Ненавижу!!! Ненавижу эту гадость! заходится Алексей Илларионович свистящим криком.
Господи! возмущенно вскрикивает Ольга Владимировна, прикрываясь руками. Прекратите немедленно
Папа, что ты творишь? Папа!
У Евы вырывается несдержанный хохот. К счастью, ни мать, ни отец не в состоянии обратить на нее свое внимание.
Ненавижу! дедушка Алексей продолжает усиленно елозить и плескать ложкой в тарелке.
Я прошу вас Алексей Илларионович
На шум прибегает сиделка.
Лидия Михайловна! с облегчением выдыхает Ольга Владимировна. Скорее, пожалуйста
Женщина откатывает инвалидное кресло от стола, но Алексей Илларионович успевает швырнуть грязной ложкой сыну в лоб.
Черт возьми! Папа!
Ева едва не падает под стол от смеха. Прикрываясь ладонью и краснея лицом, вовсю хохочет. Ей плевать, что тыквенное пюре залипло у нее в волосах, и рябью пошел лиф платья.
Пока Ольга Владимировна с салфетками кидается на помощь мужу, Алексей Илларионович резко утихает и заговорщицки подмигивает Еве. Она поднимает руку и выставляет большой палец.
Дедушку Алексея вывозят из столовой. Протестуя, он поет во всю мощь своего голоса известную портовую песню.
Это просто возмутительно! подрывается на ноги Павел Алексеевич и брезгливо отряхивает испачканную одежду.
Что поделаешь сдержанно сопит Ольга Владимировна. Старость меняет людей до неузнаваемости. И мы, к сожалению, никак не можем это предотвратить.
Он, будто, специально
Нет. Нет, что ты, Паша? Он тяжело болеет Знаешь, меня больше беспокоит то, что он ночами разъезжает по дому. Коляска поскрипывает, Алексей Илларионович напевает эти ужасные портовые песни, еще и за окном то ветер завывает, то чайки кричат Одним словом, жуть!
Семейка Адамс, мрачно шутит Ева, хватая яблоко и с облегчением поднимаясь из-за стола.
Мать с отцом не успевают ей ответить. Из комнаты Алексея Илларионовича раздается протяжный разрыв аккордеона.
* * *
Ступая за порог квартиры, Адам сталкивается в холле с отцом. Закрывает дверь, пока Терентий Дмитриевич смотрит сквозь него и разговаривает по телефону.
Что значит, могут быть проблемы? небрежно накидывая плащ на плечи, говорит отец в трубку. Леня! Судно зашло в порт значит, должно быть отгружено. Не знаю! Выкручивайтесь, как хотите. Все должно быть в срок.
Адам бросает кожаную куртку на тумбу и, скрестив руки, опирается спиной на стену.
Да, и насчет «Четвертого звена» Слиянию быть. Да, уже решенный факт. Этот причал добавит нам необходимой мощи. Будем расширять базу, довольно смеется Терентий Дмитриевич. Исаев позеленеет от злости
Уловив фамилию, Адам невольно напрягается.
Дело двух-трех дней. Да, конечно. Именно. Хорошо. Нет. Точно, нет. Да До связи, разъединившись, отец еще некоторое время задумчиво смотрит на дисплей.
Пап, привлекает его внимание Адам.
Привет, сынок, рассеянно шепчет одними губами.
Привет.
Терентий Дмитриевич прячет телефон в портмоне и, наконец, сосредотачивается на сыне.
Днем звонила Ирина Викторовна. Ты пропустил прием, говорит он со слышимым огорчением.
Адам ненавидит, когда голос отца становится таким сокрушенным. Будто сын главное разочарование в его жизни. Будто он ярмо на шее.
Пусть эта сука сначала себе голову вылечит, зло отмахивается парень.
Адам. Мы с тобой тысячу раз обсуждали эту тему. Нельзя называть женщин суками, терпеливо поясняет Терентий Дмитриевич, словно сыну все еще идет десятый год. Столько лет прошло, а ничего не изменилось. Разве только еще хуже стало. Твоя мама
Слушать что-либо о матери Адам не собирается. Одно лишь существительное «мама» до сих пор отзывается внутри него волнами боли.
Они и есть суки, взрывается, резко перебивая отца. Все!
То, что твоя мать так поступила с нами, не значит пытается упорствовать Терентий Дмитриевич.
