Ну вот. Теперь вы знаете нас обеих.
Так или иначе, да, я догадываюсь, почему к нам приехала полиция, но подробности мне неизвестны. Во-первых, непонятно, почему вообще в это дело вмешалась полицияи тем более почему они решили поговорить со мной. Зачем полицейским заниматься такими мелочами? Ну сбежала какая-то девчонка с бойфрендом, не сообщив маме. Разве это преступление?
Черт. Наверное, не надо было мне упоминать Джека. Может, в этом все дело. Но я так привыкла считать его выдумкой, что, даже сказав его имя вслух, не почувствовала, что он настоящий. Бонни никогда не рассказывала мне про него ничего конкретногои фотографий я тоже не видела. А те крупицы сведений, которыми она все-таки делилась, звучали как плохо продуманная ложь. Сколько ему лет? Он старше меня. Как вы познакомились? На флейте. Я решила, что она просто завидует тому, что у меня есть Коннор, и придумала себе парня. Ну и ладно, зачем разрушать ее иллюзию!
Знаю, что звучит это странно, но у Бонни всегда было богатое воображениеособенно в том, что касалось мальчиков. Она слишком любила мечтать и читала слишком много фанфиков. Когда нам было по четырнадцать, она вернулась из летнего лагеря и стала взахлеб мне рассказывать про своего нового парня по имени Фредди. И я ей поверила, потому что с чего бы мне ей было не верить. Лишь через полгода до меня дошло, что Фредди был плодом ее фантазии: вернее, такой мальчик и правда существовал. Бонни была в него влюблена, и в последнюю ночь перед отъездом они поцеловались. Но вот, собственно, и все.
Так что теперь вы понимаете, что «Джек» казался мне либо полностью вымышленным, либо просто другом Бонни из оркестра, с которым она бы хотела встречаться. Иначе почему бы ей не познакомить меня с ним?
Я выхожу из душа и иду в комнату, пытаясь собраться с мыслями. Сейчас около четырех, а значит, прошло часов двенадцать с первого сообщения Боннии шесть с первого звонка ее матери. Неужели за это время она так напугалась, что вызвала полицию? Хотя откуда мне знать, может, у родителей мозги работают по-другому.
Я вытираюсь, пытаясь решить, нужно ли мне спешить вниз (как и было велено) или затянуть приготовления как можно дольше. Пока сушу волосы, вспоминаю, что делала в последние двенадцать часовтак, на всякий случай, вдруг они спросят. Да ничего особенного я и не делала. С утра приготовила гренки для Дейзи, моей младшей сестренки. Ее наказали за то, что она хулиганила в школе, и мне стало ее жаль. Потом Кэролин начала допрашивать меня насчет Бонни, и я подумала, что надо бы смыться из дома. И пошла в гости к бойфренду. Моему чудесному и совершенно нетайному бойфренду по имени Коннор.
Я набрала его, чтобы предупредить, что скоро приду, но он не ответил. Поэтому я отправила ему СМС. Для нас такое в порядке вещей, поэтому я знала, что он не будет возражать. Путь до его дома занял у меня минут пятнадцать: мы оба живем в городке под названием Ларкинг (захудалый поселок в графстве Кент). Когда я добралась, он уже ждал в дверях. Он не успел привести себя в порядок: волосы торчали во все стороны, без рубашки, из-под джинсов выглядывала резинка синих трусов. Однако он все равно улыбался, просто светился улыбкойкак и всякий раз при виде меня. Когда я входила в дверь, он наклонился и чмокнул меня в губы. У поцелуя был вкус арахисового масла.
Эй, ты что, только что встал?
На Коннора это совсем не похоже: обычно в семь утра он уже на ногах.
Он пожал плечами:
Я лег только под утро.
Ох, черт. Прости.
Все уже хорошо, не переживай.
А что случилось?
Я не знала, стоит ли вообще спрашивать. Однако Коннор совсем не разозлился:
Мама упала.
Черт, повторила я.
У мамы Коннора ревматоидный артрит, и Коннор ухаживает за ней с восьми лет. С ними живет его бабушка и приглядывает за ними обоими, хотя ей уже за семьдесят и теперь помощь ей нужна куда больше, чем самому Коннору.
С ней все хорошо, добавил он. Ну, вернее, не все. Но более-менее. Пришлось свозить ее в больницу, но все обошлось. Всего пара переломов.
