Теперь солдаты хмуро сидели на сухой траве, поставив винтовки между коленей. Кто-то курил, кто-то перематывал обмотки. Да Необстрелянные... Вчерашние крестьяне, мобилизованные местными военкоматами. Именно местными. У некоторых до дома было рукой подать и сержант подумал, что они наверняка сейчас подумывают по-тихому смыться в кусты. В армии конечно же не служил никто, кроме него, да и он-то, если по-честному, войну в первый раз увидал. Ну и что, что сержант? Демобилизовался в тридцать девятом. Финская мимо прошла, Халкин-Гол тем более. Что он видел? Эти пятнадцать человек, которых он даже по фамилиям запомнить не успел - кто он им?
Стоп! Пятнадцать? Сержант еще раз пересчитал людей. Ну да Не ошибся А было двадцать два. Одного он сам видел, как накрыло взрывом. Справа, помнится, тоже кто-то закричал, коротко и страшно. А остальные значит решили, что в одиночку шансов больше Ну да, когда страна приказала стать героем, приказ выполняют не все.
Взгляд остановился на солдате, спокойно набивающем диск ручного пулемета. Тихое пощелкивание патронов успокаивало. В памяти всплыло заученное:
Пулемет системы Дегтярева, пехотный, с дисковым питанием. Калибр 7,62 миллиметра. Скорострельность 500 выстрелов в минуту. Прицельная дальность стрельбы 800 метров. Порядок разборки
Пулеметчик перехватил его взгляд и вопросительно поднял брови.
- Что, Ильдар? Пострелять успел? - спросил сержант.
Тот кивнул, продолжая заряжать диск.
- Успел. Не долго, правда, но один пулеметный расчет я у них уничтожил. Докладывать станешь - не забудь.
- Молодец. А второй номер твой где?
- Там остался. Вот сюда прилетело.
Татарин показал пальцем на середину лба.
- На себе не показывай!
Тот только философски пожал плечами и загнал патрон в магазин.
- Кысмет. Чему быть - тому не миновать. Делать что будем, командир?
Теперь на него смотрели все. Командир... Слово сказано, никто Ильдара за язык не тянул. Значит надо командовать. Солдату, особенно новобранцу, без команды нельзя. Без команды он трусит, ходит толпой и сдается при первой возможности. Так когда-то учили в Красной Армии и плюньте тому в глаза, кто скажет, что там учили плохо.
Сержант поднялся. Остальные, глядя на него, тоже встали, опираясь на приклады винтовок. Винтовок
- Рядовой как тебя там?.. Где твое оружие?
Молодой, белобрысый парень стоял и мялся. Потерял, значит По всем понятиям и законам, его сейчас надо отправить обратно, искать винтовку, да и всем с ним идти. Но куда теперь?
- Ты кто?
- Машкин я...
- Ты хоть понимаешь, что с тобой сделать надо?
Молчит. Но проняло. Косится в лес и как бы не побежал обратно.
- К Ильдару, вторым номером. Понял, маймун рязанский?
Ага, просиял! Сразу забрал у пулеметчика мешок с дисками.
- Ладно, слушай мою команду! Не разбредаться. Идем к штабу полка. Без нужды не высовываться, в бой не ввязываться. Вопросы?
Вопросов не было. Даже дежурную шутку насчет обеда никто не отмочил. Солдаты закинули на плечи вещмешки и не спеша зашагали за своим командиром по жухлой траве, а тот оглядывался, думая: Почему толпой идут? Те немцы, которые атаковали их утром, наверное в такой ситуации шли бы по-другому. Как они атаковали утром!.. Свисток, несколько солдат делают перебежки. Еще свисток - еще несколько. И пулеметы... Грамотно воюют, гады!
Штабные землянки были пусты. Их выкопали в первый же день. Командиру полка не положено морозить задницу. Пусть у солдат нет окопов, пусть полк только что с колес - первым делом надо организовать комфорт для штаба и для себя, любимого. Теперь все было брошено. Ни командира части, ни штаба, ни даже автоматчиков охраны. Только следы колес на инее. Не похоже было, что здесь побывали немцы, а даже если и побывали - не задержались.
Сержант осмотрелся, глянул в сторону багрово-красного заката и сказал:
- Ночуем здесь. Огня не разводить, а то фрицы в гости пожалуют. Ты и ты - осмотреть все. Вдруг что-то съестное осталось.
Они нарубили лопатками елового лапника и притащили охапки в ближайшую к лесочку землянку. Подумав, он все-таки разрешил развести у входа в нее небольшой костерок. Дым ночью не виден, ветра не было, а огонь небольшой. Они отгородили вход плащ-палаткой. Внутри стало гораздо теплее.
