Мы ведь не животные, мы можем
жить ради энтузиазма.
-- Может, природа нам что-нибудьпокажетвнизу,--сказал
Вощев.
-- И то!-- произнес неизвестно кто из мастеровых.
Инженернаклонилголову,онбоялсяпустогодомашнего
времени, он не знал, как ему жить одному.
-- Тогдаияпойдупочерчунемногоисвайныегнезда
посчитаю опять.
--Аточтож:ступай почерти и посчитай!-- согласился
Чиклин.--Всеравноземлявскопана,кругомскучно--
отделаемся, тогда назначим жизнь и отдохнем.
Производительработмедленноотошел.Онвспомнилсвое
детство, когда под праздники прислуга мыла полы,матьубирала
горницы,апоулице текла неприютная вода, и он, мальчик, не
знал, куда ему деться, и ему было тоскливо и задумчиво.Сейчас
тожепогодапропала,надравниной пошли медленные сумрачные
облака,ивовсейРоссиитеперьмоютполыподпраздник
социализма,--наслаждатьсякак-то еще рано и ни к чему; лучше
сесть, задуматься и чертить части будущего дома.
Козловотсытостипочувствовалрадость,иумего
увеличился.
--Всемусвету,как говорится, хозяева, а жрать любят,--
сообщил Козлов.-- Хозяинбысебевраздомпостроил,авы
помрете на порожней земле.
--Козлов,тыскот!--определил Сафронов.-- На что тебе
пролетариат в доме, когда ты одним своим телом радуешься?
-- Пускай радуюсь!-- ответил Козлов.--Актоменялюбил
хоть раз? Терпи, говорят, пока старик капитализм помрет, теперь
онкончился,аяопятьживуодинпод одеялом, и мне ведь
грустно!
Вощев заволновался от дружбы к Козлову.
-- Грусть -- это ничего, товарищ Козлов,-- сказал он,-- это
значит, наш класс весьмирчувствует,асчастьевсеравно
далекое дело... От счастья только стыд начнется!
ВследующеевремяВощевидругие с ним опять встали на
работу.Ещевысокобылосолнце,ижалобнопелиптицыв
освещенномвоздухе,не торжествуя, а ища пищи в пространстве;
ласточки низко мчалисьнадсклоненнымироющимилюдьми,они
смолкаликрыльямиотусталости, и под их пухом и перьями был
пот нужды -- они летали с самой зари, не переставая мучить себя
для сытости птенцов и подруг. Вощевподнялоднаждымгновенно
умершуюввоздухе птицу и павшую вниз: она была вся в поту; а
когда ее Вощев ощипал, чтобыувидетьтело,товегоруках
осталосьскудноепечальноесущество,погибшееот утомления
своего труда. ИнынчеВощевнежалелсебянауничтожении
сросшегосягрунта: здесь будет дом, в нем будут храниться люди
от невзгоды и бросать крошки из окон живущим снаружи птицам.
Чиклин, не видя ни птиц, ни неба, не чувствуя мысли, грузно
разрушал землюломом,иегоплотьистощаласьвглинистой
выемке,но он не тосковал от усталости, зная, что в ночном сне
его тело наполнится вновь.