Усмехаюсь, глядя искоса на свою спутницу. Черные, коротко стриженные волосы лежат в идеальной укладке, свежий макияж, точно и не было этих двух пересадок и изнурительного перелета с постоянной турбулентностью.
Вике тридцать два, и она работает ведущим юрисконсультом в моей фирме. Нынче не модно спать с секретарями, шутит обычно Вика, и в этом есть доля правды.
До дома мы доезжаем за сорок минут: ночью город пуст и почти нет движения, в отличии от бессонной Москвы.
Квартиру к моему приезду подготовили, я открываю дверь, впуская первой Вику. Она по-кошачьи оглядывает жилье, обходя каждый уголок.
Ну что, совпало с твоим представлением обо мне? поглядываю на гостью, прислонившись к косяку, или ты ожидала увидеть огромную кровать в центре комнаты и красный балдахин?
Фу, как пошло, фыркает Вика, подходя ко мне и касаясь рубашки острыми коготками, скорее, наручники и плетку.
Наступает моя очередь усмехаться: не знаю, чем так запал в душу женскому роду фильм про все оттенки плеток, но мне кожаные шнурки на заду не в прикол.
Вика медленно расстегивает пуговицы на моей рубашке, глядя призывно в глаза, а я качаю головой:
Прости, малыш, но я хочу в душ и спать.
Кажется, кто-то вдолбил в ее красивую голову, что если показывать свой непомерный сексуальный аппетит, то у любовника точно снесет башку от счастья. Но все должно быть к месту, и сейчас я в первую очередь хочу выспаться.
На завтра назначена куча дел: нужно заехать в офис, проверить, как идут дела. Пока меня нет, обязанности по ведению дел лежат на плечах у Дениса, моего друга, и я уверен, что он справляется, но избавиться от желания все контролировать, не могу.
Это мой бич: я хочу знать досконально, что творится в моем деле. К счастью, это не распространяется на личную жизнь людей, домашним абьюзером я не стану.
Похоже, я засыпаю прежде, чем лицо успевает коснуться подушки. Сквозь сон слышу, как Вика разбирает свои вещи, обставляет косметическими склянками ванную комнату. На то, чтобы снять макияж и привести себя в порядок, требуется время, но я уже не замечаю, в какой момент она оказывается рядом и засыпает.
Утром за мной заезжает Денис.
Из-за разницы во времени я встаю только после его настойчивого звонка в дверь.
Черт, который час? спрашиваю друга, а тот только ржет, глядя на мое заспанное лицо:
Баринов, ты совсем расслабился? У нас совещание через час, а ты только из постели вылез.
Угомонись, морщусь, я тебе не девка, сейчас соберусь.
Десяти минут мне хватает, чтобы сполоснуться в душе и умыться, еще десятьпереодеться в костюм. В нерабочее время я предпочитаю носить футболки и джинсы, но на работу всегда иду строго при парадеодна из моих привычек, впрочем, не самая дурацкая.
Вика, я уехал, кричу ей, захлопывая дверь. Денис закатывает глаза и изображает меня жеманно:
Вика, я уехал, а я отвешиваю ему щелбан, когда она окрутит тебя и выдастся замуж? ржет он, где ты нашел эту акулу юриспруденции?
На хедхантере, усмехаюсь в ответ. Мы спускаемся на лифте до парковки, где стоит «ауди» Дениса.
Я думал, в «одноклассниках», прислал ей свою фотку с лучшего ракурса. Даст ист фантастиш, йа, йа!
Ржем, как два придурка, а потом я рассказываю новости о нашем проекте в Германии. Мы успеваем за две минуты до начала совещания, и пока я усаживаюсь во главе стола, передо мной уже стоит большая чашка с латте и два кубика сахара.
Что-то, а секретари у нас знают все о шефовых привычках.
День пролетает незаметно, и я быстро втягиваюсь в работу, лишь иногда подвисая на некоторых словахзабываю русский перевод. В обед на моем автомобиле приезжает Вика, в головном офисе она еще ни разу не была. Я вижу, что она ходит здесь на правах моей женщины, оценивает секретаря, но ничего не говорит, хватает ума.
Я жутко не люблю сцены ревности. Для меня любой намек на неверностьэто прямой повод разорвать отношения и перестать общаться с человеком. Обмана я не потерплю и сам не собираюсь вести себя по-скотски.
