Пока мы общаемся на общие темы, проходит ещё час. Мой телефон оживает, громко возвестив о входящем вызовеэто был брат.
Покосившись на байкеров, пытаюсь выглядеть спокойно, но это сложно. Рингтон с голосом Бейонсе, поющей о независимости женщин, явно не та музыка, которую они привыкли слушать. Эта песня звучит тут нелепо, и я слышу несколько смешков явно в мою сторону.
Проклятый старый дом! ревет динамик проигрывателя, и я понятия не имею, как можно вообще слушать что-то подобное.
Слушаю тебя, нажимаю на зеленую трубку.
Привет, сестренка. Как твои дела?
Ты звонишь мне практически каждый день. Потом пропадаешь на неделю и сейчас снова решил поинтересоваться как я? Спасибо, но всё слишком хренового, чтобы ответить с тем же энтузиазмом, который я слышу в каждом твоем вдохе.
Такая характеристика, как «хреново», у тебя идет бонусом к каждой пустяковой проблеме. В чем дело?
Хм, дай-ка подумать, делаю вид, что изображаю задумчивость, постукивая пальчиком по нижней губе. Меня сегодня уволили с работы, а мой парень не умеет держать свой член там, где ему положено быть, если он в отношениях.
Несмотря на громкую музыку посетители заинтересованы громкой блондинкой. Чуть больше, чем погоней на экране небольшого телевизора рядом с барной стойкой. Ну, ещё бы, ведь с её губ только что слетело слово член. А бармен Демьян с легкой усмешкой качает головой.
Член или парень? со смешком уточняет брат.
Оба, вздыхаю громко.
Где ты сейчас?
В баре «Пьяная утка», запиваю горе «Черной полосой»
Это шутка такая?
Вовсе нет. Это горячий коктейль, который бармен Демьян мне приготовил, кстати, заботливо украсив его долькой лимона.
Прелесть, да и только. Так, где находится этот бар? Я сейчас за тобой приеду.
На проспекте, недалеко от ЦУМа.
Постарайся не вляпаться ещё куда-нибудь за те двадцать минут, что я еду.
Воцаряется молчание.
Ты меня слышишь?
Я киваю, сопровождая быстрыми кивками, делаю еще глоток из бокала.
Хорошо. До встречи.
До встречи.
Герман появляется не через двадцать минут, как обещал, а через сорок. Что случилось, я выяснять не стала. Единственным желанием было поскорее добраться до дома, принять душ и растянуться в своей кровати, если за время моего отсутствия её еще не выбросили.
Помнится мне, ты очень громко кричала о том, что Леша самый лучший, издевается брат, когда мы садимся в машину.
Лучше сразу пристрели меня, простонав, съезжаю по сиденью ниже. Потому что я понятия не имею, что скажу родителям, когда появлюсь на пороге с чемоданом.
А с работой что?
Волшебное сокращение штата. Но я думаю, что это в основном потому, что я отказалась от предложения о фантастическом трахе с начальством на постоянной основе.
Брови Германа медленно ползут вверх, а рот беззвучно бормочет ругательства.
Ни хрена себе!
Настроение опускается всё ниже и ниже, практически до отметки «полная задница», стоит только подумать о том, что я скажу родителям. Так и представляю, как отец хихикает в кулак, а его губы шепчут что-то вроде: «Я же говорил!»а мама, скрестив руки, укоризненно смотрит на блудную дочь.
А почему волшебное? кажется, брат упускает несколько последних слов.
Потому что только под действием какой-то мистической хрени я умудрилась послать шефа.
Понятно, и это слово описывает всё его отношение к этой ситуации.
До дома родителей, который располагается на окраине города в небольшом котеджном поселке, мы добираемся в рекордные сроки. На улице уже давно стемнело, а стрелки часов приближаются к десяти.
Блудная дочь явилась! как я и думала, отец опускает колкую шуточку, увидев меня с чемоданом. Ты насовсем или вещи постирать? продолжает издеваться он.
Стоя в дверях со своими пожитками, виновато опускаю глаза, теребя пальцами край пальто.
И чего стоим? слышу голос мамы. Быстро в душ и на кухню, я сейчас чай с имбирем заварю. Потом всё расскажешь.
Чтобы не гневить судьбу-судьбинушку, подхватываю тяжелый чемодан и ползу к лестнице, ведущей на второй этаж.
