Четвертая. Драматичная
И о чем же ты в таком случае думала?
Не знаю. Одним местом я думала. У меня не было плана, ясно!? Просто Серега ох!
Мотя глубоко вдохнула воздух и зажмурилась, отсчитала до пяти и шепнула: «Соберись».
Роман посмотрел на нее с подозрением. Его правая бровь выгнулась, а губы чуть дрогнули, будто он еле сдерживал очередной издевательский смешок.
«Она что, говорит сама с собой?»подумал он и мысленно закатил глаза.
Сумасшедшая, констатировал он. И воровка детей.
Я не воровка! Я его спасала!
От чего? От скуки? усмехнулся Роман.
От детского дома! почти прорычала Мотя так, будто Роман лично его туда оформил. Сегодня должны были забрать Я
Начни с начала. Кто ты. Какое отношение имеешь к Сереге. Почему решила его спасать. Все по-порядку.
Я-санитарка. Работаю в молочной комнате. Мою бутылки и разношу смесь по ПИТам.
ПИТы?
Палата интенсивной терапии. Там выхаживают детей после реанимации или тех, кому реанимация не нужна, но наблюдение нужно. Или что-то такое В общем, Серега попал в ПИТ, когда ему было четыре дня. Сразу после роддома, глаза Моти наполнились слезами. Она сглотнула и отвернулась.
От этого бутылка выскочила изо рта Сереги, он причмокнул и уснул, а Роман вздохнул.
Он спит? Так легко?
Это ненадолго, покачала головой Мотя и продолжила. Со всеми малышами были мамы. Их типа переводят оттуда вместе. А Серегу привезли одного. Ни медсестры, ни санитарки, тем более, не знают подробностей. Ну типа где мама, почему не с малышом, когда выпишут, с чем лежит. Ну типа понятно, что кто-то знает, но не суть короче. Так вот, Серега лежал один. Я детей не кормила, не положено. И брать на руки, тем более. Просто разносила подписанные бутылки по палатам. Потом собирала пустые. И так восемь раз в сутки. Ну не все сутки, но типа того. Так вот, кормят детей раз в три часа. И даже если он захочет раньшене важно. Еда положена четко раз в три часа и ровно столько миллилитров, сколько выписал врач. Серега был голодный всегда. Ему не хватало сначала пятьдесят, потом семьдесят. Короче, все хихикали, что вечно голодный, что набирает хорошо и все такое. А он орал дурниной по часу, а то и по полтора и никто его не утешал. Просто орал и орал на весь коридор. Потом приходила медсестра, совала ему в рот бутылку, держала на руках минуту пока он не рыгнети обратно в люльку. Спать. Он спал два часа и опять орал. И так каждый день, восемь раз в день. А его просто его некогда брать на руки. Некому. И он же не виноват, что один.
А тебе, значит, жалко стало? спросил Роман.
Серега уже почти не шевелил челюстью, снова провалился в сон и теперь только иногда делал пару глотков, будто проверял, не заберут ли бутылку.
Не сразу, Мотя вытерла щеки от слез. Я подслушала Ну в сестринской я не терлась обычно, как бы разные вещи это но, в общем, услышала, что Серегу будут увозить. А я к тому моменту уже давно к нему по ночам в свою смену ходила В ПИТе ночами не сидела медсестра почти никогда, так приходила на купания и на кормления, и днем сидела иногда, да и то не постоянно. В общем, я стала к нему ходить, и вот
А ты уверена, что его бы забрали именно в приют?
