Товарища Лациса! строго произнес он в трубку и, чуть помедлив, доложил: Мартин Янович, Кольцов прибыл
Когда Фролов положил трубку, Кольцов спросил:
Мартин Яновичэто кто?
Лацис. Председатель Всеукраинской Чека, пояснил Фролов и опять не спеша прошелся по кабинету: от стола до стены и обратно. Раскурив папиросу, присел. Дело вот какое. Нам, то есть Всеукраинской Чека, нужны люди для работы во вражеских тылах. Иными словами, нужны разведчики. Я вспомнил о тебе, рассказал товарищу Лацису. Он заинтересовался и попросил тебя вызвать Чаю хочешь? Настоящего, с сахаром.
Спасибо, растерянно произнес Кольцов.
Всего он ожидал, направляясь сюда, только не этого Стать чекистом, разведчиком? Иначе говоряшпионом? Обладает ли он таким талантом? Способностями? Глубокая зафронтовая разведкаэто не просто риск. Неосторожный, неумелый шаг может погубить не только тебя, но и людей, которых тебе доверят, и дело. Сумеет ли он? Сумеет ли жить среди врагов и ничем не выдать себя? Притворяться, что любишь, когда ненавидишь, восхищаться, когда презираешь
Но откуда у меня это умение? подумал вслух и посмотрел на Фролова. И потом Вы же знаете, почти всю германскую я был в армии, командовал ротой. На той стороне могу столкнуться с кем-нибудь из знакомых офицеров. А этопровал!..
Мы все учли, Павел, улыбнулся Фролов. И твою службу в царской армии, и твои капитанские погоны. На Западном фронте, насколько я знаю, ты служил у генерала Казанцева?
Кольцов удивился такой осведомленности Фролова и подтвердил:
Да. Командовал ротой разведчиков.
По нашим сведениям, генерал Казанцев формирует сейчас в Ростове казачью бригаду Вот и пойдешь к своему командиру. Выглядеть это будет примерно так: капитан Кольцов, как и некоторые другие бывшие офицеры царской армии, бежит из Совдепии под знамена Деникина. Узнав, что генерал Казанцев находится в Ростове, капитан Кольцов направляется к нему. Разве не естественно желание офицера служить под началом того генерала, с которым вместе воевал?..
А что! Вполне правдоподобно! Кольцов даже улыбнулся.
А Фролов продолжал:
Перед тем как мы пойдем к товарищу Лацису, а он хочет сам поговорить с тобой, познакомься с фронтовой обстановкой. Ты ведь из госпиталя, многого не знаешь. Фролов подошел к висевшей на стене карте Украины: Так вот. Деникин полностью овладел Донской областью и большей частью Донецкого бассейна. Бои идут за Луганск. Если Луганск падетна очереди Харьков. Впечатление создается такое, что до наступления на Москву Деникин решил сначала захватить Украину, чтобы использовать ее богатейшие ресурсы. Мы знаем, что сил для этого у него достаточно. Добровольческие полки укомплектованы опытными офицерами, которые дерутся уверенно. У нихброневики, аэропланы, бронепоезда и автомобили. Силы, как видишь, внушительные. В Новороссийском порту выгружается посылаемое Антантой, и прежде всего Англией, оружие. Этовинтовки, пулеметы. Этообмундирование, продовольствие. Все, вплоть до сигарет и сгущенного молока Голос Фролова стал громче и вместе с тем сдержаннейчувствовалось, что он заговорил о наболевшем, о чем говорить всегда трудно.
Еще вчера в своем Ледовом походе на Екатеринодар они воевали только тем, что отбивали у наших частей. На их офицерах вшей было больше, чем на наших красноармейцах. Мы уж думаливсе решено, полный им каюк. А сейчас?.. Рассказываю тебе это для того, чтобы ты правильно представил себе всю опасность нашего положения. Думаю, что мы допустили серьезные ошибки: Дон и Кубань сейчас против нас. Офицеры ожесточены и, боясь попасть в плен, дерутся так, как с немцами на великой войне четырнадцатого года не дрались
Открылась дверь, и в кабинет, немного косолапя, вошел плотный невысокий моряк в расстегнутом бушлате, флотские брюки его были тщательно заправлены в сапоги. Остановился у порога.
Фролов гостеприимным движением руки пригласил моряка:
Проходи, Семен Алексеевич. Знакомься: товарищ Кольцов.
Красильников, представился моряк и потряс в жесткой своей ладони руку Кольцова. Бывший комендор эскадренного миноносца «Беспощадный».