И тут, совершенно не к месту, вспоминаю ее. Девушку, которая запала мне в душу куда сильнее, чем я ожидал, а потом туда же и плюнула.
Воспоминания мелькают как калейдоскоп: русые густые волосы, большие, чистые глаза, тонкие пальцы
Хватит, Баринов, приказываю себе мысленно, ты совсем расслабился. Нечего думать об этом, с ней все ясно: ты просто ошибся, не разглядел гнилое нутро, повелся на фантик.
Поверил, что она чистая и честная.
От этого горько вдвойне.
Под конец дня чувствую себя, как выжатый лимон.
Мы поедем домой или будем ночевать здесь? Вика садится задницей на мой стол, покачивая туфлей. В разрезе юбки видно кружево чулок, и я провожу рукой по гладкому капрону, плотно обтягивающему ее стройные ноги.
Едем, едем.
На улице накрапывает дождь, из-за непогоды кажется, что совсем стемнело. Пока Вика собирается, я иду к стоянке, чтобы перегнать автомобиль ближе ко входу. Щелкаю брелоком сигнализации, фары мигают, освещая женскую фигуру, стоящую рядом с авто.
«Кто это?»света не хватает, чтобы разглядеть лицо, я вижу только силуэт, но когда меня окликают по имени, по позвоночнику прокатывается ток, ее голос мне слишком знаком.
Егор
Ева, хочу сам себя отругать за то, что голос на ее имени срывается, зачем ты пришла сюда?
Она выходит в круг света и теперь я вижу ее лицо.
И живот, круглый, с чуть выступающим пупком, обтянутый платьем.
Помоги мне. Спаси нашего сына, произносит она, а у меня в башке кавардак из мыслей, но прежде чем я успеваю ответить ей, слышу Викино:
Кто это, милый?
Твою же мать
Глава 4. Ева
Ночью я не могу уснуть.
Мыслей стольконе счесть, и все безрадостные. Корю себя, что не успела оформить тетушкину недееспособность, а ведь могла бы, и тогда ничего не случилось. Знать бы, где упадешь
Малыш, словно понимая о том, что я полна грустных мыслей, ведет себя беспокойно, и я уже привычным жестом глажу живот рукой.
Мама что-нибудь придумает, обещаю я, хотя пока не представляю, что можно сделать в этой ситуации. Мысли о Баринове все еще пугают, и хочется разобраться без него, своими силами.
После нашей встречи он даже не потрудился сказать мне правду в глаза, подослав своего друга. И как теперь, после всего этого заявиться к нему? Сказать, что тогда я отказалась от его подачек, зато теперь прошу о помощи?
Баринов, Баринов, качаю головой, ну почему ты оказался такой скотиной?
До утра я не смыкаю глаз, хожу тихо по квартире, боясь разбудить тетю.
Вглядываюсь в знакомую с детства обстановку, точно стараясь запомнить все наперед.
Точно допускаю мысль, что нам придется распрощаться с этим домом.
Так нельзя, Ева, взбодрись. Сначала нужно проверить все документы.
Я прокрадываюсь тихонько в тетину комнату. Света уличного фонаря достаточно, чтобы разглядеть очертания мебели и вещей. Днем у меня не получится провести осмотр, но сейчас попытаться стоит: если вдруг тетя Мила действительно получила деньги за квартиру, куда-то же она должна была их деть? Или среди документов найдется оригинал договора, с живой ее подписью.
Тетя тоже спит беспокойно, в такие ночи она, бывает, бормочет что-то бессвязное себе под нос, а иногда вскрикивает, резко, жутко, пугая меня. И хотя я совершенно не верю, что кто-то всерьез мог заключить сделку с тетей, но приступаю аккуратно к поискам. Первым делом открываю откидную дверцу шкафа-стенки. Старинный, еще советских времен, кажется, он достался нам в наследство от бывших хозяев. Здесь, в отделе, который предполагался под мини-бар, на стеклянных полках, хранятся все документы, не представляющие особой ценности: счета за коммунальные услуги, договора из института, чеки об оплате за газ и воду.
Тут царит идеальный порядок, я периодически проверяю их и аккуратно раскладываю. В шкатулке, где раньше лежали деньги, пусто: всю заначку тетя успела растратить, когда только начались первые проявления болезни, а «похоронные» деньги остались на ее сберкнижке, и к счастью, снять она их пока никак не может.