Одежда тянула на дно, и мы поспешно избавились сначала от футболок, а затем и от брюк с шортами.
Разговоры были лишними, или же мы оба понимали, что стоит сказать хоть слово, и снова разругаемся. Поэтому полную тишину нарушало лишь наше шумное дыхание и звуки поцелуев. Всю взаимную агрессию, возрождающуюся каждый раз, стоило нам оказаться в зоне видимости друг друга, мы направляли на ласки и предавались им с тем же пылом и азартом, с которым когда-то ругались и дрались. А Леха только вздрагивал, когда мои ногти оставляли глубокие борозды на его спине, и словно в отместку прикусывал мой сосок, отчего я забывала обо всем и выгибалась ему навстречу.
Меня уже трясло, словно я по глупости взялась за оголенный провод. Каждая часть тела пульсировала и трепетала от напряженного нетерпения, а Лёха, по своему обыкновению, не спешил удовлетворить мое желание. Он продолжал играть и дразнить меня, до тех пор, пока я сама не начала ерзать, чтобы он наконец вошел в меня.
Только после этого паршивец перевернул меня на живот, предоставив вместо своей спины терзать и впиваться зубами в подушку, а заодно и глушить подвывания, чтобы родители не услышали наш новый способ вести войну.
Атака встречала атаку. Вместо перестрелки было наше прерывистое дыхание, а оргазм взрывами следовал за оргазмом. Нас обоих пленила и разбила страсть. В этой войне не было проигравших. Мы оба стали победителями. Уставшими, еле поводящими дыхание, но победителями.
Леха скатился с меня и, опираясь на руку, продолжал наблюдать. Я чувствовала, как от тяжелого дыхания резко поднимается его грудь. Ощущала скользящий по мне пристальный взгляд, а сама себе напоминала растекшееся желе. Лень было даже прикрыться одеялом, перевернуться на спину. Сил хватило только на то, чтобы согнуть в колене ногу и помахивать в воздухе ступней, остужая чересчур разгоряченное тело.
Нега и идиллия закончились внезапно, вместе с тишиной. Ну кто его вечно тянет за язык?
И кто же был до меня?закончив меня изучать, поинтересовался слишком любознательный братец.
Вот, казалось бы, какое его собачье дело? Томную расслабленность как ветром сдуло, и во мне снова проснулась агрессивность.
Знаешь,я нарочно медленно перевернулась на спину и посмотрела на него сквозь ресницы.Я ведь не веду перепись. У меня нет таких толстых блокнотов.
Ну не рассказывать же ему о своем скудном опытеединственном разе на сборах.
Ты когда успела-то, мелочь?возмущенное удивление в его глазах доставило не меньшее удовольствие, чем недавний оргазм.
А почему бы и нет? Жизнь коротка и надо все попробовать,хихикнула я.
Насколько «все»,Лёха уже хотел встать, но замер в позе готовой к прыжку кошки, я же только хитро прищурилась. Как же весело его дразнить. Пусть на своей шкуре почувствует каково было мне.
Ах ты, коза!воскликнул он и бросился на меня, но я успела отпрыгнуть, и балбес распластался по кровати.
Как только покажешь диплом психолога или сутану священника,ухмыльнулась я и, прихватив свалившийся с кровати плед слиняла к себе, и для надежности заперлась на замок.
И вовремя, потому что дверь сразу же содрогнулась от глухого удара, а следом на нее обрушилась громкая дробь.
Юлька, открой! Хуже будет!требовал Лёха, для разнообразия попытавшись высадить дверь плечом.
Что здесь происходит?!голос мамы. Видимо, она поднялась на шум.
Алеша!
Ага, тетя Лида. Кажется, здесь собралось все семейство.
Что ты делаешь у двери Юли? Опять повздорили?
Алексей-Алексей,голос мамы был сплошное осуждение. Как хорошо, что сейчас попадет не мне.Такой здоровенный вымахал. Наверное, выше отца. А ума совсем не прибавилось.
Вот уж точно. Я хихикнула.
Так и продолжаете драться, как дети малые. Отправляйся в свою комнату и не мешай спать.
Послышался шлепок. Кажется, Лёха получил подзатыльник. У моей мамули не забалуешь.
Сдерживая приступ смеха, я прикусила кулак.
