И меня отправили. Сказать, как я была счастлива и благодарна, это самая малость тех чувств, которые испытывала. Я была на седьмом небе от восхищения этим городом и работами. Гуляла по улочкам с сопровождающей и впитывала в себя невероятную атмосферу. Пока, в одну из ночей, в мой номер не постучалась сестра, накачанная наркотиками, и не рухнула, прямо перед моими ногами, напугав меня до безумия.
А дальше: мои мольбы прекратить, остановиться, пожалеть родителей, которые в ней души не чаяли. Вместо благодарности за то, что я три дня её откачивала, ухаживала за ней и врала родителям, меня предали. Я любила сестру, она была слишком весёлой, слишком громкой, самовлюблённой и избалованной. Но любила, даже после всего через что пришлось пройти из-за неё, никогда не забывала, что она была моей сестрой. А Софи забыла. Она в первую очередь видела во мне соперницу, мнимую обольстительницу и врага.
Мари, дорогая, выезжаем завтра рано утром, в гостевую спальню нашего дома в городе Голуэй, с улыбкой на лице вошла моя близкая подруга, наставница и в последние четыре года человек, не отходивший от меня ни на шаг. Мили, двадцати восьми лет от роду, сирота, но это не мешало ей радоваться жизни и вносить со своим появлением гармонию и свет, а мне любить её, как саму себя.
Отлично, не поворачиваясь, ответила я. Скорее бы. Не могу здесь больше находиться.
Я передёрнула плечами, сбрасывая с себя ледяные щупальца, которые окутывали этот дом со дня похорон Софи.
Ты уже закончила? Мили подошла ко мне, и теперь мы обе всматривались в картину.
Да, но чего-то не хватает, я постучала кисточкой по подбородку и вновь посмотрела на сад, который просто нарисовала в своём воображении.
Нет, что ты. Это просто невероятно красиво, Мари. У тебя такой талант, она приобняла меня за плечи, а я улыбнулась. Талант, который все называли мазнёй и пустой тратой денег.
Ты маму не видела? Повернувшись на стуле, спросила я, откладывая кисточку.
Думаю, ты знаешь, где она, хмыкнула Мили и села на постель.
Опять заперлась в своей комнате, констатировала я.
Ты уже поговорила с ними? Напомнила мне о самом главном моя подруга.
Нет, боюсь. Ты же знаешь, как они к этому относятся, тяжело вздохнув, сказала я.
Но, вероятно, сейчас всё изменилось. Ты осталась одна, а Софи больше нет. И теперь они будут оберегать тебя, и тебе больше не нужно будет избегать людей, уверенно произнесла Мили, а я позавидовала таким суждениям.
Ладно, пойду сейчас. Всё равно, терять мне больше нечего, сделав глубокий вдох, я встала и сняла испачканный фартук.
Удачи, детка, ласково улыбнулась Мили.
Выйдя из комнаты, я прислушалась к звукам. Тишина. Мёртвая тишина. Поёжившись от этого ощущения, спустилась вниз и прошла к кабинету отца.
Тихонько постучав, я услышала глухой, охрипший голос:
Никого не хочу видеть!
Это я, папа, открыв дверь, произнесла я.
За эту неделю мой отец осунулся, постарел и как будто, сдулся. Боль и жалость уколола внутри, но я, взяв всю свою уверенность «в кулак», шагнула в тёмное пространство.
Я сказал, что не желаю никого видеть, а особенно тебя, с отвращением произнёс он, запивая свои слова коньяком, а я сглотнула обиду. Это нормально, это привычно.
Завтра уезжаю, и хотела бы поговорить. Ты знаешь, что этот год последний в пансионе, и я буду поступать в университет. Я выбрала куда. В школу искусств, быстро сказала я и сжалась в ожидании ответа.
Отец поднял на меня голову, и его лицо исказила гримаса, а затем он рассмеялся. Жутко. Меня затрясло от этого смеха, и я обхватила себя руками.
Убирайся, процедил он. Убирайся отсюда. Мне плевать на тебя, ты убила мою дочь. Ты исчадие ада, и больше я не дам тебе ни евро. И, к тому же мы разорены я отдал последнее, чтобы никто не узнал, что ты существуешь. Ты тень, тебя нет. Поэтому пошла отсюда!
