-- С этими словами он указал на размытый абрис маленькой фигурки.
-- Я было подумал, что это альм, -- удивленно произнес дознаватель.
-- Отнюдь. Его альм-змея преспокойно обвилась у него вокруг шеи. Нет, господа, сей расплывчатый силуэт -- это ребенок.
-- Ребенок после... рассечения? -- осторожно спросил чей-то голос и тут же осекся, словно сказал что-то лишнее, что-то такое, чего говорить не следовало.
-- Нет, целый, и это особенно важно в свете того, что нам известно о природе Серебристой Пыли.
Вновь повисло напряженное молчание, которое нарушил лишь хриплый выдох Капеллана. Такой звук издает человек, который много часов подряд изнывал от жажды, дорвался до кувшина с водой, осушил его одним глотком и наконец-то смог перевести дух.
-- Та-а-а-к, -- не то выдохнул, не то крякнул Капеллан. -Следовательно, эти потоки Серебристой Пыли...
-- ... нисходят с неба, как вы совершенно справедливо изволили заметить, и словно бы окутывают собой человека. Я не собираюсь забирать эти снимки с собой, они останутся в колледже, так что у вас будет возможность рассмотреть их как можно тщательнее. Собственно, все, чего я хотел -- это продемонстрировать вам возможности новой эмульсии. А теперь перейдем к следующему снимку.
Лорд Азриел вновь щелкнул рамкой проектора. Появившееся на экране изображение было сделано ночью, но только безлунной. На переднем плане виднелись едва различимые во тьме палатки, сиротливо жмущиеся друг к другу. Рядом валялись какие-то ящики, брошенные нарты. А на бескрайнем небе плясали сполохи света, словно бы кто-то высоко-высоко подвесил сотканные из мерцающих нитей волшебные занавеси, и они ниспадают мириадами мерцающих складок, фестонов, фалд и вновь вздымаются, дышат, как под порывами раздувающего их ветра.
-- Что это? -- тихо спросил проректор.
-- Аurora Borealis, -- по-латыни ответил лорд Азриел.
-- Замечательный снимок, -- восхищенно причмокнул губами профессор-паломник. -- Наверное, самый лучший из всех, что я когда-либо видел.
-- Простите мне мое невежество, -- произнес дребезжащим тенорком отец регент, -- но боюсь, что я подзабыл, что это за Aurora такая. Кажется, туземцы называют ее северным сиянием, верно?
-- Верно. И не только так. У этого природного явления великое множество имен. Его порождают потоки заряженных частиц и солнечные лучи невероятной интенсивности. Сами по себе они не видны, но, вступая во взаимодействие с атмосферой, вызывают эффект свечения. Жаль, что время поджимало и нам не удалось раскрасить снимок, тогда бы вы увидели все это в цвете. Волшебное, доложу вам, зрелище: переливы от бледно-зеленого до розового, а по краям, вот здесь, внизу, пунцовый, почти багровый отлив. Этот снимок сделан на пластинку с обычной эмульсией. А вот эмульсия специальная. Взгляните-ка.
Пока лорд Азриел менял слайд в рамке, Люра услышала, как магистр шепнул на ухо библиотекарю:
-- Если он поставит вопрос на голосование, попробуем прибегнуть к цензу оседлости. За последний год, то есть за пятьдесят две недели, он отсутствовал в течение тридцати.
-- Сложновато будет. Капеллан уже на его стороне, -- еле слышно отозвался библиотекарь.
Тем временем на экране появился новый снимок. Изображал он ту же самую местность, и вновь предметы, так отчетливо видимые на обыкновенном снимке, показались здесь смазанными, приглушенными. Сполохи северного сияния тоже словно бы потускнели.
Но в самом сердце загадочной Aurora borealis, высоко-высоко в небе Люра вдруг увидела плывущий над мертвой равниной... что? Она приникла глазом к щели между дверцами, стараясь разобрать, что же там изображено. Судя по тому, как подались вперед ученые в рекреации, они явно пытались сделать то же самое.