Историю семьи Алина и Эмилия узнали, уже будучи вполне взрослыми девицами. Алина отнеслась к своему наполовину дворянскому происхождению почти равнодушноее тогда гораздо больше интересовала возможная поездка на казахстанскую целину. А вот Эмилия, гуляя с отцом по Невскому, с удовольствием слушала его рассказы про дореволюционное детство. Она была истинной ленинградкой (или петербурженкой?) и трепетно любила родной город отца.
Она и замуж вышла за коренного ленинградца, и каждый выходной они, взявшись за руки, бродили по ленинградским площадям, проспектам и паркам, и всякий раз открывали для себя новые странички истории великого города.
К сестре в Купцово Эмилия приехала после смерти мужа, расставшись с любимым Петербургом решительно и без особых сожаленийпрогулки в одиночества по знакомым местам, где они когда-то гуляли вместе, уже не доставляли удовольствия, а причиняли боль.
Другую сеструдвоюродную, по линии матери, Алина привезла в Купцово из деревушки, которую трудно было разглядеть даже на увеличенной карте Архангельской области. В родной избе Глафира Степановна загнана была женою старшего сына в запечный закутоктам у нее была кровать и вешалка для одежды. Будучи женщиной кроткой и привыкшей к неласковому обращению и даже битью еще в пору жизни мужа-изверга, она ни на сына, ни на невестку не жаловалась и изо всех сил помогала им воспитывать ребятишек и вести хозяйство. Но на приглашение кузины «погостить в городе» откликнулась сразу.
В Купцово Глафире Степановне выделена была отдельная комната с видом на реку, и она взбодрилась, расправила плечи и впервые за много лет почувствовала себя человеком. Сложа руки, она не сиделавязала тряпичные коврики, выращивала зелень на грядках, пекла пироги. Домой обычно уезжала она в августепомочь своим управиться с огородом, накрутить банок с огурцами да помидорами, наварить варенья, насолить капусты да грибов, а зимовать возвращалась в город.
На-ко, на-ко, народу-то сколько понаехало, хлопочет бабушка Глафира, пока они выгружаются из машины Андрея. Знатьё бы дак поболе пирогов напекла.
Стол накрыт в саду, рядом с вишнями и сиренью. На белоснежной скатертифарфоровая посуда и серебряные приборы. Восхитительное проникновение не в прошлый даже, а в позапрошлый век.
Алина Генриховна меняет-таки шляпку на более практичную панаму, но парадно-выходной костюм оставляет, за что и получает от Глафиры Степановны нагоняй.
Уронишь крошку масляную с пирога или вареньем капнешь, не отстираешь потом. Перед кем тут рядиться-то? Все свои.
Савицкая удивляется:
Чего же мне перед молодежьюстарым халатом трясти? Так испугаются, разбегутся сразу и пирогов твоих не попробуют.
Эмилия Генриховна участия в разговоре не принимаетсидит за столом с книжкой в руках.
Глафира Степановна, а как это у вас такие пирожки вкусные получаются? восхищается Настя, отправляя в рот очередной кусок румяной шанежки.
Старушка краснеет от похвалы.
Ничего в этом деле хитрого нет. Хочешь, так и тебя, голубушка, научу! Сама печь будешь!
Шмыгунь руками машет:
Что вы! У меня никогда так не получится. Да и нельзя мне мучное есть! Это на фигуре плохо сказывается. После каждого пирожка нужно в спортзал идти, на тренажерах заниматься.
Глафира Степановна оглядывает стройную и по-спортивному подтянутую фигуру Насти.
Дурью маешься, девка. Вешалки-то, поди, никому не нравятся. У жонки фигура должна быть, чтобы мужику за что подержаться было. Ты ж не моделя какая из телевизора.
Настя хохочет-заливается.
Классно у вас тут! Хоть каждые выходные приезжай. Я уже и папочку просила, чтобы он нам дачку построил, как у вас. Такую же, с колоннами. И непременно в сосновом бору. А он сказалтакой шедевр повторить невозможно. Сказаллегче мне замуж за Андрея выйти.
И косится на Лидуне обидится ли? Но у той только едва заметно подрагивают уголки тонких губк чужим глупостям Павлова пытается относиться снисходительно. И уж Настю точно как соперницу не воспринимает.