Пара?! в ужасе повторила я.
Я попыталась напомнить себе, что в доме у Коннора это считается за «все обошлось». Но все равно подумала, каково было бы мне, если бы Кэролин провела полночи в больнице. Да я бы потом неделями об этом не затыкалась. Однако для Коннора это столь обычное дело, что он даже СМС мне не написал.
Он улыбнулся:
Да, всего пара. Она сейчас спит, и бабушка тоже.
Ты тоже иди, поспешно ответила я. Я пойду.
Он потряс головой:
Вот уж нет. Оставайся, конечно.
Он снова наклонился, чтобы поцеловать меня: ему приходится нагибаться для поцелуев, но я от этого в полном восторге. Мы простояли так пару минут, и из моей головы выветрились все мысли о сломанных костях и сбежавших подругах.
На первый взгляд из нас с Коннором не должно было получиться хорошей пары: стеснительный рыжий парень и школьная оторва. На самом деле Коннор совсем не стеснительныйа я совсем не оторва. Правда-правда. Порой находятся люди, которые способны увидеть за вашей репутацией настоящего человека.
Вот вам несколько факторов про Коннора Эллиота:
ему шестнадцать лет и полгода;
над ним издевались в школе с седьмого по девятый классы, но он никогда об этом не рассказывает;
он любит птиц и хочет стать орнитологом, и он ужасно горд своим увлечением, совсем его не стесняется, хотя одноклассники делают все, чтобы ему стало неловко;
он может распознать птицу по чириканью;
он хорошо готовит;
у него дислексия, как и у меня, но он старается хорошо учиться и любит читать;
у него голубые глаза и волосы цвета паприки;
когда ему было девять, он сломал нос, и теперь у него на носу горбинка;
его мама с бабушкой говорят, что он лучший мальчик в мире;
я с ними согласна.
Все думали, что у нас ничего не получится, и если мы и начнем встречаться, то наши отношения долго не продлятся. Но мы вместе уже больше года и очень счастливы. Эдакие ветераны, выжившие в окопах подростковой любви.
Я не задержалась у Коннора надолго: он изо всех сил пытался это скрыть, но мне-то было очевидно, что он до смерти устал. Мы пару часов провели у него в комнате: смотрели телик, целовались и играли в «Портал»единственную компьютерную игру, в которую я согласна играть, хотя Коннор настаивает, что она устарела и мне надо попробовать что-нибудь поновее. Время от времени он уходил насыпать нам чипсов и проверить, как там мама с бабушкой. Они все еще спали, утомленные ночными переживаниями.
Мне пора, сказала я наконец, когда он во второй раз задремал на моем плече.
Не, оставайся, начал было он, но не договорил и зевнул во весь рот, а потом рассмеялся: Ну ладно, может, я немного устал. Но все равно не уходи.
Я приду завтра. Когда ты немножко оклемаешься.
Он состроил гримасу, как малыш, который не желает отрываться от мультиков и идти спать.
Но ведь ты уже здесь! Это неразумное расходование времени с Иден.
Я закатила глаза:
Хватит уже, дурачина. Иди спать.
Но сначала пообнимаемся?
Он откинул одеяло и зарылся под подушки.
Какой ты у меня брутальный. Как мне вообще жить с таким мачо?
Он рассмеялся и притянул меня к себе под одеяло. От его худощавого тела веяло таким теплом и уютом, что я не смогла устоять. Коннору неведомы комплексы, от которых страдают буквально все мальчишки нашего возраста. Однако и самовлюбленности в нем нет. Просто он знает, что для него важно, и знает, что бесполезно тратить силы на переживания о том, что онне самый мужественный мужчина своего поколения. Именно поэтому я в него и влюбилась, на самом-то деле. И еще потому, что он теплый, как батарея в разгаре зимы.
В общем, у Коннора я просидела недолго. Даже не рассказала ему про Бонни. Получается, ушла я от него около двух, вернулась домой, пару часов потупила и решила, что посижу подольше в душе, от которого меня и отвлекла Кэролин.
И вот теперь я сижу в комнате, а внизу меня дожидается полиция. Натягивая джинсы, я решаю, что буду продолжать рассказывать свою маленькую ложь, как и обещала. Утренние сообщения Бонни все равно мало бы на что повлиялии мне не хочется, чтобы Кэролин злилась на меня за то, что я ей наврала.