Ксения Леонидовна Пашкова - Ник и Ясмина

Ксения ПашковаНик и Ясмина

Ник

Неподъемная тяжесть век. Тело, налитое привычной проклятой усталостью. Расплывчатое восходящее солнце за окном атакует мои глаза, и я, задыхаясь от мысли о сегодняшнем дне, с головой зарываюсь под одеяло. Раньше мне было невдомек, что можно жить, ничего при этом не желая. Требовательное «хочу» вдруг исчезло, и ему на смену пришло совершенно бесстрастное равнодушие. Не настолько глубокое, чтобы убить, но достаточно сильное, чтобы превратить меня то ли в зомби, то ли в переваренный овощ.

Сегодня день моего легендарного возвращения на учебу. Уверен, все жаждут увидеть мои ввалившиеся глаза и посеревшую болезненную рожу. Уже представляю, какими жалостливыми и наигранно сочувствующими будут их взгляды. Лучше бы им отнестись ко мне с насмешкой и жестоким пренебрежением, чтобы в очередной раз убедить меня в мысли, что я, как ни крути, ничего не стою.

Мама традиционно без стука врывается в мою комнату с утренней порцией таблеток разной формы и стаканом воды.

 Просыпайся!  она принимается раскачивать мое свернувшееся в клубок тело, пока я недовольно мычу под одеялом.  Не вынуждай меня снова приносить холодную воду.

Она не понимает. А я не могу объяснить, что не все происходящее зависит от меня. Иногда я выхожу из-под собственного контроля.

 Сегодня обойдемся без ледяной воды,  отвечаю я, выбравшись из-под теплого одеяла.

 Ну, рассказывай, как настрой? Боевой?  она смотрит на меня с плохо скрываемой надеждой в светлых глазах.

 Конечно, ма, по мне разве не видно?  я давно перестал натягивать на лицо счастливую маску, потому что улыбка все равно выходит какой-то жалкой кривой гримасой.

 Но врач сказал,  ее голос окрашивается внезапным разочарованием.

 Мы все знаем, что он сказал, ма, но это не значит, что все так быстро вернется в прежнее русло.

Из любви к ней я просто не смог сказать, что как прежде уже не будет.

 Что ж,  она кивает в сторону таблеток и направляется к выходу,  надеюсь, завтра тебе станет чуточку лучше.

Само только слово «завтра» должно вселять надежду, ведь новый день всегда несет в себе перемены, возможности и шанс что-то изменить. Но для меня существует только «сегодня», да и то только если повезет (везением я называю дни, когда моя крыша не подтекает и остается сухой).

Мне никогда не нравилась зима со всеми ее неизменными атрибутами: нелепыми праздниками, теплой одеждой, удушающими шарфами, постоянно теряющимися перчатками, скользкими дорогами и метелями, превращающими меня в злобного замерзшего снежного человека. Но в этом году мне абсолютно плевать на все вышеперечисленное.

Из-за подтормаживающего сознания у меня уходит несколько минут на то, чтобы рассмотреть высокие, кажущиеся мягкими, сугробы. Я подхожу к образовавшемуся пригорку и, повернувшись к нему спиной, падаю прямо в объятия снега. Если мама сейчас посмотрит в окно и увидит эту изящную картину, ее точно хватит инфаркт.

Я лежу и пытаюсь понять собственные чувства, набираю в руки снег и жду, пока он растает. Делаю так до тех пор, пока покрасневшие ладони не начинают гореть. Вместо того чтобы подняться, я равнодушно бросаю небольшую горсть январского снега себе в лицо. Его часть попадает в глаза, и мне приходится их закрыть, погрузившись на какое-то время в мир кромешной тьмы и холода.

 Ник!  откуда-то со стороны раздается звонкий встревоженный женский голос, который я узнаю в любом состоянии.

Я лениво поворачиваю голову и замечаю бегущую ко мне Лунару. Дуреха снова вышла из дома без шапки. Куда только смотрит ее писатель?

 Ты, ты  она тяжело дышит после пробежки по сугробам.  Ты чего тут валяешься?

 Тебя жду,  я снова перевожу взгляд на бледно-голубое небо и солнце, спрятанное где-то там за лохматыми облаками.

 В снегу?!

 А что? Ты же любишь природу, а это,  я хлопаю ладонями по снежному покрову вокруг себя,  настоящее единение с ней.

