Нет, а он у меня не спрашивал.
Это хорошо, вдруг начинает он улыбаться, оглядывается и дальше говорит тихо, мы тут с Лизкой подумали и решили сказать Йонасу, что это я Белку отвозил. Никто ж не видел, вы через черный ход вышли, да и я не все время в зале был.
Я так-то не против, как скажете. Только вот зачем? не понимаю я.
Видишь ли, хозяин очень ревностно к Белке относится. Не хотелось бы шума.
Какого шума, Леш? Я с завтрашнего дня с ней вождением заниматься буду.
Да, и Йонас попросил меня с вами рядом быть. Приглядывать. Я-то тебе полностью доверяю, брат, а вот хозяин ревнует. И чего-то сильнее обычного.
Ко мне ревнует?
Ко всем ревнует. После того случая.
Какого случая?
Леха задумывается, но лишь на пару секунд и снова начинает тихо говорить:
В общем, ладно, слушай. Два года назад дело было. Пришел в ресторан музыкантишка работать, этот, клавишник. Ну и чего-то он с Белкой сближаться начал. Их вместе часто видели. Вроде как они обжимались прямо в ее гримерке короче, уйти Белка от Йонаса собралась, ну хозяин и взбесился. Белку под замок посадил, пока не одумалась.
Хмурюсь, чуть косясь в сторону столика, за которым все еще беседа продолжается и интересуюсь:
А клавишника?
А не видел больше никто клавишника, язвительно усмехается Леха, пф, исчез.
И вот тут мне становится ясно, почему Бэлла все еще с Лейтовичемстрах ее держит. Йонаса весь город боится. Просто так от него даже официанты не уходят. А отпор дать некому.
Повторюсь, я тебе доверяю как себе, брат, опять тихо говорит Лёшка. И присутствовать на ваших занятиях мне ну нет резона. Хозяин отдыхать едет, так и мне грех не отдохнуть, согласен? Я тут с такой девахой познакомился, сиськи пятого размера, талия тонкая, а как в постеле гнётся, гимнастка
Я тебя понял, перебиваю я Леху, если что, то ты был все время рядом. И вчера Бэллу отвозил тоже ты.
Ну вот и отлично. Кофе хочешь? Лёшка хлопает меня по плечу, а я головой качаю. И в этот момент вижу как к дверям ресторана подходит мужик со шрамом. Закончили они разговор, причем Йонас самолично его провожает. А я хочу, пойду на кухню сбегаю.
Лёшка ретируется, а Йонас с довольной улыбкой идет в мою сторону. Останавливается рядом и смотрит сверху вниз.
Артем Боев, произносит он мое имя, ну и как тебе храм наш?
Красиво и умиротворено. Расслабляет.
Лейтович улыбается, а потом и вовсе присаживается на тот стул, на котором Лёшка сидел.
Ты же не женат, странно приглядываясь, говорит он, я молча киваю, а девушка у тебя есть?
Нет. Мне что-то с ними не везёт.
Почему? вроде удивляется Йонас.
Влюбляюсь в тех, кто мне совсем не подходят. Так что сейчас в личной жизни пауза, чтобы все переосмыслить.
Интересно, фыркает Лейтович, а знаешь, мне кажется тяжело тебе будет Бэллу вождению обучать. Она девушка импульсивная и капризная. Так что я даю тебе шанс отказаться.
Я трудностей не боюсь, Йонас Томасович, и привык до конца доводить все поставленные мне задачи.
Похвально, Лейтович усмехается, но вдруг резко становится серьёзным, ты же уже заметил, да и люди тебе скорее всего уже рассказали, что Бэлламоя. И приближаться к ней слишком близко может быть опасно.
Я вас понял.
Бэлла
Меня уже не мутит, похмелья как такого нет, зато странное опустошение появляется. Хочется полностью расслабиться и для этого я наполняю ванную, бросаю в нее бомбочку, ее мне Лизка на восьмое марта подарила, и погружаюсь в горячую воду, которая постепенно окрашивается в сочный, апельсиновый цвет с блёстками.
Лежу с закрытыми глазами, слушая как бьётся мое сердце.
Да, я физически живая. А эмоционально нет. Особенно это чувствуется, когда я остаюсь наедине с собой.
Но сегодняшний вечер я так не проведу. Йонас в гости придет, попрощаться перед отъездом хочет. И если я раньше, пять и даже четыре года назад, с предвкушением ждала наших встреч, готовилась, всячески себя прихорашивая и украшая, а так же готовя вкусную еду, то сейчас всего этого я не хочу. И не делаю.
