Ненависть вспыхнула с новой силой и задавила зачатки паники и неуверенности.
Я четко развернулась и застучала каблучками в сторону входа.
Я должна действовать согласно собственным планам. План, расписание, график во всех сферах жизнизалог моей успешности и спокойствия. Возможность контролировать свою жизнь. Ведь что бывает с людьми, если они ничего не контролируют? Кто-то другой берет бразды правления в свои руки. И превращает тебя в игрушку.
Поэтому сейчасработа. Вечеромспортивный клуб. Здоровый сон с одиннадцати до семи. Снова работа. Салон красоты. И потом свадьба.
Не моя. Моей больше точно не будет.
На свадьбу не очень хотелось. Там было слишком много людей, которые считали меня законченной стервой и были счастливы, что я наконец «насосалась и отвалилась» от их друга, но Инесса и Дима в два голоса так уговаривали, что я решила не тушеваться.
Ну уж нет.
Это больше не про меня.
В конце-концов, надо поддерживать репутацию. И явиться на свадьбу бывшего мужа в одиночестве и в роскошном открытом платьесамый подходящий для этого вариант.
* * *
Только посмотри на этуКак она вообще сюда попала?
Говорят, жених пригласил
И Инесса позволила?
Ну может она не знала
Я хмыкнула и взяла очередной бокал шампанского. От напряжения последних двух дней я совершенно не пьянелатакая особенность организма.
Может кто-то и думал, что напряжение это связана со свадьбой, но я понимала, что происходит
Две девушки, думая, что я не слышу, продолжили обсуждать мое поведение и внешность. Да пожалуйста. Я знала, как выгляжу.
Облегающее как перчатка золотистое платье в пол с глубокими вырезами на груди и спине только подчеркивало большую грудь, тонкую талию и округлые бедра. Если бы не спортзал, они вполне могли бы превратиться в пышные, но я не зря три раза в неделю потела на тренажерахноги оставались стройными, а задница подтянутой.
Длинные блестящие волосы. Эффектный макияж. Полные губы.
Я научилась преподносить себя и знала, что на меня многие облизывались.
Меня это не трогало.
Заводить новые отношения в ближайшее время не планировала и слава «пережует и выплюнет» этому способствовала. Я даже запретила Инессе с Димой кричать на всех углах о том, какая я на самом деле хорошая. Во-первых, это было не совсем так, но пара не зря нашла друг друга. Они были оба добры до безумия. В том числе ко мне. И я понимала, что готова растерзать любого, кто их за эту доброту попробует обидеть. Не из благородных побужденийпросто в них мне виделась последняя надежда человечества. Большинство встреченных на моем жизненном пути людей были полными мудаками, а эти двое давали хоть какую-то возможность поверить, что есть и другие варианты.
Во-вторых, я считала, что тем, кто верит сплетням и домыслам, рядом со мной не место. Даже в качестве собеседников. Прошли те времена, когда я заглядывала всем в рот и старалась произвести впечатление. Сейчас я заливала эти рты щелочьюи то только тогда, когда считала, что это стоит моего внимания.
Ну и втретьих, мое поведение вызывало болезненный, но крайне осторожный интерес со стороны мужчин. Они молча облизывались и не подходили. Оптимальный вариант. Я даже подумывала заделаться лесбиянкойили, во всяком случае, пустить слух об этом. Но потом отказалась от этой мысли. Мало ли чьих ушей достигнети если это помешает процедуре, будет плохо.
Издали отсалютовала смеющимся молодоженам и отрицательно покачала головой в ответ на приглашающий взмах рукой. Нет, подходить к толпе их родственниковполовину я, естественно, знала, и эта половина меня точно терпеть не моглая не буду.
Димка родился в этом городе и уехал покорять Москву в возрасте двадцати пяти лет. Не покорил, а вернулся со мной. Его мамаша постоянно повторяла, что я сломала мальчику жизнь и заткнулась только тогда, когда я помогла ему открыть свое дело и даже преуспеть в нем. Точнее, когда не помешала этомутак они восприняли. Мы не переубеждалипо моему настоянию. Я тогда уже начала понимать, что этот брак из общества инвалидовя без любви, он без надеждыпревратился в тюрьму для обоих. Как было на самом деле, знаем только мы с Димой. И сколько сил и ночей я вложила в то предприятие, рассчитывая финансовые схемы, помогая в открытии и первого офиса, и филиалов. Но, как итог, хотя, в основном, конечно, благодаря своему трудолюбию и упорствук тридцати Серенин был весьма обеспечен и мог позволить себе устроить свою вторую свадьбу в самом крутом отеле.