Ныне же один из самых недисциплинированных сотрудников Особого отдела Всеукраинской Чека, с усмешкой добавил Фролов. Сколько ни бились, никак с бушлатом не расстанется. Говорит: не могу без него. Еле-еле заставил бескозырку сменить.
Красильников тяжело переступил с ноги на ногу:
Непривычна мне сухопутная снасть. Он даже повел плечами, словно призывал Кольцова убедиться, что ему никакая другая одежда не по плечу.
Больше года моря не видел, а все «снасть», «снасть», беззлобно передразнил Красильникова Фролов. Затем встал, сказал ему: Ты посиди здесь. Должны звонить из штаба Восьмой армии. И обернулся к Кольцову: Идем! Представлю тебя Лацису!
Они спустились вниз, где старательные красноармейцы по-прежнему разбирались в пулемете.
В пустынном коридоре, у высокого, затуманенного пылью и грязными натеками окна, Кольцов остановил Фролова и настойчиво попросил:
Петр Тимофеевич, ты все-таки скажи мне, наконец, кто такой этот самый Лацис. Ну, председатель ВУЧКэто всего лишь должность. А ты мне чуток поподробнее, ну, прежде чем я
Фролов почему-то оглянулся по сторонам и кивнул:
Мартин Янович преданнейший делу коммунизма товарищ, сказал он, постепенно понижая голос: Сам понимаешь, из угнетенного нацменьшинства, опора революции Сам он по-настоящему Ян Фридрихович только не вздумай так его назвать из народных латышских учителей, был председателем военного трибунала и начальником секретно-оперативного отдела ВЧК, а теперь послан на Украину наводить порядок. Прибыл вот в Киев, как наиболее отсталый город по сравнению с Харьковомстолицей Украины Но очень уж строг. С населением. Мы тут поспорили с ним насчет расстрела заложников, но Мартин Янович разногласий по вопросу красного террора не признает. Вообще возражений не терпит. Ты учти!
Фролов неожиданно, желая сгладить впечатление, мелко и неестественно рассмеялся:
Ну, да ты далеко от него будешь работать, так что прими благословениеи в путь.
Куда?
Но Фролов ничего больше не сказал, нахмурился и повел Павла дальше по коридору. Они прошли мимо двух часовых, которым Фролов на ходу бросил: «Товарищ со мной!», и оказались в большой комнате, из окон которой виднелись, словно на картине, обрамленной рамой и тщательно продуманной композиционно, купола Софийского собора. Кольцов сначала увидел эти сверкающие на солнце граненые купола и лишь затем стоящего у окна хозяинаМартина Яновича Лациса.
Выше среднего роста, крепкой стати, с черной аккуратной бородкой, он мог бы сойти за обычного русского интеллигента, если бы не холодный, как бы отметающий всякие рассуждения и споры взгляд серых спокойных глаз и несколько презрительный изгиб сжатых губ. Нет, этот человек не был интеллигентом, он относился к числу властителей, хозяев человеческих судеб, а к этим людям понятие интеллигентности неприменимо, как неприменима обычная линейка для измерения величины паровоза. Здесь требовались определения иного ряда.
«Что ж, такими, наверно, и должны быть вершители революции, подумал Кольцов, стараясь преодолеть некое внутреннее неприятие председателя Всеукраинской ЧК. А разве симпатичны были Робеспьер или Дантон? Или Марат?.. Они видят дальше, чем мы, простые люди, их цели в будущем, в замечательном мирном будущем, когда победит мировая революция, исчезнут войны и все народы будут как братья»
Ян Фридрихович Судрабс, которого товарищи-революционеры знали как Мартина Яновича, «Дядю», «Гарайса», «Милнса» (в честь изобретателя самой убийственной гранаты), с интересом вглядывался в Кольцова, нисколько не боясь смутить вошедшего этим прямым, в упор, изучением. У него возник вопрос о принадлежности к племени интеллигентов бывшего капитана из бригады генерала Казанцева Девятой армии бывшего Юго-Западного фронта, где сам император незадолго до Карпатского прорыва христосовался с солдатами («слюнявая интеллигентская игра в демократию по-русски»).
Русскую интеллигенцию Мартин Янович глубоко презирал. И разве сумели бы они год назад разгромить восставший против большевиков, окопавшийся и казавшийся неприступным Ярославль, если бы он, Лацис, послушался советников-генералов, которые что-то там твердили о гуманности методов войны.