Больше не могла сдерживаться, сжав кулаки, я гордо подняла подбородок и твёрдым голосом произнесла:
Нет, я есть. А она мертва! Мертва, потому что вы ей потакали, а я говорила вам. Никто мне не верил! Никто из вас, вы признали меня сумасшедшей! И, знаешь, я рада, что Софи мертва, теперь вы узнаете, что такое пустота в душе и разбитое сердце. А я с этим жила все восемнадцать лет. Ты если и разорён, то только потому, что хотел замять инцидент с Софи, чтобы никто никогда не узнал, что твоя любимица была наркоманкой!
Вон! Заорал отец. Пошла отсюда вон! Сука неблагодарная! Я уничтожу тебя, ты никуда не поедешь! Больше ты нигде не будешь учиться, собирай свои вещи и убирайся из моего дома!
С радостью, выплюнула я эти слова и выскочила за дверь, громко ей хлопнув.
Слёзы сами покатились по щекам, пока я летела по лестнице в комнату для гостей. А я и есть гость с самого рождения!
Детка, сочувственно сказала Мили, и раскрыла объятья, в которые я тут же упала, сотрясаясь в рыданиях.
Нас меня он выгнал, сглатывая слёзы, говорила я.
Тише, твой отец просто горюет, завтра будет новый день, он очнётся и протрезвеет, успокаивала меня подруга, гладя по голове.
Нет, не хочу, упрямо ответила я, и подняла голову, хлюпая носом. Нет, хватит. У меня есть сбережения, которые я откладывала. Как-нибудь продержусь, уеду в Лондон, найду работу. И больше никогда не вернусь сюда.
Твой отец не может тебя вычеркнуть из клана, напомнила Мили.
А меня там и не было! Меня вообще не существует! Зло ответила я, открывая шкаф и выбрасывая одежду на постель.
Мари, не горячись. Давай мы соберём твои вещи, ляжем спать, а завтра утром всё ещё раз обдумаем, Мили ловила мои вещи и аккуратно укладывала в чемодан.
Нет, больше ни минуты, продолжала я бушевать от обиды внутри.
Хорошо, вздохнув, сказала она.
Собрав все свои вещи, в том числе и художественные принадлежности, я попросила её спустить всё в её машину.
Сев на постель, я оглядела комнату и усмехнулась. Никогда ничего не поменяется. Никто не спасёт меня от этой жизни. Никто не сможет помочь мне.
Дорогая, давай выпьешь чаю и поедем, Мили зашла с подносом, и я кивнула.
Холодно. Но не от погодных условий в мае месяце, а от внутренних суждений и выводов. Я благодарно улыбнулась и взяла тёплую чашку с чаем. Он согревал изнутри, но не согревал сердце. Усталость навалилась на мои плечи, и я подавила зевоту.
Ложись, сквозь туман в голове, сказала подруга и кружка исчезла из моих рук. Под головой оказалась мягкая подушка, а на мне одеяло.
Сон тут же пришёл ко мне, как спасение из этого кошмара жизни.
***
Мари, детка, просыпайся, за плечо меня тормошили, и я приоткрыла один глаз.
Ты опоила меня, сипло сказала я, ощущая в голове тяжесть.
Пришлось, у тебя была истерика. И как я говорила, твои родители ждут тебя внизу, улыбнулась Мили.
Только для того, чтобы сказать, что я уволена из роли дочери, сухо ответила я, и села на постели.
В любом случае вещи уложены. Эш готов выехать, как и я. Выслушай их, и тогда решим, что делать дальше, миролюбиво предложила она, а я, скривившись, кивнула.
Не переодеваясь, я умылась, подхватила свой рюкзак и вышла из спальни.
Доброе утро, доченька, ласково сказала мама, а я остановилась в дверях, от удивления открыв рот.
Доченька? Что-то новое. Она меня никогда так не называла. Только грубым «Мари».
Проходи, Мари, отец расположился в кресле и указал рукой на диван.
Если вы хотите сказать мне, что я должна свалить, то я уже
Нет, папа вчера был очень расстроен, перебила меня мама и склонилась над чайником с чаем.
Садись, Анна-Мари, суровее повторил отец, и я плюхнулась в кресло, сложив руки на груди.
Минуты тянулись долго, пока ждала приговора, и, не выдержав этой наколенной атмосферы, заговорила:
И?
Тебе папа вчера сказал, что наша компания на грани банкротства. Мы взяли множество кредитов, а также твоя сестра Софи открыла кредитный счёт без нашего ведома, но, если бы попросила Моя принцесса Мама всхлипнула, а я закатила глаза.