Я выполняла поставленную задачу добросовестно. Я активно двигалась, я не мерзла, но минусом было то, что я понялая уже хочу есть. Без еды очень сложно восполнять запасы энергии, а энергияэто еще и тепло, то, что сейчас нам особенно необходимо. Из леса раздавался короткий свистя не видела, куда ушли трое мужчин, но понимала, что они держатся группой.
Роман сказал «сильно не разжигать», и поэтому я, подкинув еще несколько подходящих веток, остальные начала сваливать в отдалении. Потом я стащила носки, надела кроссовки на босу ногумозолей я не боялась, кроссовки были испытаныи, воткнув чуть поодаль от костра две ветки, повесила на них сушиться носки. Милена села теперь поближе к костру, и она уже заметно дрожала. Да, холодало. Здесь осень приходит рано. Что будет к утру, этой дурочке лучше пока не знать.
Ты вообще работаешь? остановившись возле Милены и поморщившись, спросила я. Хоть где-то, хоть кем-то? Или так и сидишь всю жизнь?
Встречала я и таких девиц. Начинала, как почти вся наша братия, с подобных клиентокбыстро бросила, как только чуть раскрутилась. У них никогда денег нет, и покупатель на красивые личики в соцсетях редко находится. Так, я знала достоверно, что они из выдаваемых любовниками на еду средств все спускали на брови и маникюр, а ели на оставшиеся какую-нибудь лапшу Меня же постоянно кормили «завтраками» и просили отснять чуть ли не в кредит.
А ты кем работаешь? то ли чтобы не отвечать, то ли из вежливости спросила Милена.
Я фотограф.
Вот теперь у нее в глупых глазах зажегся какой-то блеск.
В Инстаграме?
Нет, кошечка, прикинь, есть такая профессия. Такая же, как парикмахер, маникюрша, продавец, врачПо лицу Милены было понятно, что мысль для нее сложновата, но слова прозвучали знакомые. Я фотохудожник, господи ты боже мой, я по диплому художник!
Мне очень хотелось стукнуть себя рукой по лбу. Фейспалм, как говорят на английском. Проще мне было предположить, что у нее шок от всего происшедшего и, может быть, даже травма. Я все еще пыталась временами думать о людях лучше, чем они того обычно заслуживали.
Если бы я не работала фотографом, я бы рисовала постеры для кино, объяснила я уже в чистом виде на пальцах. Или обложки к книгам.
Понятно, равнодушно кивнула Милена. Я работала в магазине, продавцом-консультантом. Но там платили не очень и я ушла.
Я покивала: известная отговорка. Но «платили не очень» уместно в качестве оправдания там, где ставка фиксированная, как ни пыжься.
Пойдем, расскажешь, почему ты ушла. И заодно соберем ветки. Вставай. Иначе ты еще до наступления ночи замерзнешь, а к утру у тебя температура будет такая, что ты до полудня не доживешь.
Я ненавидела разговоры «за жизнь», особенно с теми, кто мне не мог рассказать ничего интересного. Но именно эти люди очень любили, когда их слушают, а мне необходимо было Милену расшевелить. Ради ее блага и блага общего, и не то чтобы мне нужна была их благодарность. Мне просто не хотелось получать еще больше проблем.
Держи пока, сказала я, отдавая ей куртку. Потому что я скоро вспотею, а это тоже не лучший исход.
Веток на полянке было достаточно. Я помнила наказ Романа не уходить, но пока, по моим прикидкам, у нас оставалось еще работы на час или даже больше. И трудно было сказать. на сколько хватит костру этих веток, ненадолго, скорее всего, но пока есть возможность, надо выдать весь максимум, и я старалась на совесть. Такая работа к тому же меня успокаивала.
Ну я почему ушла, рассуждала Милена, брезгливо поднимая наманикюренными пальчиками ветку и рассматривая ее. Понимаешь, приходит баба. Ну как бабалет сорок, серый пучок, косметики вообще ноль, хоть бы тоном для приличия намазалась, бровей нет, одета как мымра. Ходит и смотрит чего-то там. Она соизволила наклониться, подняла еще одну ветку, а потом терпеливо подождала, пока я отнесу свою кипу. Ну смысл такой что-то рассказывать? А потом смотришь, она всякой уходовки накупила на тридцать тысяч. Откуда я знаю, что этой тетке вообще было надо? Она же страшная и без кольца. А мне потом менеджер ничего не засчитывает.
Я скривила губы, подняла голову и посмотрела на это чудо. Если так можно о ней сказатьчудо редкость, а это курица. Никогда не смотрела в глаза обычных фермерских кур, но тут, бесспорно, что-то мелькало общее.