А куда? Я слышала, что к нему приходила работница какая-то сотрудница чего-то там Все стали поговаривать о приюте. Да все были в этом уверены! Не первый такой малыш. В общем. Я не знаю, о чем я думала. Сегодня утром пришла на работу, а там суета. Серегу осмотрели и сказали что всëк выписке готов. Искали в чем его отдать, одежды при нем не было. Санитарка одна, Миль Иванна связала носки ему, и вот он лежал в этих носках Блин Вот знаете, иногда заходила ночью, а Серега лежит один. И от соседней люльки синий свет ультрафиолетовой лампы Он лежит и смотрит на этот синий свет, как будто понимает, что один. В носках этих огромных и в подгузнике Я не знаю, что на меня нашло! Я вообще не думала сегодня! Его просто выкатили вместе с люлькой и он лежал практически в коридоре. Опять никому нафиг не нужный! А я везла тележку со смесью в молочную комнату. Порошок и чистые бутылки, простерилизованные. Обычно, в молочной комнате всегда есть медсестра, она никогда не уходит. Весь день там. Но когда я пришла туда, там никого не оказалось, она оставила записку, что спустилась в буфет и вернется через пять минут. А потом мне пришло от нее сообщение, чтобы я подписала бутылки, что она типа не успевает. И я просто взяла сумку. Взяла несколько бутылок, несколько сосок, по дороге стащила пару пеленок. В ПИТе были дешевые подгузники для отказников. И чьи-то салфетки. Я просто скинула все это в сумку, взяла люльку и меня никто не остановил, понимаете? А потом я вошла в лифт и там были вы! И я испугалась. Я Господи, что я натворила
Мотя закрыла лицо руками. Только теперь, пересказав все с самого начала, она поняла, какую ужасную глупость совершила. Как было дико и неправильно то, что произошло, и какие последствия могут ждать ее и больницу.
А если, начал Роман сухим, безразличным тоном и Мотя отчего-то похолодела, будто предчувствуя что-то страшное. У этого малыша есть родители?
Она ахнула, впервые задумавшись, что все, что слышала раньше, только пустые слухи.
Если его мама в больнице? Например
например, с осложнениями после родов, продолжила шепотом Мотя.
Если у него ну предположим, есть семья? И он должен был к ним отправиться? продолжал Роман, ковыряя и без того кровоточащую рану.
а я отсрочила момент их встречи! прошептала Мотя совсем потеряв контроль, над собственными слезами. Они катились по лицу, даже без ее всхлипов и рыданий, будто их уже ничто и никогда не остановит. Глаза покраснели, а губы, словно обветренные, потрескались от частого дыхания.
Роман смотрел на это перепуганное, бледное лицо и дрожащую руку, все еще сжимающую бутылку, и кусал изнутри щеку.
Вот он, момент абсолютных отчаяния и раскаяния.
Я не хотела, безжизненно прошептала Мотя. Я не хотела, но он был один. Он столько времени был один! Ему уже ему больше месяца. Он малыш совсем он лежал там день и ночь его даже не брали на на на руки, и она снова стала рыдать.
Бутылочка выскользнула из Серегиного рта и он икнул.
Раз.
Второй.
Третий.
А потом громкие икания заполнили тишину в машине, даже Мотя стихла, слушая эти судорожные вздохи.
Боже мой я же ничего о детях не знаю Какая я дура! Меня накажут!
О да, кивнул Роман.
Посадят!
Всенепременно!
Я должна буду отвечать я
За все отвечать! подтвердил он и Мотя перевела на него взгляд, понимая, что над ней просто насмехаются.
Я не могу просто принести его обратно. Ваши предположения ничего не значат! А что если он отправится в приют? Если нет никакой семьи!?
А что в таком случае ему дашь ты? с интересом спросил Роман, удерживая Серегу вертикально. Зефирные щеки, облитые молоком, лежали теперь на туго сложенной пеленке, а глаза от этого будто сощурились, как у крошки-азиата.
Я буду заботиться деньгине главное!
Правда? Роман очень холодно усмехнулся.
Вы, конечно, можете считать иначе, голос Моти окреп и даже стал холодным, решительным. Но для ребенка деньги не важнее одиночества! Я никогда не одобряла тех, кто в нищете заводит по пять детей но уж точно безработная недосанитарка без образования лучше, чем приют и голодные истерики!
Напомни, а на что ты купишь ему смесь, если записалась в безработные? поглумился Роман и отдал-таки Серегу Моте.
Она тут же вцепилась в младенца, будто его уже забирали соцслужбы и увозили в приют.
Я найду работу!
А кто посидит с ним?
Я что-то придумаю. У меня есть друзья!
Тыпреступница!
А вы меня удерживаете без моего согласия! Вы маньяк!
Сказала мне воровка детей!
Сказал мне вор людей!
Сережа крякнул, выпутал кулак и начал чмокать.
Этот ребенок снова голоден! воскликнула Мотя, и нахмурилась. Хотя ты явно недоедал по этим их нормам! Дайте сюда его бутылку! И выпустите меня! Если сюда приедет полиция, я сама справлюсь!
Мотя набралась решимости и окончательно успокоилась.