Если я ещё когда-нибудь пойду поперек слов родителей и соберусь сбежать за таким же козлиной, как Лешка, молю тебя, Герман, поставь мне подножку, чтобы я мордой в грязь свалилась заранее, а не после года совместного быта, ворчу тихонько под смех брата.
Зачем? Сейчас на тебя смотреть забавнее.
Может, хоть это отрезвит мой мозг. Мне двадцать три года, а ума до сих пор нет.
С этим не поспоришь, кивает он. Но умдело наживное.
Тополинка! раздается за спиной, и я встаю как вкопанная с изящно поднятой ножкой над лестницей.
Всматриваясь в лицо брата, хочу понять, мне, показалось или нет. Молчание затягивается уже минуту, а выражение моего лица такое, словно я пытаюсь вспомнить все оставшиеся цифры числа «пи», судя по улыбке моего брата.
Нет, трясу головой, отгоняя навязчивую догадку. Всё-таки показалось, вторая ступенька, третья. Чемодан поддается с трудом, а в следующую секунду становится невесомым. Опускаю голову. На ручке лежит мужская рука и пытается перехватить поклажу.
Поднимаю голову на брата с ужасом на лице и одновременно с сомнением. Это когда одна бровь ползет вниз, вторая вверх, а губы беззвучно шепчут: «Какого хрена?!».
Ты все-таки решил, что мне мало всего того, что произошло сегодня? подняв голову, ворчу куда-то в район потолка.
Скорее это награда, а не наказание, вновь знакомый голос совсем близко.
Резко оборачиваюсь, ткнувшись носом в бесстыжую улыбку с ровным рядом белых зубов.
Давай помогу, раз уж я тут.
Возмущению нет предела, но я сдаюсь, потому что сил на то, чтобы дотащить розовую гробину до комнаты, просто не остается.
Какого черта ты тут делаешь? шиплю, как только брат скрывается в поле зрения, а я убеждаюсь в том, что из моей комнаты не выкинули ничего, даже голубого медведя, с которым я спала, когда была маленькая.
Вообще-то я тут в гостях вместе с родителями. И пожалуйста, рад был помочь.
Я не просила тебя о помощи.
Я воспитан, поэтому меня не надо просить, самодовольный придурок улыбается так открыто, что я вмиг теряю все язвительные фразы, которые с удовольствием бы озвучила сейчас.
Мы расстались два года назад на очень оптимистичной ноте, когда я послала тебя ко всем чертям на вокзале. Помнишь?
Помню, кивает он, а карие глаза темнеют на два тона и, кажется, в них только что сверкнула гроза или отражение той погоды, что бушует за окном.
М-да, природа принесла бурю не только на улицы города, но и в мою жизнь. Для общего провала по всем показателям мне не хватает только появления Никиты Белова. Того самого Белова, с которым я встречалась ровно до того момента, как он променял меня на престижную стажировку в другом городе. Я была безумно влюблена.
Я не бросал тебя, качает он головой. Насколько я помню, это ты своим красноречивым монологом отправила меня в пеший тур.
Смотрю, ты уже вернулся? Прелестно. И как там?
Отлично.
Интерес к тому, чем же он занимался все эти два года, унять не получается. Он не дает мне вообще никакой информации, ни капли. Парень просто спорит со мной, а это чертовски сильно выводит из себя.
Зачем вернулся?
Стаскиваю мокрое пальто, бросив его на кровать. Достаю из комода полотенце и промокаю влажные волосы.
Кит, перестань глазеть на меня. Я задала вопрос.
Пытаюсь скрыть то, как сама таращусь на него исподтишка, но выходит с трудом. Никита стал еще красивее, выше, а фигура явно была результатом ежедневных походов в спортзал. Широкоплечие брюнетымоя слабость. Увы, стоит признать этот факт.
Тонкий темный свитер обтягивает его бицепсы, а джинсы сидят на узкой талии так сногсшибательно, что приходится закусить губу, чтобы не выдать своё влечение.
И как же ты мне помешаешь? усмехается он.
Я выпрямляюсь, бросив полотенце рядом с пальто.
Ох, Белов, я тебя умоляю! скорчив гримасу, огрызаюсь. Не строй мне глазки, и этот зазывный тон не поможет скрасить мою унылую жизнь.
Насколько я успел услышать, твоя жизнь слишком наполнена эмоциями и событиями, и его голос звучит так насмешливо, что у меня сводит челюсти от дикого желания наговорить ему гадостей.