Васель Как бы ни было больно думать об их последнем разговоре, в душе она ждала встречи с ним. Она все еще надеялась, что он объявится, хоть и боялась себе в этом признатьсяНадеялась, что он снова войдет в ее жизньНо этого пока все никак не происходилоС той последней встречи в день ее освобождения она его так и не видела. Пару раз она выбиралась погулять по городу, предварительно оповещая своего дежурного «надзирателя» из консульства, как она сама его про себя прозвала. Да, хотя формально она была «свободна», ей недвусмысленно дали понять, что для ее же сохранности о своих маневрах теперь надо сообщать.
Егор стал ее отдушиной. Он единственный из всех коллег догадывался о случившемся, оказывается, даже общался с Васелем на этот счет. Про него он не хотел говорить. Было понятно, парень не переносит Увейдатв, а может за этим стояло что то еще Они могли сидеть в кафешках или просто гулять по центру, но ей все эти вылазки психологически давались непростоВсе, абсолютно все в этом городе напоминало ей о нем, и это чувство было невыносимым. Этот город принадлежал ему, и теперь навсегда станет камерой заключения для ее сердца
Всякий раз Влада затаив дыхание пролистывала регулярно поставляемые в отель местные журналы со светской хроникой. Шаблонные фото, страница за страницей, сверкающие одинаковыми слащавыми улыбками, нафуфыренные сирийки и их спутники, интервью местных звезд шоу бизнеса, поваренные рецепты, секреты восточного семейного счастья Конечно, ее интересовали далеко не эти милые пустяки, развлекающие местных домохозяек. Она маниакально искала его фото. То ли чтобы просто увидеть и впитать любимый образ, то ли чтобы снова почувствовать боль от того, с кем он От того, как неимоверно прекрасен в своей божественной красоте и дьявольском высокомерии. Но страницы молчали Она хотела увидеть его хоть издалека, но в то же время успокаивалась, что не увидела его под ручку с этой Мирной
Но в один из дней она все же нашла, что искала. В разделе светской хроники она таки увидела знакомую бездну голубых глаз. Рядом с ним стояла его невестаГлаза Влады пробежали по подписи к фото "Золотой внук с избранницей" Девушка отложила журнал и прикрыла глазаЕе сердце сжалось в комок. «Избранница», повторила она и душу полоснула боль. Какое правильное слово. Избранная, из сотен, из тысяч. Уникальная, неповторимая, его Опустошение и боль Жгучие спутники любого разбитого сердца Триумфально улыбаясь, на Владу в нарядном платье, с высокой прической и слишком накрашенными глазами, как это было здесь модно, смотрела женщина, которой было суждено разделить с ним семейное ложе, построить семью, родить детей, состариться рядом, делить радости и горести Она была красива, эта Мирна, юна и восторженна, и в то же время самоуверенна, как любая родившаяся в достатке и искупанная в любви родителей восточная принцесса. Она была счастлива, что рядом такой спутник, уникальный спутник, спутник, соответствующий ее породе и масти Влада увидела эту уверенность и привлекательность еще тогда, разбитая и униженная, у ног Карима, когда он швырнул ей скрюченный журнал с осколком жизни из Дамаска, но ради самой себя заставила себя не думать о том, что соперница была достойной. Соперница? Смешно Кто сама Влада такая, чтобы так говорить Она даже не девушка его, даже не содержанка, даже не любовница Шлюха, каких у него были сотни, а то и тысячи. Шлюха с самого начала, еще тогда, когда продала ему за статью свою девственность. Но тогда у него хватало такта не называть вещи своими именами. А теперь смысла обличать грязь в форму приличия не имело смысла Она сама погрязла в своей похоти, как в болоте, уступив Кариму
Карим Она часто думала нем в эти дни, но не в контексте своей тоски или привязанности. Все таки в ее эмоциях к нему было нечто другое. Если по Васелю она страдала и на расстоянии, но в отношении Карима действовало правило магнитного притяжения она далеко от него, и его магнитное поле больше не манит Но вот переживания за него не отпускали. Она волновалась за его судьбу, которая, очевидно, была не столь радужна, как ее Явно никто не держал его в пятизвездочном отеле То, что могли с ним делать, пугало ее Она ненавидела его за всю перенесенную боль, и в то же время испытывала искреннюю благодарность. Никто до него так искренне и так открыто не говорил о своих чувствах к ней, никто так отчаянно не был готов вознести ее к небесам и скинуть в пропасть, никто не подставлял свою грудь, чтобы защитить ее от пули
Как только в голове появлялось слишком много хороших воспоминаний о нем, Влада заставляла себя не думать. Словно она стеснялась Васеля, словно он мог прочитать ее мысли
ГЛАВА 2
Васель, надо кое кого показать тебе, деловито и серьезно перебил смеющуюся компанию Адель.
