Подпоручик, это же личный санитарный поезд императрицы Александры Фёдоровны! Ну и дела?! Мы спасены, подпоручик! громко закричал капитан. Мы спасены! Скоро ты сам увидишь, что значит находиться в этом поезде.
Первым на перрон из поезда сошёл высокий моложавый генерал.
Я, генерал Риманначальник собственного военно-санитарного поезда государыни императрицы Александры Фёдоровны, громко объявил он.
Затем посмотрев по сторонам, гневно закричал:
Где начальник станции? Ко мне его немедленно! Где начальник госпиталя Кельцы? Почем я его не вижу? Ко мне его! Срочно!
Перед генералом появился начальник станции без фуражки и распахнутой шинели.
Вы кто такой? Начальник станции? Да какой вы начальник станции в таком виде!!! Привести себя в порядок! Немедленно!!! Старший поездной врач! Архипов! Вы почему стоите? Замёрзли что-ли? Начинайте погрузку раненых!
Санитары занесли Орлова в вагон. Павел сразу же понял смысл слов капитана с загипсованными руками. В вагоне была идеальная чистота. Приятно пахло цветами. Павла положили во втором купе на белоснежную простыню. На столике в маленькой вазочке стоял букетик свежих фиалок. На окнетёмная толстая штора и накрахмаленные голубые занавески.
Сразу же появился молодой человек в белом халате, надетом поверх офицерского кителя.
Здравствуйте! Я подпоручик Унский, заместитель старшего поездного врача. Дело в том, что все раненые и больные этого собственного поезда государыни императрицы Александры Фёдоровны подлежат особой регистрации. Поясняю, она нужна для того, что бы вы получили специальное пособие от канцелярии государыни.
Унский открыл толстую тетрадь и записал в неё все данные Орлова.
Раненых грузили до самой ночи, после того как все купе и, даже, коридоры были заполнены, поезд направился в Киев.
Рано утром в купе, где находился Орлов, появились две сестры милосердия. В накрахмаленных белоснежных передниках и платках с вышитыми красными крестами. Лица до самых глаз закрыты марлевыми повязками. Одна из них была стройная и высокая, втораячуть ниже и покрупнее телом.
Доброе утро! Как вы себя чувствуете? обратилась высокая ко всем находившимся в купе.
Выслушав ответы, она тоном приказа сказала Орлову:
Так, юноша, начнём с вас. Сейчас мы поменяем вам повязки!
Я не юноша! вдруг обиделся Павел. Я подпоручик!
А что подпоручик не может быть юношей? искренне рассмеялась высокая сестра милосердия и нагнулась к Павлу.
И в этот миг Орлов увидел её глаза. Это были два глубоких синих озера. Именно синих! Именно глубоких! Он смотрел в них и не мог оторваться.
Нина Константиновна, сказала вторая сестра милосердия, я зафиксирую ему левую ногу, а вы попытайтесь снять старый бинт.
Давайте, Зоя! согласилась высокая.
Сёстры милосердия принялись перевязывать Орлова. Павел не чувствовал боли, он вообще ничего не чувствовал! Он «утонул» в глазах Нины! Павел внимательно наблюдал за её лицом. В один момент она на мгновение приподняла свою марлевую повязку, и он увидел её красивые чувственные губы и правильной формы носик.
Господин подпоручик, вам бинты сейчас не давят? Вам не больно? спрашивала Нина.
Но Орлов её не слышал, он видел только глаза этой женщины.
Юноша, юноша! Очнитесь! Вам плохо? смеясь, спросила Нина.
Нет, спасибо! Мне очень хорошо! ответил Павел и почувствовал, как его кинуло в жар.
После обеда в купе вошёл генерал Риман.
Господа, вы счастливые люди, потому что удостоились чести ехать в поезде императрицы Александры Фёдоровны! Она назначила меня начальником этого своего поезда, благословила меня и лично передала мне иконкиеё благословение вам. Я их раздам каждому. Господа офицеры, вы должны повесить себе эти маленькие серебряные образки на грудь, хранить их, как зеницу ока. Помните, что у вас благословение матушки-царицы, которая молится за всех вас. Ура, господа!
Ура! Ура! Ура! громко закричал Орлов и ещё три офицера, находившиеся с ним в этом купе.
Вечером снова пришла Нина. Поздоровавшись со всеми, она сразу же обратилась к Орлову:
Господин ПОДПОРУЧИК, давайте измерим вашу температуру!
