Поплачь, Амира, легче станет.
Я бы и рада, но не могу. Что ж за напасть такая? Обычно мне достаточно увидеть, как женщина возится с маленьким ребенком, чтобы расплакаться от умиления. Я плачу над сериалами, книгами, фильмами. Если палец порежуплачу. Каждый испуг вызывает такую же реакцию. Но вот сейчас, когда и сама понимаю, что надо бы, не могу. Мне жалко себя. Жалко так, что внутренности сжимаются и горят, но слез все так же нет. Состояние такое, будто вот-вот потеряю сознание или умру, но Слез! Нет!
Ох, бедная. Аллах покарает эту сволочь.
Я сама это сделаю, хрипло выдавливаю из себя.
Не говори так, не бери грех на душу.
Этот шакал сдохнет от моих рук! категорично заявляю я.
Что ж, раз не получается плакать, буду злиться. Буду взращивать хоть какое-то чувство, которое поможет мне пережить этот ад. Инас открывает рот, но не успевает произнести ни звука, потому что рядом с фургоном раздаются голоса.
Малих, ты с ума сошел? Эта девка принадлежит Заиду! слышим мы раздраженный голос одного из мужчин. Когда второй отвечает ему, я вздрагиваю. Тот самый голос, который шептал гадости мне на ухо, когда Зажмуриваюсь, но не могу закрыть уши. Почему-то мне важно услышать их разговор и запомнить это имя. Я мысленно повторяю его: «Малих. Малих. Малих».
Пока мы не довезли их до гарема, они все мои!
Оната, которая гарантированно попадет в гарем. Без отбора, Малих! Под личным контролем Шуджи.
До него она тоже еще не доехала, хмыкает подонок. Может потеряться или умереть в дороге.
За сутки? Приди в себя, Малих! Это не обычная девочка, которых мы возим! Заид знает о ней!
Да ладно! Попросим Хаю, она подлатает девчонку, и та будет как новенькая.
Если что, я ничего не знаю и не видел, после непродолжительной паузы добавляет первый мужчина, и мы слышим удаляющиеся шаги.
Что значит «подлатает»? спрашиваю дрожащим голосом.
Откровенно говоря, я и сама не понимаю. Но ты не бери в голову его слова. Все будет хорошо. Пойдем. Надо привести себя в порядок, поесть и постараться отдохнуть. Ночью еще трястись в этой машине смерти.
Инас выводит меня из фургона и ведет в небольшой дом, где проводит мимо каких-то комнат. Опускаю голову и не смотрю по сторонам, чтобы не столкнуться взглядами еще с каким-нибудь мужчиной, который тоже решит, что я его собственность и со мной можно делать все что угодно.
Мы входим в большую комнату, где по углам жмутся испуганные девочки, которые ехали с нами в фургоне, но кроме них тут еще примерно двадцать таких же.
Так! Все мыться! раздается с другой стороны крик дородной женщины. По пять человек. Кто первый?
Голос у нее такой грубый, словно прокуренный. Да и внешность устрашающая. Бросаю на нее взгляд из-под ресниц и снова опускаю его в пол. Слышу, как эта женщина приближается, шурша одеждой, и останавливается прямо перед нами с Инас.
А с этой что? понизив голос, спрашивает она. И интонации уже не такие резкие.
Над ней надругались, тихо отвечает моя новая подруга.
Ц-ц-ц. Порченный товар? И куда ее теперь? Ни один гарем такую не возьмет.
Господин Заид возьмет. Он ждет ее.
Да конечно, язвительным тоном отвечает она. Господин Заид берет только чистых девочек. А эта уже никуда не годится.
Возьмет! воинственно заявляет Инас.
Я поговорю с Малихом, рявкает она. Идите мойтесь и переодевайтесь. Через час обед принесут.
Она машет на нас рукой и уходит, а мы с Инас быстро пересекаем комнату под взглядами девушек. Мне, наверное, кажется, но в каждом из них я чувствую осуждение. Или, может, так ощущается грязь, которую на моем теле оставил этот подонок. К счастью, в душ отправляют только меня, остальные быстро моются под краном у входа в ванную, переодеваются и выходят. Я торопливо раздеваюсь и ступаю под теплые струи, которые совсем не приносят облегчения. Кручу кран, чтобы смыть под горячей водой все мерзкие прикосновения, но самое большее, что я получаю, это усилившийся напор. Мою волосы, а потом начинаю с остервенением тереть свое тело жесткой мочалкой, пока не замечаю на коже красные полосы с проступившими капельками крови. И в этот момент меня прорывает. Я начинаю захлебываться слезами и тру, тру, тру кожу, которая все еще кажется липкой и грязной. Ко мне как будто только сейчас приходит осознание того, что произошло, и на меня разом наваливается весь груз испытанного ужаса.
