Я с голоду не умру! - она действительно не напоминала дистрофичку, ее роскошная фигура выглядела чрезвычайно аппетитной. Особенно в тех местах, где это было связано с выпуклостями. - В конце концов, всегда можно заскочить в забегаловку и перехватить пару листьев салата или кофе с пирожными. И все это придется сделать из-за того, что ты начал этот глупый спор!
Хосе прикусил язык - он чуть было не напомнил, кто именно начал спор, - и глубоко вздохнул.
Завтрак? Зачем ей завтрак? Марсия питается распрями с собственным супругом!
- О, конечно, теперь ты изображаешь из себя терпеливого мученика! выпалила Марсия в ответ на красноречивое молчание мужа. - Неужели ты так бесхребетен, что даже не можешь постоять за себя?
- Вопрос в том, нужно ли это делать, - осторожно ответил Хосе. - В конце концов, в Декларации действительно говорится...
- Ах, оставь в покое Декларацию! А голова у тебя на плечах есть, сам подумать не можешь? Хосе обиженно уставился куда-то вверх.
- Ну вот, теперь точь-в-точь обиженный щенок,
- презрительно бросила Марсия. - Откровенно говоря, Хосе, ты иногда так липнешь ко мне, что я начинаю задыхаться. Я хочу сказать, что если твоя драгоценная Декларация утверждает, что люди - свободные и независимые личности, ты мог бы позволить и мне тоже побыть такой личностью. Лицо Хосе исказилось.
- Отлично! - выкрикнул он в пароксизме гнева.
- Если ты этого так хочешь, получи! Счастлив сообщить, что мы разводимся!
- Разводимся? - в непритворном ужасе переспросила Марсия. - Хосе! Как ты мог даже подумать такое!
Хосе недоумевающе посмотрел на жену.
- Только из-за того, что я слегка перенервничала и позволила пройтись по поводу твоей любимой Декларации... Хосе! Признайся, что ты это сказал сгоряча!
- Но, дорогая... я думал... Ты сказала, что хочешь...
- И не смей даже!
- ...быть свободной и независимой личностью! - закончил свою мысль Хосе.
- Это гласит твоя Декларация, а не я! Как ты мог подумать, что я захочу быть независимой в результате развода?
- Но ведь это как раз и значит, что ты станешь независимой от своего супруга, то есть от меня...
- Ну, погорячились, с кем ни бывает, - примирительно прошептала Марсия, наклонилась и потянула мужа за рукав. - Неужели я не имею права немного поболтать с тобой по утрам?
Машина приземлилась, и в решетке микрофона послышалось:
- Восьмая Миля и Адаме.
- Даже не думай о разводе! - приказала Марсия, быстро поцеловав мужа. - Всего хорошего, дорогой.
Неплохое пожелание.
Как можно "хорошо" провести день, который начался так отвратительно?
Хосе тяжело вздохнул, потом еще раз вздохнул, но уже полегче, пытаясь справиться со своими негативными эмоциями, и подумал, сумеет ли он когда-нибудь понять своим глупым мужским умишком, серьезно ли говорит Марсия или просто болтает.
Но не думать об этом он тоже не мог. Каждый раз пытаясь чем-нибудь заняться, он снова и снова вспоминал ее доводы. Надо признать, что они выглядели логичными. Во всяком случае, на первый взгляд.
Он тяжело вздохнул, убрал руки с клавиатуры, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Лучше как следует обдумать это происшествие с остывшей булочкой, тогда он успокоится.
Декларация.
В ней все дело. Это ключевой аргумент Марсии. Фразы о том, что "все люди наделены Создателем определенными неотъемлемыми правами" и "эти колонии должны быть свободными и независимыми штатами". Хосе знал, что Марсия неправильно цитирует Декларацию, искажает слова Джефферсона, чтобы они больше соответствовали ее замыслам. Но это неважно: в таком настроении она пользуется любым оружием, которое подвернется под руку. Но все же он сможет забыть этот спор, если увидит фразы, написанные самим Джефферсоном, и удостоверится, что на самом деле не нарушает собственным образом жизни принципы Декларации.