Заминка при упоминании хозяина клуба не осталась незамеченной всей троицей, очередное их переглядывание напрягло. Мне совсем не нравилось быть в центре внимания и вызывать беспочвенные подозрения.
Пожав плечами, Диана поторопила подруг:
Пойдемте, девочки, оставим нашу местную звезду репетировать.
Вознесенская, не подскажешь своего модельера? съехидничала Света, дергая меня за край рукава. Давно к тебе приглядываюсь, к твоим нарядам от лучших кутюрье. Я тоже хочу в звезды, да, видно, платье не то, надо как у тебя, чтобы всё закрытое было и по земле волочилось.
Подружки Светы глупо захихикали, поддерживая издевательства.
И парикмахера с визажистом посоветуй, продолжала глумиться Света, а то я сама такие дульки на голове крутить не умею.
Покрутив пальцем позади своей головы, изображая собранные в пучок волосы, Света с вызовом посмотрела на меня, ожидая ответной реплики. Вот только я не сильна была в отбивании чужих нападок. Не приходилось еще сталкиваться с прямыми оскорблениями и глупыми намеками. Поэтому я растерялась и не нашлась, что ответить.
Думаю, вы и без меня обойдетесь, пробормотала я первое, что пришло в голову, отчаянно желая провалиться сквозь землю и чувствуя, как румянец покрывает щеки.
Не хочет делиться секретом успеха, притворно вздохнула Света, покачав головой. Ладно, пошли, девочки. А то ослепну еще от неземного сияния.
Уходя, рыжеволосая Диана сочувственно мне улыбнулась. Наверное, понимала, что подруги перегнули палку, но пойти против них не могла, даже если не хотела поддерживать издевательства.
Ну что? на сцену вскочил Альберт, потирая толстые ручки. Максим Николаевич сообщил, в чем твоя задача?
Находясь во власти переживаний из-за грубости коллег, я молча помотала головой.
Только вкратце.
Вот держи ноты, изучай. Попробуй изобразить.
Всё еще не отойдя от произошедшей стычки, я вяло обхватила смычок и попыталась сыграть первые аккорды, но сразу же споткнулась. Начала заново, и вроде бы шло неплохо, даже удалось отвлечься, и тут я увидела нахмуренные брови худрука и сморщенный, словно от вони, нос.
Так плохо?
Да ты себя, деточка, совсем не слышишь. Говоришь в нос. Что у тебя? Насморк? Когда так забит нос, невозможно нормально музицировать. Разве ты этого не знаешь? Очень непрофессионально. Разболеться в самый ответственный момент! На генеральной репетиции. Можно же, в конце концов, меры принять!
Раздухарившись, престарелый Альберт продолжал поносить безалаберную молодежь и вспоминать, какими прилежными были его современники.
Что тут происходит? на сцену бодро вскочил Максим, видимо, уловив царившее на ней напряжение.
Ваша девочка не готова и вряд ли сможет осилить программу в таком состоянии, пожаловался Альберт, нисколько не стесняясь говорить при мне. Волна стыда окатила все тело с ног до головы, хотя я не понимала, почему так важно угодить Максиму. Ведь сутки назад я отчаянно сопротивлялась самой идее мамы вступить с ним в контакт. Поймав настороженный взгляд Суворова, я молча ждала приговора, а Альберт продолжал:
Ее нужно заменить, есть множество талантливых девочек. Я могу посоветовать парочку Вот тут у меня
Будет выступать она. В чем, собственно, дело? Она не справляется или что-то другое? Что с ней?
Таисия болеет, у нее насморк, может, отит. Она себя совершенно не слышит, жутко фальшивит. Любой профессионал это понимает.
У нас тут не консерватория, гости вряд ли заметят фальшь, даже если им сыграют прямо в ухо. Так что не волнуйтесь. Дайте ей ноты или что там у вас. Она будет здорова к открытию «Инферно» и отлично всё отыграет. Возражения не принимаются, отрезал Максим и рубанул ладонью в воздухе, увидев, что Альберт бросается на амбразуру с таким рвением, словно от этого зависит его жизнь.
Потом Суворов схватил с пюпитра ноты, грубо скатал их в рулон и кивнул мне, чтобы убиралась со сцены. Не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться, после чего мы под глухие причитания пухляша спустились вниз и пошли по направлению к выходу. Я не решалась беспокоить Суворова, лишь быстро семенила следом, обещая себе репетировать до самой глубокой ночи, только бы не упасть в грязь лицом.
