Как бы то ни было, сломанный «дворник» отвлек бы меня от любого разговора. Впереди показался следующий съезд с трассы - на Либург. Притормозив, Старр свернула на стоянку при «Макдональдсе».
- Сходишь за кофе? - спросила она, выключая мотор.
- А ты меня здесь не бросишь?
- Эй, Гус, папочка решил пошутить, - сказала она через плечо псу. - Мне, пожалуйста, без сахара, только молоко.
Когда я вернулся к машине, Старр стояла под проливным дождем и пыталась приладить «дворник». Гус наблюдал за ремонтом с пассажирского сиденья.
- Ты насквозь промокла, - сказал я, протягивая ей пластиковый стакан.
Старр сдавила большим и указательным пальцем кожу на руке, и на ней собралось несколько капель.
- Видишь? Непромокаемая.
Внутри она вручила мне обломок «дворника».
- Посмотри внимательно.
Резина на нем была жесткой, почти крошилась.
- Наверное, пора менять.
- Попробуй угадать еще раз. Не скажу точно, но, кажется, им нет и полугода. И со вторым «дворником» все в порядке. Если это не локализованное энтропийное возмущение, то я расцелую Гуса.
- Ты просто ищешь отговорки, - произнес я, вернее, мои губы.
Мысленным взором я видел, как моя машина со скрежетом останавливается посреди моста Верразано-Нэрроуз, вскоре после того как я застал Мойру на диване с любовником.
В желудке у меня возникло странное ощущение. Кое-кто рассказывает, будто видел сны, в которых оказывался голым перед большой аудиторией. Я никогда таких не видел, зато сейчас понял, что чувствуют эти люди.
- Не знаю, Старр, - сказал я наконец. - Мне нужно подумать.
- Это точно, - тепло согласилась она. - Но пока ты справляешься лучше, чем я бы на твоем месте.
В этом я не был так уж уверен.
В багажнике Старр имелся набор инструментов, и мы сняли «дворник», чтобы он не царапал стекло. Гус воспользовался возможностью обежать кусты и, вернувшись в машину, испачкал заднее сиденье мокрыми лапами.
- Если откроешь багажник, я достану тряпку и уберу, - предложил я.
- Брось, это всего лишь грязь. Пусть высохнет, я потом пройдусь пылесосом.
Учитывая, как барабанил дождь, я усомнился, что машина высохнет до августа, но промолчал.
Остаток пути я провел, погрузившись в свои мысли, заново перебирая «несчастные случаи» в моей жизни, - то еще получалось кино.
Когда мы притормозили перед моим домом, Старр поставила машину на ручник и повернулась ко мне.
- То, что ты приехал писать про убийство Забо, не случайность, - констатировала она. - И то, что там оказалась я, тоже.
Не вдумываясь в ее слова, я кивнул. Мне хотелось лишь скинуть мокрую одежду, забраться в кровать и накрыться с головой одеялом. Я вытащил Гуса из машины, и, когда наклонился к окну попрощаться, она поцеловала меня в губы - крепко и целомудренно. Я едва отреагировал.
Обходя ее машину сзади, справа от номерного знака я заметил сти-кер: «Из хаоса - порядок».
«Да, конечно, - подумал я. - Тебе легко говорить».
Весь следующий день я был настолько рассеян, что сделал нечто, чего со мной не случалось со времен колледжа: не успел сдать текст в срок. У меня остановились часы (им вообще со мной плохо живется), и о времени я вспомнил, лишь глянув на настенные часы, когда заканчивал возиться с какой-то административной писаниной. Это была рутинная заметка для криминальной хроники, но мне пришлось вынести двадцать минут лагерных нотаций от заведующей редакцией, прежде чем меня отпустили домой.
А дома оказалось, что Гус залез в мусор, который я забыл выбросить, и разнес его по всему дому. Я наорал на пса, хотя виноват был, в сущности, сам. Он забрался под кровать, чего не делал с тех пор, когда мы с Мойрой ссорились.
Я уговорил его выйти и объяснил, что он хороший пес, без сомнения, окончательно его запутав. Алкоголем я никогда не увлекался, но в тот вечер решил, что это недостаток.