Кумушка, процедила я, даже не пытаясь скрыть превосходство, ко мне приходит клиентка, похожая на метлу. Пятидесятый размер, на голове пакля и двигаться она не умеет. «Баба», как ты говоришь, бестолочь ты дикая. Но если я посмотрю на клиентку как на дерьмо, не выясню, что ей надоповерь, что ей не в «Тиндер» фотки выкладывать! она уедет к другому фотографу на своей крутой тачке, а я останусь без работы и без бабла. Только я выясняю, видишь ли, в чем задачка, и выходит у меня на фотографиях то наяда, то королева, и стоит это всестудия, костюмы, макияж, съемка, постобработкастолько, сколько ты не сможешь заработать за месяц. Люди принесли тебе деньгиты клювом щелк-щелк. Нет, мне тебя даже не жалко. Я рассмеялась, вручила ей кучу веток. Раз лень нагибаться, давай носи. Ноги, надеюсь, у тебя крепко привинчены.
Милена обреченно зашаркала к костру, а я подумала, что мои слова так за всю мою жизнь не пропадали даром. С таким же успехом я могла рассказать это белке.
Я сделала несколько наклонов в разные стороны, чтобы расшевелить мышцы и разогнать кровь, и вернулась к своему нехитрому делу.
А сейчас я ищу что-нибудь, раздался над ухом голос Милены, и я от неожиданности вздрогнула. Родители в райцентре живут, не ехать же мне туда. Ну, наверное, скоро я выйду замуж. Работу мне предлагают только на кассе
Это прекрасно, восхитилась я, не оборачиваясь. Жених-то есть? Родня согласна?
Милена сарказма не поняла.
Мы об этом еще не говорили пока.
Держи. Я выпрямилась, вручила ей ветки. Ногами быстрее двигай. Куртку я скоро у тебя отберу.
Чтобы все-таки не замерзнуть, я начала усерднее бегать и собирать топливо для костра. Мне приходилось пламя еще и поддерживать, потому что Милена бродила, как по торговому центру, вяло, и к костру больше не подходила совсем. Приносить ветки в кучу я тоже стала сама: мне эта девочка не платила, чтобы я жертвовала собой и своим здоровьем, и если попытка не удаласьчто же, я умываю руки и выжимаю максимум из физической активности.
Я перестала обращать на Милену внимание. Веток на полянке оставалось все меньше, усталость я уже начинала чувствовать, но не останавливалась ни на миг. Вернулись мужчины с охапкой крупных веток и еловых лап, все это было палое, не слишком подходящее, но сухое, и я подумала, что стоит насобирать еще и травы. Лето стояло жаркое, и хотя здесь, на поляне, солнцу не удалось разгуляться и сухостоем запастись вдоволь я не могла, хотя бы для себя решила его надергать, чтобы не спать совсем уж на голых колючих ветках.
Роман развязывал лапникдля переноски в ход пошли ремни, и Аркудов недовольно бурчал, что камеры надо было взять, ремни есть на чехлах, Роман отбрехивался. Мимимишик подошел к Милене, что-то ей выговаривал, и у меня возникло ощущение скорого взрыва.
Мужчины уходили еще несколько раз и возвращались с новой порцией лапника и дров, костер потрескивал, Роман выложил из хвойных веток что-то вроде огромного ложа, и я поняла, что оно у нас будет общим, но мне и в голову не пришло возникать. Нам нужно сберечь теплоосновное, иначе лес нас сожрет к рассвету.
Об остальном я просто старалась не думать, выкладывая лапник сухой травой. Мне помогала Миленавероятно, внушение Мимимишика оказалось действенным.
О том, что творится там, в глубине леса, я старалась не думать, но получалось скверно.
Там ходят истинные хозяева этих мест, и мы для нихчужаки, возможно, добыча. Я прислушивалась к свисткамвот сейчас раздастся испуганный крик, я услышу, как ломаются ветки, потом чей-то рев, снова крики, а потом нам с Миленой уже некуда и незачем будет бежать. Может, все обернется не так, в повадках хищников я не была экспертом, но легче мне не становилось, наоборот.
Желудок начинало сводить от голода. Мы можем придумать что-то с едой? Грибы, ягоды? Поймать зайца? Перед тем, как совсем стемнело, вернулись мужчины, и мы уселись у костра, полукругом, молча, и разделили немудреную трапезу между собой. Два бутерброда на пятерых, и этого было катастрофически мало.