Папа, замолчи! отталкиваясь от стены, Адам яростно надвигается на отца. Перед глазами словно пелена опускается. Все внутри немеет от напряжения. И только подойдя к ошеломленному отцу вплотную и нависая над ним, осознает, что ступает за черту. Отворачивается. Несколько раз тяжело вздыхает. Трет лицо руками. Прости, папа. Хоть ты не занимайся промывкой моих мозгов. Ладно? не дожидаясь от отца ответа, разворачивается. Просто скажи этой суке то есть, Ирине Викторовне, что у меня возникли неотложные дела, окончательно расслабившись, натягивает на лицо привычную ухмылку. Так и быть, я приду на следующий прием. Но передай, чтобы эта «мозгоклюйка» не смела больше обрывать мой телефон! И пусть приготовит хороший кофе. В прошлый раз были ужасные помои. Я даже куплю ей коробку конфет, усмехается парень. Пускай ее ж*па вырастет еще на три размера.
Адам!
Кстати, она сказала, у моего имени тяжелая энергетика, сообщая это, парень широко разводит руками, и Терентий Дмитриевич машинально отмечает, как бугрятся мышцы его груди и плеч. Мысленно возлагает молитвы, чтобы это были естественные результаты тренировок, а не последствия химических препаратов. Она, бл*дь, кто? Психотерапевт или экстрасенс? Ее методика совершенно нелогична. Я даже больше скажу, она абсолютно некомпетентна. Я, смеясь, высокомерно тычет себя в грудь, профлитературы больше нее прочел. Она тупая крыса с купленным дипломом.
Адам, прошу тебя Перестань оскорблять Ирину Викторовну.
Хорошо, пап. Я понял, отмахивается от отца. Взмахнув рукой в сторону двери, добавляет: Ты, кажется, торопился.
Отец нерешительно смотрит на сына. Ощущает, как чувство крайней беспомощности затапливает его снизу доверху.
Адам растет красивым мужчиной. Уже сейчас выше отца, и шире его в плечах. Но как был неуправляемым и проблемным ребенком, таким и остается. Нет в нем зрелости. Нет ответственности. Не думает о последствиях. Творит, что вздумается. Обладая поразительным складом ума, постоянно направляет его в дурное русло. Каждый раз проявляет пугающе агрессивную изобретательность. Терентий Дмитриевич не знает, где границы его жестокости. Иногда ему кажется, что и сам Адам этого не знает.
Галина Васильевна готовит тебе ужин, сдавшись, вымученно говорит Терентий Дмитриевич. Отдай распоряжение, где будешь есть.
Разворачивается к двери, но Адам внезапно останавливает его.
Пап, ты сейчас по телефону назвал одну фамилию Исаев, Титов поворачивает голову и тревожно смотрит на сына. Я познакомился с его дочерью, последняя фраза заставляет мужчину сделать резкий вдох.
Адам, ради всего святого, не трогай ее.
Почему, папа? сощурившись, интересуется Адам, и Терентий Дмитриевич чувствует себя так, словно попался на крючок.
Что значит, почему? с бессилием повторяет он. Потому что, Адам.
Хороший ответ. Я сразу все понял, исходит сарказмом сын.
Я не желаю сталкиваться с этой семьей, пытается найти ответ, который утихомирит Адама.
Но, Бог видит, зря.
Почему? усмехается отпрыск.
Боже, на что я надеюсь! Тебе бесполезно что-то запрещать. Ты все равно сделаешь наоборот. Назло мне.
Адам осуждающе качает головой.
Как ты можешь, папа? Я ничего не делаю назло тебе. Я делаю то, чего сам хочу. Это разные вещи.
Адам просит Терентий Дмитриевич, всматриваясь в лицо сына. Послушай меня хоть раз. Не трогай ее.
Ладно, соглашается неожиданно парень. Перестань беспокоиться, папа. Я ведь просто спросил.
Терентий Дмитриевич внимательно смотрит на безмятежное лицо Адама, и это пугает его еще больше.
Не пытайся меня успокоить! Ты ничего не спрашиваешь просто так.
Адам присвистывая, усмехается.
А ты растешь, пап, похлопывает родителя по плечу. Раньше ты мне всегда верил. Велся на любые мои слова.
Не смей играть со мной в свои игры, злится Терентий Дмитриевич.
Адам отходит. Усмехается.
Удачного вечера, папа, салютует отцу, прежде чем покинуть холл.
Думаешь, это легко, иметь такого сына, как ты? устало выкрикивает ему вслед Терентий Дмитриевич.
Адам оборачивается. Прижимает пальцы к губам, словно правда размышляет о словах отца.