Я не слышу, как открывается дверца душа, только чувствую на себе руки Инас, которая вырывает у меня из пальцев мочалку и отбрасывает ее в сторону. А потом обнимает меня и ждет, пока истерика не закончится.
Так, а это у нас тут что такое? Вода вам, что ли, бесплатная? громыхает злобная женщина. Ну-ка вышли отсюда!
Инас выводит меня из кабинки, а женщина переключается на девочек, которые задерживаются с мытьем ног. Мы идем в нишу, чтобы вытереться и одеться, и, как только я берусь за полотенце, мои слезы резко высыхают. Кажется, прояви я хоть малейшую слабость, мне будет не доехать к Заиду в гарем. Почему-то сейчас человек, встречи с которым я так боялась, кажется мне спасением.
По возвращении в комнату служанки показывают нам наши места для сна, и мы с Инас опускаемся на матрасы, после чего смотрим друг на друга.
Знаешь, когда я была ребенком, то мечтала, что в один день превращусь в мужчину и накажу всех, кто обижает женщин, говорит Инас, промокая волосы полотенцем. К сожалению, я так и осталась девочкой, но желание наказывать никуда не делось.
У меня никогда не было такого желания, отвечаю я, водя ладонью по бедру. Болезненные ощущения от соприкосновения ткани со свежими ранками не дают мне снова задуматься о случившемся. И у меня такое чувство, что, потеряй я этот раздражитель, тут же упаду в обморок от переизбытка негативных эмоций. А теперь вот появилось.
Это понятно. Ты сегодня пережила самый большой ужас каждой женщины. Надо сказать, ты еще прекрасно держишься. Расскажи о себе.
Не люблю говорить о себе. Да и нечего рассказывать. Все как у всех.
Не хочешь рассказыватьне надо. Не буду тебя пытать. Захочешьподелишься.
Мхм, отвечаю негромко, а потом и сама начинаю заниматься волосами, иначе к вечеру они превратятся в гнездо.
Позже нам приносят довольно скромный обед. Девушки едят под пристальными взглядами служанок и той злобной женщины, а я не могу заставить себя проглотить ни рисинки. Еда встает поперек горла и дальше не движется. В какой-то момент в дверном проеме встает Малих, и я давлюсь воздухом. Резко поворачиваюсь к нему спиной, пока он своим сальным взглядом обводит комнату. Не знаю, ищет ли он меня, но все равно пытаюсь превратиться в пыль под ковриком, на котором сижу. Чувствую, как по всему телу разбегаются колючие мурашки, и меня передергивает. К горлу подкатывает тошнота, и меня бросает в холодный пот от одной мысли, что этот страшный человек сейчас может смотреть прямо на меня.
О, уже спелись, ворчит Инас.
В каком смысле? выдыхаю дрожащим голосом.
Она кивает в сторону входа.
Этот проводник, которыйона запинается. И хозяйка этого дома. Они были бы хорошей парой. Перегрызли бы друг другу глотки, и всему миру стало бы легче.
Инас заставляет меня улыбнуться, и на сердце становится немного легче. Кажется, я смогу пережить еще одну ночь. Бояться буду завтра. Несмотря на мое внешнее спокойствие, внутри все бурлит и содрогается от мыслей о Заиде.
Обсуждают что-то. А может, кого-то. Мне кажется, тебя, потому что мужчина этот взгляды на тебя бросает.
Я слегка краснею от болтливости Инас, потому что меня учили скромности и послушанию.
Идет сюда.
Он? задыхаясь, спрашиваю я.
Нет, женщина эта.
Замираю, спина каменеет. Я кожей чувствую его взгляд, от которого кровь стынет в жилах.
Эй, ты, зовет женщина, и мы с Инас поднимаем головы. Да, ты, кивает она мне. Пойдем со мной.
Я бросаю встревоженный взгляд на свою новую подругу, и она хватает меня за запястье.
Я с ней.
Женщина неприятно улыбается.
Да ничего я ей не сделаю. Синяки замажу.
Я встаю и, низко опустив голову, на негнущихся ногах прохожу мимо мужчины, который обесчестил меня. Пальцы моих рук так крепко сцеплены, что побелели костяшки, а нос улавливает неприятный запах его тела, отчего к горлу снова подкатывает ком и начинается паника. Делаю несколько глубоких вдохов, как только оказываюсь на приличном расстоянии от него, и только потом меня немного отпускает. Женщина заводит меня в другую комнату и закрывает за нами дверь, после чего упирается в нее ладонью, угрожающе нависая надо мной. Я втягиваю голову в плечи и зажмуриваюсь в ожидании удара. Не знаю, откуда у меня такой инстинкт, но я и правда жду, что она сейчас, как минимум, даст мне пощечину.