Да, это мой потолок, ответила я сухо, предоставляя ему самому решать, говорю серьезно или это сарказм из моих уст. Каждая скрипачка мечтает играть в оркестре.
Тогда считай свою мечту исполненной. Благодаря мне.
С этими словами Максим подал ручку. Конечно, надо было настоять на своем и потратить больше времени на чтение договора, вникнуть во все детали, найти подводные камни, но, когда на часах пять утра, ты измучена, больна и устала, сделаешь что угодно. Подписывая этот контракт, я не могла избавиться от ощущения, что даю ход глобальным событиям, которые обязательно приведут к катастрофе. Делаю шаг в пропасть без страховки. Иду слепая по минному полю. Суворов лучился триумфом, будто выиграл в лотерее, получив шикарный приз. Но несмотря на вопящие инстинкты самосохранения, я совершила эту ошибку. А за ней множество других
Глава 6
Поставив все нужные подписи на злополучном контракте, я настояла на том, чтобы отправиться домой. Уверена, Максим принудил бы меня остаться у него, но под утро к нему заявилась любовница. Трудно описать эмоции, которые вызвало у меня ее появление. Не знаю, почему так удивилась. Суворов-младший был как раз из таких, кому в дверь ломится толпа жаждущих его красоток.
Нежданная визитерша спокойно бы выиграла конкурс «Мисс Вселенная», с ее бесконечно длинными ногами, шикарной гривой медовых волос и модельным личиком.
Тем удивительнее была реакция Максима, явно недовольного ее приходом. Под шумок, пока эти двое бурно выясняли отношения, я быстро оделась, выскочила на улицу и помчалась в сторону остановки, где прыгнула в первое попавшееся такси, наплевав на стоимость поездки, и прохрипела свой адрес. Внутри всё пело и ликовало, будто я сбросила тяжелые оковы. Как-то не верилось, что пара росчерков ручки может сильно изменить мою жизнь. По крайней мере, в шесть утра субботы мне совсем не думалось ни о чем жутком и серьезном. Я хотела спать и только спать.
Разбудил меня телефон. Не желая брать трубку, я сбросила звонок, но настойчивый абонент снова и снова атаковал, вынудив с досадой ответить чуть более грубо, чем требовалось:
Да! Кто это?
Вкрадчивый тягучий голос Суворова заставил сесть и разлепить сонные глаза.
Ты собралась? Я заеду через полчаса.
Соб-б-ралась? Куда собралась? Какие полчаса? А сколько времени?
Уже вечер, шестнадцать тридцать. Ты что, спала? Что с голосом? Совсем хриплый.
Кажется, я разболелась, просипела я, проклиная усталость, из-за которой уснула без задних ног и позволила вирусу одолеть меня. Аптека? О ней я даже не вспомнила.
Сейчас приеду, прозвучало в ухо излишне резко, а затем послышались короткие гудки.
Куда приедешь? Зачем? чуть ли не завопила я, а потом вскочила с постели, начав лихорадочно приводить себя в порядок. Пулей залетела в душ, предварительно нацепив резиновую шапочку, если вымою сейчас голову, до ночи волосы не высушу, быстро ополоснулась под едва теплой водой, растерлась полотенцем и нацепила первую попавшуюся одежду из старого подросткового гардероба, который, о чудо, был мне впору. Какие-то нелепые джинсы, тонкий голубой свитерок. Сапоги, к счастью, уже просохли, пальто тоже. Я стащила резиновую шапочку с головы и распустила свою длинную гриву, уставившись в зеркало.
Чучело, настоящее чучело.
Ненависть пустила внутри корни. Ненависть к Максиму, заставившему меня почувствовать себя неряшливой и неухоженной. Терпеть не могу спешку перед выходом в люди. Будь я дома, перебрала бы кучу нарядов, сделала бы искусный, едва заметный макияж, красивую прическу. А что я могу сейчас, когда назойливый Суворов чуть ли не на пороге?
Я совершенно не готова к репетициям. Простуда, больная нога, в целом плохое самочувствие. Но какое ему дело? Потащит меня в этот пафосный клуб с инфернальным названием. Наверняка накувыркался со своей безмозглой любовницей с порядковым номером, довольный, здоровый, с бьющей через край энергией. Не то что я, вялая рыбина, выброшенная на берег.
