы принести раненым бинты и зелья. Как она же, подобрав по дороге отступника и гнома - старого знакомца, как потом оказалось, прошла сквозь всю крепость, чтобы в последний миг отвести нож от горла сенешаля. Как она прошерстила всю башню от верхушки до самого глубокого подвала, чтобы найти выживших после внезапного нападения порождений тьмы. И нашла. Как, еще не остыв от боя, стоя перед отрядом храмовников, задвинула мага себе за спину и сказала, что своих людей не отдаст никому - пусть хоть сам Создатель явится по их душу.
Натаниэль счел бы все это обычными байками, преувеличением, на которые так горазды простолюдины. Если бы не рассказ о том, как Страж-Командор, не успев снять доспех, села за стол рядом с простыми вояками, и, едва пригубив, вломилась на кухню и устроила поварам такой разнос, что до сих пор при одном имени вздрагивают, и даже пиво не разбавляют. Потому что придумать подвиг легко, но до мелочной заботы о том, чтобы самый захудалый из людей был сыт и обихожен, снисходит далеко не каждый - и вот в этом простолюдины обычно бывают честны. Сам Натаниэль помнил книжные наставления о том, что низшие чины нуждаются в заботе почти, как дети, но ни разу не видел, чтобы кто-то воспринимал эти наставления всерьез. Но она, похоже, воспринимала, потому что, оглянувшись на гул у двери, Натаниэль увидел, как в харчевню входит женщина со свежими разводами на доспехе - видимо, путь из Амарантайна не оказался прогулкой, держа за ремешок, точно корзинку, снятый шлем. И то, что подали ей, ничем не отличалось от того, что видел в своей тарелке Натаниэль. Гном, пригубив пиво, одобрительно крякнул, маг скривился, сказал что-то про вино, гном обозвал его неженкой, посоветовав не капризничать. Элисса насыщалась быстро и молча, едва ли замечая, что ест - так бывает с людьми, уставшими до крайности, когда уже не чувствуется голода, но разум еще помнит, что тело надо кормить. Но едва ли это замечали простые вояки и было очевидно - только за то, что она не брезгует обычным солдатским хлебовом, гарнизон не просто станет носить ее на руках - умрет по первому слову. Натаниэлю было интересно лишь одно - надолго ли ее, дочь одного из знатнейших людей королевства, хватит на подобный маскарад.
Но час спустя, когда он возился в портомойне - смену белья и одежды Натаниэлю выдали, но предупредили, что об их чистоте он должен заботиться сам - пытаясь сообразить, что с этим делать, высокородному дворянину до сей поры как-то не приходилось собственноручно стирать грязную одежду, вошла Элисса с узелком в руках, плеснула в шайку кипятку и принялась за дело. Получалось на удивление ловко. Без доспеха, в безрукавке и штанах она выглядела, как ни странно, еще жестче, чем при оружии. Достаточно было посмотреть, как играют мышцы на, вроде бы, тонких руках, и как небрежно она выплескивает воду из лохани, которая была тяжела даже Натаниэлю. Полноте, да правда ли она дочь тейрна Кусланда? Девушка - а ведь они почти ровесники, вспомнил Натаниэль - выросшая в холе и неге?
-- Благородная тейрна не боится испортить руки? - не удержался Натаниэль, не забывая краем глаза смотреть, что и как она делает.
-- Неужели я буду совать грязное исподнее денщику-мужчине?
-- Но снизойти до занятия, подобающего крестьянке?
-- Ты же снизошёл, -- она усмехнулась мотнув подбородком в сторону лохани, что стояла перед Натаниэлем. - Кстати, не вздумай заливать шелк щелоком. Я в свое время так единственную оставшуюся от дома рубашку убила окончательно.
-- Я лишен всех прав состояния, - хмыкнул в ответ Натаниэль. - Считай, простолюдин.
-- А я - Серый Страж. Когда мы год носились по закоулкам Ферелдена, пытаясь остановить мор, кто, по-твоему, стирал мои окровавленные тряпки во время обычного женского нездоровья? Последний потомок Каленхада?
Натаниэль, не ожидавший подобного бесстыдства, вспыхнул. Но отступать не годилось.
-- Мог бы и расстараться для любовницы.
-- Если продолжить твои рассуждения -- стоит ли мне сделать вывод, что ты готов собственноручно помочь своей даме ликвидировать следы бурной ночи, если те могут ее скомпрометировать? - яда в голосе хватило бы на то, чтобы отравить всех обитателей эрлинга.
Натаниэль склонился над лоханью - еще немного, и пылающее лицо превратит воду в кипяток.
-- Когда Роуэн со своим возлюбленным скрывалась от орлесианцев, за ними не таскался обоз с прачками и судомойками. Что не было зазорно будущей королеве, не окажется зазорным и дочери тейрна. И уж тем более - Стражу, среди которых былые звания не имеют значения. - Она усмехнулась. - А руки... Люди твоего отца испортили мне лицо, так что руки уже не имеют значения.
-- Вы были сами виноваты!
-- Конечно. Хотя бы в том, что не оказались овцами, безропотно позволившими себя зарезать.
Элисса бросила в лохань тугие жгуты выжатого белья, подхватила ее, упирая в бок, точно деревенская баба.
-- Закончишь - зайди ко мне. Туда, где был кабинет эрла. Поговорим.
Натаниэль с отвращением бросил на лавку мыльную одежду, тоскливо выругался. Кажется, проще было все-таки сдохнуть.
Пока он бродил по людским помещениям, было еще терпимо - ребенку нечего делать в тех частях замка, где обитает и работает прислуга, нахватается еще неподобающего, не ровен час. Но когда Натаниэль зашел на господскую часть замка, сознание потери ударило под дых, скрутив не на шутку. Вот здесь, вдоль длинного перехода, висели портреты предков, вплоть до самого основателя. А вот в этом коридоре - он прислонился лбом к камню, смаргивая с глаз пелену -- не было видно стен под гобеленами, собственноручно выткаными матерью. Дверь в кабинет отца словно стала меньше, но все равно пришлось долго собираться с духом, прежде, чем постучать. Отгоняя наваждение - стоит открыть дверь, и отец поднимет голову от бумаг, улыбнувшись, укажет в угол, где стоял мягкий пуфик и этажерка с картами. Натаниэль тихонько устраивался в этом углу, разворачивал карты, представляя себя капитаном, ведущим корабль в неизведанные земли. Там были дикие звери, кровожадные варвары и смуглые красавицы от которых он, по младости лет, не ожидал ничего, кроме восхищения мужественным капитаном и "трепетного поцелуя" -- почему трепетного, кто его знает - теперь. Из дальних странствий возвращал голос отца, говоривший, что на сегодня дела закончены - и тогда можно было взобраться к нему на колени, обхватив руками за шею и потребовать историю "про войну". И отец рассказывал - как прогоняли с родной земли орлесианцев, про молодого принца Мэрика, про будущего эрла Южного Предела и ... про Брайса Кусланда, чья дочь теперь распоряжается в чужом замке, точно в своем.