А вот Андрею шутка нравится:
А что, Настена, а почему бы и нет? Если будут тут некоторые нос от меня воротить, возьму и женюсь на тебе. Чем плохо? Будет, так сказать, союз власти и капитала.
Эмилия Генриховна отвлекается на секунду от книги, тянет осуждающе:
Тебе бы, Андрюшенька, не с девушками хороводиться, а на английский язык подналечьна новой работе за красивую мордашку держать не будут.
Лида охотно поддерживает:
Я ему каждый день об этом говорю. Его английский только для Турции хорош. Он ни одну серьезную статью написать не сможет, и признается: Не понимаю я такого отношения к делу.
Глафира Степановна водружает на стол очередной пышущий жаром самовар и мостится на самом краюшке скамейкив серьезных разговорах она участвовать стесняется.
Алина Генриховна с удовольствие пробует варенье из вазочки и заявляет:
Лидонька, у вас сегодня праздник, а ты всё о делах да о делах. В вашем возрасте нужно думать о приятномо танцах, о музыке, о любви. А работане волк, в лес не убежит.
Андрей посылает бабушке воздушный поцелуй, она отвечает тем же.
Лида морщитсядаже из уважения к будущей родственнице не может согласиться с тем, что не считает правильным.
Так можно оказаться в роли крыловской стрекозы, вы не находите?
Эмилия Генриховна энергично кивает, Глафира Степановна опускает взор долу, и даже Алина Генриховна не находит что сказать.
А по мне так лучше стрекозой быть, чем муравьем, возражает Настя.
Лида смотрит на нее с удивлениемнаверно, не думала, что та вообще знакома с творчеством великого баснописца.
Стрекозой можно быть только при наличии богатого папочки, который всегда напоит, накормит и обогреет. Вот скажи, Анастасия, чем ты собираешься заниматься, имея в руках диплом магистра? Пойдешь работать в школу или в университет? А может, в областную газету? Будешь поднимать российскую экономику? Молчишь? А я сама тебе скажуработать ты вовсе не хочешь. Предел мечтаний для тебяоказаться в Милане в сезон распродаж. И ни о чем другом ты думать не хочешь. Так стоило ли столько лет учиться в универе? Ах, да, как же я забыла? Ты же еще удачно замуж хочешь выйти! А у невесты с высшим образованием больше шансов на хорошую партию.
Настя во время ее монолога разглядывает свои розовые босоножки на офигительно высоких каблуках.
А что плохого в замужестве? спрашивает она совершенно спокойно. Быть домохозяйкой сейчасвовсе не значит целый день стоять у плиты или стирать белье.
А что это сейчас значит? язвит Лида. Хотя, конечно, ты же не за простого рабочего замуж собираешься. Тебе бизнесмена или депутата подавайу них жены, действительно, на кухне не бываютони на гламурных мероприятиях тусуются, с телеэкранов ручками машут.
Девочки, не ссорьтесь, волнуется Алина Генриховна. Каждая из вас по-своему права. Глупо требовать, чтобы все поступали одинаково. Кто-то стремится реализовать себя в работе, кто-тов семье.
Но Лида продолжает горячиться:
Но ведь это же пошло! Выбирать мужа не по любви и не по общим интересам и уважению, а по толщине кошелька. Как ты сама не понимаешь?
Настя хмыкает:
А кто говорит, что не по любви? Могу же я влюбиться в депутата или в генерального директора какой-нибудь фирмы? Среди них тоже попадаются весьма симпатичные экземпляры.
Лиде бы всё к шутке свестидругие бы поддержали с удовольствием. Но шутить она не любит да и не умеет.
Настя, да ты не знаешь, что такое любовь, она говорит, как отрезает.
Глафира Степановна беспокойно ерзает на скамейке, и даже Алина Генриховна укоряет взглядомдескать, зачем же ссориться с лучшей подругой да еще в такой прекрасный летний день?
А Настя парирует невозмутимо и даже с какой-то восхитительной небрежностью:
А разве ты знаешь?
Лида теряется от такой наглости, и Алина Генриховна пользуется этим для разряжения обстановки:
Девочки мои дорогие, о любви вообще мало кто что знает. Это слишком сложная субстанция. Недаром же кто-то из писателей сказал, что любовь похожа на привидениевсе о ней говорят, но мало кто ее видел.