Неожиданно перед внутренним взором всплыла картинка в красках, как Суворов и его девка сплетаются в любовной схватке на черных шелковых простынях. Он наверняка неутомим, а его моделька без малейшего стеснения оглашает стонами квартиру и царапает ему спину своими длинными ногтями. Почему-то представлять всё это было крайне неприятно, меня даже затошнило
Распсиховавшись, довела себя до предела и решила отвлечься игрой на скрипке. Она всегда успокаивала. Играя, я изливала обуревающие меня чувства, мы с инструментом становились единым целым. Когда так паршиво и грустно, только волшебные звуки музыки могут восстановить душевное равновесие. Не знаю, сколько времени прошло, я потерялась в своих ощущениях, позабыла обо всем, водя смычком по струнам, пока не услышала барабанящий настойчивый стук в дверь.
Почему не открываешь с первого звонка? в квартиру влетел Суворов, черной фурией проносясь по комнатам. Сгорая от стыда за убогость квартиры и царящий в ней хаос, молча ждала, пока он перебесится. Глянув на смычок и скрипку в моих руках, он указал на лежащий на столе футляр и велел:
Укладывай пиликалку и поехали.
Потом, заметив, в каком я виде, досадливо сморщил свой аристократический нос.
Поприличнее наряда малолетки ничего нет?
Все мои вещи остались в прежней квартире, едва сдерживая ярость, довела я до его сведения.
Сколько времени тебе нужно будет на сборы, если мы туда заедем? поинтересовался он, поглядывая на часы.
Ты куда-то торопишься? спросила я, аккуратно укладывая инструмент в футляр. В квартире было так сыро, что я боялась, как бы он не испортился. Свои болезни мне нипочем, а вот за родную скрипку душа болит.
Да, сегодня сбор вашей труппы. Знакомство, оглашение репертуара и прочая байда. Кстати, держи лекарства, сунул он мне в руки объемный пакет со всяческими препаратами от простуды, а также эластичным бинтом для распухшей лодыжки. Надо же, какой заботливый у меня наниматель. Кто бы мог подумать.
Но это внимание досаждало мне, с Максимом было тяжело общаться, я никогда не встречала таких ярких людей, которые завладевали всем окружающим пространством, диктуя свои правила. Не привыкла, чтобы мне приказывали, упрекали в чем-то или с пренебрежением относились к моей персоне или внешнему виду.
Спасибо, процедила я, выталкивая из себя благодарность с большим трудом. Я не знала, как поступить. Желание привести себя в порядок боролось во мне с нежеланием попадать в прежний мир, коснуться его мельком и снова вернуться обратно, в серость теперешнего существования. Впрочем, Суворов не оставил выбора.
Мне понадобится час, сообщила я ему, и мы отправились на квартиру.
Ранее ночью
Эта ночь стала нашей. Только нашей. Принадлежала нам двоим. И больше никому. Не знаю, почему так чувствовал, но ничего не мог поделать с собой. Гребаный ад! Совершенно не те эмоции, которые я должен испытывать, приведя в дом любовницу отца ради мести. Ведь жажда ее страданий никуда не исчезла, продолжала клокотать во мне и разливаться раскаленной лавой по венам. И не было ни минуты, чтобы я не вспоминал о своей цели, глядя на эту фальшивую скромницу. Но, черт Когда я на нее смотрел, каждый раз совершал роковую ошибку. Надо бы держаться подальше, а я не смог, был не в силах отказать себе в искушении.
Как будто прыщавый подросток перед первой понравившейся ему девушкой, причем недоступной, которая проходит мимо, не бросив и взгляда на сохнущего по ней жалкого поклонника.
Вот так и я застывал на месте, забывая обо всем и любуясь Таей, ее естественной грацией, каким-то потусторонним изяществом, как у древних ведьм, привораживающих к себе с помощью колдовства. То, как она двигала изящными музыкальными пальцами в самых обыденных жестах, как трепетали ее длинные бархатные ресницы и слегка подрагивали влажные розовые губы, как маняще она поворачивала голову или замирала в страхе или недоумении, глядя на меня своими засасывающими в темный омут глазами
Всё это завораживало. И, черт побери, не мог с собой совладать, хотелось ловить каждое ее движение и каждый жест, влекущий, зовущий, приманивающий
Мысленно хлестал себя по щекам, чтобы отвлечься, чтобы стало больно, и я опомнился и перестал воспринимать ситуацию так, будто она пришла ко мне на чертово романтическое свидание, и скоро наступит естественная развязка наших ночных посиделок.