Слово подпоручик она произнесла медленно, нарочито выделяя каждый слог. Павел снова смотрел в её глаза. Они по-доброму смеялись.
Давайте! согласился он.
С этой ночи ему стали сниться её синие бездонные глаза.
Когда поезд прибыл в Киев, в купе вошла Нина:
Прощайте, господин подпоручик! Желаю вам скорейшего выздоровления! Да, хранит Вас Господь!
Благодарю вас, Нина! Скажите, пожалуйста, вашу фамилию, попросил он.
Петрова, ответила она, а зачем вам?
Я письмо вам напишу.
Юноша, ну разве можно писать письма замужним женщинам?! Мой муж, полковник, на фронте, а я буду вести переписку с вами? Так не делается, юноша! Напишите лучше своей невесте! довольно резко объяснила она.
В купе вошли санитары с носилками. Когда Орлова выносили из вагона, он в последний раз увидел её необыкновенные синие, самые красивые глаза на свете.
Глава 2
А а а а! Мыши и и! Летучие мыши! вдруг истошно закричал Пахомов.
Орлов от неожиданности вздрогнул. Он быстро встал с кровати и бросился зажигать керосиновую лампу.
Что, красные опять наступают? Где мой револьвер? кричал спросонья Маковский, шаря рукой под подушкой.
Филипп, что произошло? спросил Орлов.
Смотрите, Павел Фёдорович! Пахомов с ужасом тыкал пальцем в стенку.
Что такое? Что такое? Воры забрались? вбежал в комнату с лампой Месса.
Нет, смотрите на стену, смотрите шептал Пахомов.
Хозяин дома поднёс лампу к стене.
Да это летающие кукарачи! облегченно вздохнул он. А я думал, случилось чего
Орлов и Маковский посмотрели на стену. На ней сидели десятка два крупных тараканов величиной с чайную ложку.
Да-с, знатные тараканчики. И с крылышками! Никогда таких не видел! с удивлением отметил Маковский.
У страха глаза, что плошки, а не видят ни крошки, произнёс Орлов.
Вы-с, мой юный друг, доктора бы посетили, чтобы он вам-с порошок успокоительный для нервной системы выписал, пожелал Маковский Пахомову и вновь улёгся спать.
Посветите мне, пожалуйста, Павел Фёдорович! Я этих гадов сейчас выбью, попросил Филипп Орлова и взял свой ботинок.
Хорошо! Давай! согласился Павел.
Через пятнадцать минут на стене остались только мокрые пятна. Орлов задул лампу и лёг.
В ноябре 1914 года в Киеве Павлу успешно прооперировали левую ногу. Потом он пять месяцев находился на лечении в Крыму. Здесь ему продолжали сниться синие глаза сестры милосердия Нины. Однажды Павел не выдержал и отправил ей короткое письмо. Ответа он не получил.
Несмотря на успешную операцию и хороший уход, Орлов стал слегка прихрамывать на левую ногу. Павлу, с трудом, удалось упросить старого полковникапредседателя медицинской комиссии, чтобы его оставили в армии. Но на фронт Орлова всё равно не отправили, а определили командиром роты в запасной полк в Нижнем Новгороде.
Павел, как и во времена своего детства и юности, после службы стал частенько заходить в столярную мастерскую своего дяди. Пётр Максимович расширил своё дело. У него уже работали не десять человек, как раньше, а тридцать. Орлов становился за токарный станок и принимался вытачивать ножки для кресла или стола, с наслаждением вдыхая запах стружки.
Он часто ловил себя на мысли, что думал о Нине. Почти каждую ночь Павлу снились её бездонные синие глаза. Он вслух разговаривал с ней во сне Это была мучительная пытка. Сколько она могла продолжаться?
Орлов послал Нине открыткупоздравление с Рождеством. Он и не надеялся на ответ. Но случилось чудо! В середине января от Нины пришло письмо. Она писала, что год назад погиб её муж, а вскоре после этого, скоропостижно скончалась её мама. Нина была вынуждена оставить свою добровольную работу в госпитале и сейчас находилась одна в своей петроградской квартире. В последних строках письма она призналась, что будет очень рада увидеть Павла, если он, разумеется, этого хочет.
Если я хочу? воскликнул Орлов, прочитав письмо. Я ещё как хочу!