Но планам моим не суждено было сбыться.
Во-первых, я не учла тонкие стены своей квартиры. Одно дело играть на скрипке в комнате с шумоизоляцией, другоераздражать соседей многочасовым концертом в старом панельном доме. Неизбежно наступил тот час, когда мне настойчиво намекнули о том, что пора сворачивать лавочку, заколотив чем-то железным по батарее. Я не сразу догадалась, кто и зачем шумит, но истошные пьяные крики из-за стены прекратить кошачий концерт на ночь глядя быстро подсказали, в чем, собственно, дело.
Пришлось перестать мучить инструмент и подумать о здоровье и ужине. Бесконтрольно закинув в себя энное количество таблеток, я вперила голодный взгляд в пустые недра холодильника, впервые осознав смысл выражения: «Мышь повесилась». Посредине гордо продемонстрировала себя пачка молока, к счастью, с еще не истекшим сроком годности. В стенном шкафчике обитала унылая и одинокая коробка овсяных хлопьев. Здраво рассудив, что уж с кашей-то справлюсь, я поставила ковшик с молоком на огонь и щедро сдобрила его порцией хлопьев, потом отошла к окну и задумалась, глядя на скудно освещенный двор, припорошенный снегом, с небольшой детской площадкой и припаркованными по периметру автомобилями.
На самом деле не всё так и ужасно. Не стоит впадать в уныние. Я в тепле, на счет пришла неплохая сумма денегаванс за работу в клубе. Сын Николая Дмитриевича оказался вполне себе добрым молодым человеком, резковатым, но кто не без греха. Амбициозным, интересным, с харизмой, очень красивым и притягательным. Но это не то, о чем нужно думать Вытащу маму и заживем как прежде.
Кстати, о ней. Перед домашней репетицией мы созвонились, и я сообщила о последних событиях. Мама, конечно же, обрадовалась, ведь Максим был той самой ниточкой к Николаю Дмитриевичу, и она не могла видеть в нем плохого человека. Она так и сказала:
Я знала, что сын Николаши всё поймет правильно и тебе поможет.
Последнее смутное беспокойство по поводу работы в клубе улетучилось из головы, и я принялась мечтать о будущем. Тщательно стараясь обходить даже наедине с собой опасные темы в отношении Максима
Горелый запах и шипение из ковшика заставило положительные мысли испариться как дым. Кашу я, конечно же, сожгла. Есть пресный густой клейстер было решительно невозможно. Не представляю, на каком адреналине я приготовила тогда ночной ужин у Суворова. Сегодня я снова подтвердила свое звание антибогини кухни.
С отвращением выбросив гадкое варево в мусорное ведро, я решила сходить до близлежащего круглосуточного магазина. Так захотелось свежей выпечки, как вспомнила мамину стряпнюблинчики или оладьи на завтрак, «Наполеон» по праздникам, домашнее печенье, булочки, ватрушки Наскоро собравшись, я быстро спустилась вниз, вышла из подъезда и вдохнула свежий морозный воздух. Прогулка перед сном не помешает никогда. В магазине я вдумчиво закупилась, изрядно хлебнув чувства взрослости. Мне начало доставлять удовольствие заботиться о своих нуждах, не ощущая себя безрукой и беспомощной.
Войдя во двор, я услышала звуки, которые ни с чем не перепутаешь. Молодые парни толпились у подъезда и были явно навеселе, смачно плевались, курили и заливали глотки спиртным. Чувство взрослости мигом с меня спало, и я снова расписалась в собственной безалаберностисовершенно не подумала о том, что опасно разгуливать в полночь даже в родном дворе. Остановившись, я стала напряженно размышлять. Услышат ли мои крики спящие соседи с первых этажей? Бросятся ли на помощь? Успею ли я крикнуть?
К вящему ужасу, я поняла, что парни меня заметили и начали выражаться на языке, который сперва даже показался иностранным, но смысл был ясенмне явно не поздоровится. Не представляя, что делать, я нащупала стеклянную бутылку с натуральным соком, пусть послужит в качестве оружия, если что. Но вдруг, к моему удивлению и досаде быдловатой молодежи, открылась передняя дверь одной из неприметных машин и оттуда вышел плотный, низкого роста мужчина. Я узнала водителя Славу, который чаще всех возил меня на учебу и домой. Того самого, кто питал ко мне чувства.