 Холодно ведь,  осторожно говорит она, явно волнуясь из-за моей возможной реакции.

 Э-э-эх, думал, вместе полежим,  приходится подняться, потому что в последнюю очередь мне хочется огорчать Лу.

Не успеваю я сделать несколько шагов, как она рывком останавливает меня и принимается молча стряхивать с моей одежды снег. На это «мероприятие» у нас уходит несколько минут, во время которых у подруги в глазах стоят слезы. Не в силах примириться с собственным бессилием я отворачиваюсь.

 Тебе не обязательно было за мной заходить,  говорю я, когда мы уже сидим в забитом до отказа автобусе.

 Обязательно,  строго отвечает подруга, поправляя растрепавшиеся от ветра темные волосы.

 Я не собирался лежать там весь день. Просто стало интересно.

 Интересно, каково этозамерзнуть насмерть?  порой Лу становится такой беспощадной, что ее трудно узнать.

 Веришь или нет, но умирать я там не планировал.

 Неужели?  она делает удивленное лицо.  В любом случае больше так не делай.

 Ладно, Лу,  я бережно касаюсь ее руки,  извини за это.

 Просто я так испугалась,  подруга смотрит мне прямо в глаза,  понимаешь? Ты выглядел таким потерянным и беззащитным.

 Прости, я как-то не подумал. Мне очень стыдно, веришь?

В общении с подругой я всегда становлюсь тем самым рыжим котом из Шрека с огромными жалостливыми глазами. Раньше мне не приходилось извиняться перед ней так часто, а теперь это стало повседневной рутиной. Я косячуона злится; я извиняюсьона прощает. И так по кругу.

 Как дела у твоей мамы?  неожиданно спрашивает Лу.

 Нормально, и когда вы только успели с ней сдружиться?

Не покидает ощущение, что пока я находился в больнице, они сблизились и стали лучшими подружками. Не то чтоб мне это не нравилось, но когда они наседают вдвоемим тяжело противостоять, а никого другого на моей стороне просто нет.

 Нас сплотила любовь к тебе,  невозмутимо отвечает подруга и показывает кончик языка. Ну, точная мартышка с этими ее большими карими глазами!

 А как дела у твоего писателя, чье имя до сих пор никому не известно?

 Его зовут Флориан. Это все, что тебе и другим нужно знать,  она не сдерживается и громко по-заговорщицки хихикает.  У него все хорошо, начал работу над новой книгой.

 Снова детектив?

 А вот и нет,  Лу довольно улыбается, будто успехи ее парняих общее достижение,  Макс, редактор Фло, предложил ему рискнуть и написать сентиментальную прозу.

 Про любовь, значит?  я качаю головой, потому что из жанров уважаю только триллеры и ужасы.

 Уверена, там будет что-то большее.

 Не сомневаюсь.

Вера в других людейдар Лунары, и в этом никто другой с ней посоревноваться не может. Именно она поддержала меня, когда я решил создать канал на YouTube. И совершенно неважно, что в какой-то момент все это стало мне ненавистно. В моем бегстве от себя она точно не виновата.

Остаток дороги мы проводим молча. Лу сосредоточенно читает конспекты по зоологии, а я слушаю музыку и рассеянно смотрю на пролетающие за окном белоснежные пейзажи. В уши неспешным потоком льется мелодия «Street spirit» Radiohead, и мысленно я перевожу несколько первых строк.

Эти здания вгоняют меня в депрессию,

Я чувствую касание их холодных рук,

Теперь это повсюду.

Однажды мы целиком поглотим всё это,

А затем медленно исчезнем

* * *

В институт я захожу без всякого энтузиазма. Пока сидел дома, успел понять, что уже не имеет никакого значения, пригодится мне в жизни это образование или нет. Надо, значит сделаю. Одним бессмысленным делом больше, одним меньшеособой роли не играет. Другие говорят: «Не опускай руки», будто сами пробовали их поднять. Ежедневная борьба видится мне несусветной глупостью и игнорированием очевидных фактов. Все в этой жизни напрасно, и я это с достоинством принял.

Луне ярая оптимистка, но моего мнения не разделяет. Ей кажется, каждый наш шаг имеет значение, и что мы все важны для этой вселенной. Она постоянно талдычит, что я весь из себя особенный, другого такого экземпляра на всем белом свете не сыскать.