Я усмехнулась, вспоминая, как расписывались мы, и посмотрела на часы.
Пожалуй, долг родине я отдала. Все меня заметили, некоторые даже были рады видеть, значит, пора уходить. С Инессы станется швырнуть в меня букетом. Она и раньше проявляла чрезмерное внимание к личной жизни окружающих, а получив предложение о замужестве стала вовсе невыносимой. Хотела сделать окружающих счастливымикак и она сама.
К тому же, я терпеть не могла пустые пьянки, в которые превращались даже шикарные мероприятия, после того как официальная часть заканчивалась и поедание тщательно приготовленных блюд тоже. Может кому и кажется, что именно тогда наступала самая веселая часть вечера, но мне веселиться было не с кем.
Посмотрела на новоиспеченных мужа с женой и прощально взмахнула рукой. Димка дернулся, но я снова отрицательно покачала головой. Да, понимала, он привык быть ответственным за меня. Он кормился от этой ответственности много лет, но в этом давно не было необходимости.
Дальше я сама.
Чувствуя облегчение, двинулась к выходу.
Ресторан располагался на верхнем этаже, так что спускаться пришлось в лифте, набитом опьяневшими гостями. Вряд ли они уезжали так рано, скорее всего, просто хотели «проветриться», будто балкона им мало.
Я проигнорировала косые взгляды и спокойно вышла последняя, стараясь идти медленней, чтобы пропустить всю компанию вперед.
И потому не сразу его увидела.
Далеко не сразу.
Сначала и вовсе почувствовала. Воздух вокруг меня вдруг сгустился, и я начала двигаться медленней, будто попала под воду и теперь с трудом перемещалась в пространстве. Туфли почему-то запнулись одна об другую, я подняла голову и увидела Михаила, только что прошедшего отельную вертушку.
И совсем остановилась.
Однажды зимой, я прыгнула в прорубь после бани.
Тело моментально свело судорогой, дыхание перехватило, а кожа полыхнула, чтобы тут же заледенеть.
Мои ощущения сейчас были похожи.
И очень не похожи на те, что я испытывала в прошлом. Тогда я погружалась в горячий сахарный сироп, когда видела уже тогда известного и очень богатого Веринского. Щеки загорались, в животе начинали порхать бабочки, а кончики пальцев жгло от желания прикоснуться к совершенному, как мне казалось, мужчине.
И дерьмовому, как оказалось, ублюдку.
Он уставился на меня и я на мгновение вдруг подумала, что ведь может не узнать. Прошло достаточно времени, а я изменилась. Фигура стала женственной и, в то же время более подтянутой; вечные кеды и джинсы и деловые, прямо скроенные костюмы сменило роскошное платье. Я теперь красила в цвет топленого шоколада свои волнистые русые волосы, да и лицо стало менее округлым. Тем более, если подчеркнуть макияжем скулы и разрез глаз.
Да и почему вообще он должен был меня помнить?
Это для меня он был воздухом. Жизнью. Счастьем, что хочется выпить залпом и до дна, а не цедить по капле, боясь, что оно скоро кончится.
Как, собственно, и произошло.
А для него я оказалась лишь проходным элементом. Очередной влюбленной дурочкой.
Все мои размышления заняли секунду. А потом я заметила шок в глазах мужчины, тут же сменившийся отстраненным выражением.
Надо же, узнал.
Но решил сделать вид, будто меня никогда и не было в его жизни.
Да была ли я? Это мне казалось, что была. А он лишь позволял присутствовать где-то на задворках. И выставил за дверь, когда надоела. Без денег. Без будущего.
А самое страшное, без возможности испытать женское счастье.
Будто в ответ на эти мысли в животе запульсировало застарелой болью. Фантомной, как говорил мой психотерапевт.
Я в итоге послала этого психотерапевта, хотя сейчас понимаю, что он мне помог. Иначе совсем бы измучила себя, уничтожила ненавистью и чувством вины. И окружающим бы досталось еще большея тогда цепляла в зону действия цунами всех, с кем соприкасалась. Отравляла своими всплесками. Мне казалось, что даже Анатолий Павлович, тот самый врач, пил успокоительное после меня.