Не сейчас, друг, поехали лучше ко мне, развлечемся, стискивая своей рукой пышную задницу вульгарной девчонки, попытался отделаться от него Васель. Давай, в Яафур, достала уже эта Джерамана. Так жарко, сил нетХочу окунуться в бассейн Девочка, ты как, с нами? он не помнил ее имя. Зачем?
Айва, инсаниии (араб. конечно, мой мужчина), манерно и пошло протянула та в ответ.
Васель, иза битриду (прошу тебя), серьезно посмотрел на друга Адель. Фи шей ктир мухимм (есть кое что очень важное).
Если это не так, я тебя застрелю из того пистолета, который ты мне подарил, отпустив, наконец, телку, сказал в шутку, но мрачно Васель и нехотя поплелся к машине за другом.
Езжайте без меня, на ходу оборачиваясь к компании, протянул мужчина, там слуги, вам откроют. Али, только посмотри, чтобы эти ослы не изнасиловали моих филиппинок уборщиц, громко засмеявшись прокричал Васель. Компания звонко прыснула ему в ответ.
Они сели в машину. Адель почувствовал, как сильно от Васеля пахнет алкоголем. С момента возвращения Влады он стал еще более невыносим для окружающих. Его свинское поведение было уже невозможно скрывать ни от родственников, ни от невесты, ни от дамасских сплетников
Что ты с собой делаешь, брат? начал он его поучать.
Не мучай хотя бы Мирну. В чем виновата эта девушка?
Заткнись! Ты для нравоучения меня вытащил что ли, и он уже собирался вылезать из машины, когда Адель резко схватил его за плечо и остановил.
Нет, это важно, посмотри сюда, он протянул ему какой то ноутбук. Васель скептически и раздраженно взял его из рук.
На фига мне это старье? спросил он раздраженно.
Это касается Влады, брат, тихо ответил Адель, предвидя первую вспышку гнева друга. Но он знал, что за ней стоит Он все понимал
Васель молниеносно подскочил к другу и зажал его горло.
И все это ради этой шармуты? Ты что мне раньше не сказал? Меня ничего не интересует про нее!!! потерял он контроль над собой, настолько, что к парням сразу подскочили охранники, услышавшие крики в припаркованной машине.
Прозвучало Ее имя и Васелю снова стало неимоверно больно. Сука, она не покидала его головы и сердца. Сегодня он видел ее в гостинице, такую красивую и изящную, такую возвышенную и утонченную, но все это оболочка грязная шлюха внутри. Она поддалась, она не удержалась. Он стал сталкером, противным самим себе Секретно караулил ее у отеля, специально снял номер в том же крыле, с видом на внутренний двор там, где она купалась в бассейне, загорала, читая книгу, завтракала и обедала Он наблюдал за ней Скучал Ненавидел
Когда он увидел засосы на ее шее, искусанные пухлые губы, он почувствовал настоящую боль. Физическую. Все эти месяцы он догадывался, опасался, надеялся, злился, бесновался, старался не думать Но все это было с таким спасающим «если» А теперь не было никаких сослагательных наклонений. Была реальность. Была звериная боль. И даже не от ревности. От ее предательства. От того, что пустила в свою голову, тело и, возможно, душу, другого. Осознание этого факта упало, словно мина, упало на его сердце, которого, он думал. у него нетБолело в груди, а не в члене Но эта боль пройдет, как заживают все его раны, утешал себя Васель, а сам загорался новой волной агонии
Единственное желаниеУничтожить ДибаЗабить до смертиОбречь на длительную и мучительную смертьОн хотел стереть его с лица земли, сделать так, чтобы ничто в этом мире не хранило память о немНо этого уже сделать было невозможноОн уже в памятиЕго, ееБольнее всего думать, что она хотела его, что она отдавалась ему по собственному желаниюОн думал про их похоть и ему становилось тошно