- Тащ сержант, глядите чего нашли!
Те двое, кого он послал осмотреться, вернулись. Один волок какую-то длинную палку в брезентовом чехле. Сержант взял ее в руки.
- Ну нихрена себе! Это как же быстро штабные слиняли, если полковое знамя оставили?
- А еще там имущество всякое свалено, - сказал один из солдат.
- Какое? Жратва есть?
- Мы мешки не развязывали. Но похоже, что там обмундирование.
- Пошли, посмотрим!
Подумав, сержант велел тащить в их землянку с десяток ватников. Постелить на пол, спать будет теплее. Сказал всем, чтобы подобрали себе по комплекту нового обмундирования и одели под свою форму, для тепла. Сентябрь выдался холодным, а октябрь обещал быть еще холоднее. Нашлись и плащ-палатки. Солдаты повеселели, прибарахлившись.
Полковое знамя он снял с древка, сложил его поплотнее и повесил на плечи, как шарф. Сверху натянул гимнастерку. Теперь нужно было как-то вынести его к своим. А как? В географии он никогда силен не был.
- Кто местные? - спросил он, вернувшись.
Поднялось две руки.
- Какие дороги здесь есть?
Перебивая друг-друга двое пожилых солдат рассказывали, что хорошая дорога тут одна - на Москву и проходит она мимо Ржева, на восток, через Волоколамск. Там же, рядом, железная дорога, по которой их сюда и привезли. Есть и дороги между деревнями и их довольно много, но сейчас по ним даже на лошади проехать трудно. Распутица.
Значит шоссе Где железка - он представлял себе хорошо. Идти не далеко, рукой подать. Но там наверняка немцы и они наверняка будут наступать вдоль нее в сторону Ржева.
- А местность здесь какая? Болота?
- Да.
По лесочкам, значит, особо не побегаешь Да и не та погода, если честно, чтобы в лесу ночевать. И еды нет. Кстати, о еде! Он спросил:
- У кого что есть в вещмешках?
Опять не густо. Две буханки хлеба, кусочек сала, соль, три луковицы, пачка печенья, мешочек с чаем. На пятнадцать мужиков - почти ничего. Чай засыпали в висящий над огнем котелок, а хлеб и сало разделили и разыграли, чтобы никому не было обидно.
- Эх, где-то сейчас наша кухня - вздохнул Машкин.
Ему никто не ответил. Все хмуро укладывались спать.
Утром сержант поднял всех еще до рассвета. Когда солнце перевалило за полдень, они вышли к шоссе и теперь смотрели на него из густого ельника.
- Гля, командир! Наши
- Вижу.
- С запада идут. Выходит, что там немца нет?
- Выходит, что так.
То, что дорога не была перерезана немцами, было странным, но она шла на восток, этого было достаточно. Они дождались, когда пройдет стрелковая рота и выбрались из леса.
- В колонну по два! Шагом марш!
Несколько часов они шли ровным, спокойным шагом. С выкладкой иначе нельзя. Поторопишься - запыхаешься и вспотеешь, выдохнешься. Придется делать долгий привал, а сейчас было не до привалов. Сержант разрешил только одну остановку, когда проходили мимо картофельного поля. Все рассыпались по грядам, лопатками выкапывая крупную белую картошку. Набрали в вещмешки, сколько влезло и снова пошли на восток, уже немного повеселев. На дороге не было никого кроме них. С запада доносилась канонада, да в небе иногда гудел самолеты, невидимые за тучами. А потом облака как-то очень быстро растащило восточным ветром и гул моторов превратился в два немецких самолета.
- Воздух!
Солдаты рассыпались. Кто-то залег, кто-то метался по полю. Сержант видел, как двое бежали к лесу и как прямо между ними в небо взлетела земля. Он обхватил голову руками и уткнулся лицом в мерзлую грязь. Было страшно, как никогда в жизни. Сверху трещали авиационные пулеметы и ничего нельзя было сделать, только лежать в канаве и ждать, пока пуля не клюнет в спину, прибив тебя к холодной земле.
Налет казался бесконечным, хотя длился он не больше двух минут. Немцы сбросили одну бомбу, по разу прошли над дорогой, поливая ее из всех стволов и улетели. Сержант отжался на руках, встал, поглядел на две маленькие воронки на дорожном покрытии, оставленных снарядами малокалиберных пушек и выругался. Вокруг поднимались остальные. Один не мог и тихо матерился, пытаясь зажать ладонями льющуюся из ноги кровь. В стороне рядом с воронкой лежали два тела. Туда можно было не ходить, и так все ясно.