Неужели Йонас не замечает, что я к нему остыла?
Неужели ему достаточно того, что я просто покорно отдаю ему свое тело в личное и индивидуальное пользование?
У меня есть все. И что не попрошубудет. Но мне как будто и не надо ничего.
И я ведь знаю цену вещам. У меня в жизни были крайности, с родителями я жила в достатке, потом, пусть всего два года, но самых осознанных, в нищете, с тёткой и дядей, а еще с тараканами. И, честно, с тараканами было веселее, чем сейчас с брюликами.
Да, не такой жизни для меня хотели родители. Только вот они меня бросили одну. Умерли. Оставив после себя лишь боль и сомнения. Я так до сих пор и не знаю кем точно был мой отецбизнесменом или бандитом? И черт знает, они погибли или их убили?
Тётка по пьяни вякала что-то про несметное богатства мужа своей сестры. И по идее оно было, только вот дом, в котором прошло мое детство, конфисковали, как и все другое имущество. Мне и половины вещей забрать не позволили, отдали под опекунство тётке, которая все, что продавалосьпродавала. Сначала пропивала, а потом на дозу. Так она один раз чуть меня не продала
Кажется, я слишком сильно погрузилась в воспоминания. Чуть не захлебнулась водой. Громко начала кашлять, ловя себя на дикой мыслида лучше бы я задохнулась!
Ну не могу я так больше!
Надо что-то делать. Надо менять.
Сбежать, как можно дальше. Есть же на этом свете места, где Йонас меня не найдёт?
Только на это нужны деньги. И документы. А мой паспорт уже два года хранится в чужом сейфе. К слову и паспорт этот не мой. Нет, он настоящий, по словам Йонаса, он мне делал. Но там не мои настоящие имя и фамилия. Пять лет назад я решила что так будет лучше. Смогла стать другим человеком. А значит смогу еще раз!
Вода остывает, мне становится холодно и я резко встаю. Сливаю оранжевую воду и смываю с тела блёстки. Теперь я пахну мандаринами и корицей.
После ванны, вытеревшись и надев халат, иду на кухню. Зачем-то заглядываю в холодильник, знаю же, что там пусто. Минералка на дверце стоит, рядом с кетчупом и горчицей.
Заказываю себе пиццу, привозят быстро, я съедаю половину, удивляясь как в меня столько влезает.
Затем устраиваюсь на диване перед телевизором. А через час слышу, как открывается входная дверь.
Я даже голову не поворачиваю. Полное безразличие.
Узнаваемо скрипит половица на границе с прихожей, а потом до меня доносится запах одекалона Йонаса. Кажетсяпротивней его нет во всем мире.
Ты меня не ждала? слышу вопрос.
Медленно поворачиваюсь.
Йонас стоит у кухонного стола. В руках букет алых роз. Огромный букет, Йонас едва его держит двумя руками.
Я встаю, подхожу к столу и открываю коробку с остатками пиццы.
Есть будешь?
Он непонимающе смотрит, затем бросает взгляд на пустую плиту и заявляет:
Я думал ты приготовишь что-нибудь.
А жена тебе не готовит? невинным тоном маленькой дурочки спрашиваю я.
Ты же знаешь, что она не умеет.
А я разучилась, беру кусок пиццы, ем и смотрю Йонасу в глаза. Он психует, швыряет цветы на пол. Букет рассыпается по светлому паркету. Как кровь на траве и снегу.
Что происходит? рявкает Йонас.
Я пожимаю плечами. А затем, прожевав холодный кусок теста с начинкой, киваю на розы:
Красивые цветы. Но у меня нет подходящей вазы.
Ты специально нарываешься? орёт он, перешагивает через цветы, однако все же наступает на несколько свежих и невинных бутонов каблуком ботинка. Что ж, меня он тоже почти так же растоптал. Я вообще-то извиниться пришел, он хватает меня за руку, пицца падает на пол. Но видимо придётся снова наказать.
За что? равнодушно спрашиваю я. И этот вопрос вызывает у Йонаса оцепенение. Потому что он, твою мать, не знает за что собирался меня наказать. Стоит, глазами насквозь меня прожигает, а сам думает.
Бельчонок, прекрати, наконец произносит он, заметно успокоившись, Я с миром пришёл. С лаской, он касается моей талии, ведет ладонь ниже, забирается ею под халатик. Я без белья. Не стала надевать после душа. И это лишь сильнее заводит Йонаса. Его глаза вовсю горят и руки становятся горячее.