7
***
А на следующих день, как и положено, был праздничный обед. В присутствии многочисленных родственников и друзей Леха не мог себе позволить как обычно меня задирать, и ему оставалось только зыркать с противоположного края стола. Моя мудрая мамуля, во избежание эксцессов и, чтобы мы не перевернули стол или запеченные под пряными травами цыплята не стали метательными снарядами, посадила нас подальше руг от друга. Но это не мешало Лёхе каждый раз при взгляде на меня делать страшные глаза, чтобы я заранее боялась остаться с ним наедине и того, что меня тогда ждет. Я же только показывала язык и закатывала глаза, показывая как мне страшно.
Лёха не выдержал первый, а еще меня пугал. Ха!
Когда были подъедены большинство салатов, в том числе и шуба, остовом которой ему вчера досталось, от куренков остались кости, и гости жадными, но несчастными глазами поглядывали на ароматные кусочки шашлыка. Когда подняли и выпили очередной тост за юбиляршу, Лёха встал.
Мы здесь что, собрались поесть?
Риторически спросил он. Молодежь оживилась, а старшее поколение недовольно покосились, всем своим видом выражая, что как раз для этого и собрались, только пока больше не лезет.
Давайте, потанцуем что ли?
Он вышел из-за стола и включил стереосистему.
Я заранее посочувствовала кузенунелегкую он на себя взял задачубыть диджеем у столь разношерстной публики. Родителям подавай ретро, а нашему поколению это не больно-то и интересно. Но Лёхе удалось найти золотую середину, когда недовольными оказались все.
Естественно, что первой он пригласил на танец свою маму, а менякакой-то сын брата знакомого друга. Его имя я забыла прежде чем он его назвал.
Нет, танцевал он, конечно, не сказать, чтобы плохо. Прилично так танцевал на моих пальцах. Но больше чем уберечь ноги, мое внимание привлекало лицо Лёхи. Это было очень уморительнонаблюдать, как он пытается одновременно уследить и за мной и быть галантным с мамой.
Наконец, бесконечно-длинная пятиминутная композиция закончилась, и я похромала к своему месту.
Это он?
Я чуть не подпрыгнула. Охренел?! Так можно и заикой остаться. Откуда он только взялся? Я крыто развернулась, приготовившись отвесить увесистую оплеуху, но, встретив серьезный и сосредоточенный взгляд, оттаяла.
Ты правда думаешь, что я так прямо и скажу? Чтобы ты в запале ему уши открутил?я стрельнула в него глазами, потом отвела, осмотрела зал, улыбнулась непонятно кому и снова покосилась на Леху.
Видеть, как он щурится, пытаясь найти кому я посылала сигналы, как на челюстях играют желваки и раздуваются крылья носа было очень забавно. Я бы с удовольствием еще его подразнила, но, раньше чем придумала как, оказалась притиснула к несносному братцу.
Кто, черт побери, позволил ему так со мной обращаться?!
Я изо всех сил наступила ему на ногу, но промахнулась, Лёха увернулся с невероятной легкостью, которой мне так недоставало в танце с неопознанным юношей.
Спокойно, Юляша.
Нет, он точно нарывается. Я снова сделала безуспешную попытку оттоптать ему ноги.
Это тебя на гимнастике научили двигаться такими изящными прыжками?ехидно поинтересовался он, уворачиваясь от очередного выпада.
Чтоб тебе икалось. Я уже рассвирепела и за себя не отвечала, но он, словно чувствовал, и обхватил меня, прижав руки к бокам так, что я не могла ими и пошевелить.
Угомонись. Ты же не хочешь украсить дракой мамин юбилей?
Только после этих слов я немного пришла в себя, и под скрежет моих зубов мы дотанцевали до конца композиции. И, едва закончилась музыка, я выскочила на улицу, больше не желая, чтобы меня провоцировали на скандал.
А на улице было хорошо. Наледь блестела, как зеркало, а с почти черного неба светили звезды. Большие, яркие. В городе таких никогда не увидишь. Холод пощипывал кожу, но, стараясь этого не замечать, я присела на перила крыльца и болтала ногами. После шумной духоты дома, здесь я наконец-то смогла погрузиться в тишину и вдыхать свежий, пахнущий весной воздух.
Я не успела не то, что соскучиться по шумной компании, но как следует и замерзнуть, когда дверь открылась, и развеселая компания высыпала на улицу.
Пора запускать фейерверки!вопили они, и сразу же кто-то деятельный поджег фитиль.