Бл*дь! Стоп! Остановитесь, мать вашу! Стоп, я сказал!
Послышался звук удара и скулеж.
Ты охерел! Что такое?! Мать твою! Ты мне губу разбил!
Успокоился? Всё, отпустили! Уходим!
Какого хрена, Вадим?!
Уходим, я сказал! Все, Гуня. Поигралисьи хватит!
Задыхаясь и всхлипывая, я пыталась одернуть юбку и свитер. Тот, что в серой куртке, наклонился ко мне и протянул сумочку.
Домой идите. Пошутили мы.
Уб-лю-док! Тварь! захлёбываясь и пытаясь отдышаться, а еще рассмотреть лицо его.
В темноте сами не ходите больше. Телефон в сумку положил. Простите их. Не хотели они. Всё, пацаны! Валим отсюда!
Топот ног доносился все ниже и дальше.
Ты че? Трахнули б, не узнал бы никто! И айфон у нее взять могли, и золото на ней!
Ниче! Ты чтонасильник, Игорь? Тебе телки не дают? Не думал, что ты мразь!
Та ладно тебе, ты че? Че сразу мразь?
Одно дело айфоны тырить, а другоенасильно бабу втроем трахать. Все, забыли.
Дверь подъезда громко хлопнула, и в этот момент я разрыдалась, чувствуя, как по телу стекают капли ледяного пота градом. Снова зазвонил сотовый. Достала дрожащими руками, несколько раз уронила. Встала с пола на подгибающихся ногах, прижалась к стене. Выдохнула и ответила дочери снова.
Мам! Ты чего трубку не берешь? Мам!
Не могла в темноте телефон найти. Я уже дома.
Мам, точно все хорошо?
Да. Все хорошо.
Ладно. Я спросить хотела можно я, когда вернусь, в клуб поеду?
В клуб?
Включился свет в подъезде, и я опустила взгляд на свои счесанные колени с порванными колготками, на заколку, валяющуюся на лестнице.
Ну можно или нет?
Когда?
В среду. Я не одна я с парнем.
Хорошо.
Да?
Да.
Я подошла к лифту и нажала кнопку вызова. Колени все еще предательски подгибались.
Ма, пока папа не слышит. Я с мальчиком познакомилась. Его Вадимом зовут. Он такой красивый, мама!
« Какого хрена, Вадим?!
Уходим, я сказал! Все. Поигралисьи хватит!»
Мерзкое имя. Почему именно оно?
Я приеду и все расскажу.
Где познакомилась?
Зашла в лифт, нажала на семерку. Ноготь сломан до мяса.
Ну какая разницагде я влюбилась, мам. Он такоооой. Ой. Все, папа идет. Чмок.
Глава 2
Все плохое забывается. Так устроены людиу плохого нет свойства задерживаться внутри нас, потому что мы не любим помнить то, что нарушило наше душевное равновесие. Никто не любит пребывать в когнитивном диссонансе и возвращаться снова и снова в свои кошмары. Если, конечно, они не становятся навязчивыми. Я тоже забыла. Ровно до очередного перебоя электричества и необходимости подниматься домой без лифта. В этот раз я пережидала в машине и вверх на седьмой этаж карабкалась с двумя соседками и сумками с продуктами даже днем. Но плохое, конечно же, забывается. Это, наверное, осторожностьбольше не ходить одной по темному подъезду.
Особенно в день рождения любимой и единственной дочери думать о плохом не хотелось совершенно. В воздухе уже не просто пахло весной, а она вовсю бушевала цветущими садами и пением птиц, гремела грозами и даже отдавала вкусом моря на губах. Хотя я его не люблю. Да-да, есть люди, которые не любят море. Они существуют. Я предпочитала зимние горнолыжные курорты, горные озера, тайгу. Мой бывший муж тащил меня в Дубай, где я весь день проводила в отеле и не высовывала нос из-под кондиционеров. На море мне нравилось смотреть только из окна, как и на песок с пальмами. Таська говорила, что в прошлой жизни я просто была Робинзоншей Крузо, застряла на острове, и моя нелюбовь несет генетические корни. При мысли о дочери улыбнулась и облизнула палец, испачканный в сметанном соусе, и посмотрела, как пропитался торт в холодильнике.
Последние приготовления на кухне, уже подтянулись первые гостиодноклассницы Таськи, с которыми она расстанется в этом году. Черт, как моей дочери может быть семнадцать, если мне самой недавно было столько же, и чувствую я себя примерно точно так же, как и тогда, с одним исключением, что в зеркале мне уже этот возраст не показывают. В голове не укладывается. Моя подруга Ленка недавно выдала, что в следующем году моя дочь будет уже на год старше меня.
Девчонки едва пришлизасунули любопытные физиономии на кухню, спросили, чем помочь, и получив по сырному шарику, ушли в комнату дочери. Помогать уже особо было не чем, мы с Тасей всю ночь салаты резали и торт пекли до самого утра. Мать Леши по скайпу звонила, предлагала не возиться, а отметить в кафе, но я люблю дома. Люблю сесть за стол, видеть, как едят то, что сама готовила, как дочку нахваливают за вкусную выпечку. Она у меня умница, всегда помогает. И тоска какая-то задушила, взрослеет так быстро, и скоро, может быть, не будет у меня этих столов с посиделками. Отец Таську звал в столицу учиться, и я умом понимала, что это прекрасное предложение и огромные перспективы, а сердцем сердце больно стягивало железным обручем от мысли, что надо дочку от себя отпустить. Уедет к отцу, и останусь я и моих три кота. Точнее, моих два. Один Настасьиона его с какой-то подворотни прошлой весной притащила. Мы его с пипетки неделю откармливали. Вопреки прогнозам ветеринара, что он точно сдохнет, наш Венька выжил на радость нам и на горе двум «старикам», которые до сих пор считали его вражеским десантом и охраняли от него стратегически важные точки в нашем доме, то есть собственные миски и горшок. Пришлось для Веньки делать его личный угол с едой и домиком. Кто-то из котов потерся о ноги, пока я красиво раскладывала запеченный картофель на блюдо и украшала укропом, приоткрыла окно и голос дочери услышалата вышла на балкон, с кем-то говорила по телефону. Невольно прислушалась. Нет, я не сую нос в ее дела. Но это непреодолимое любопытство, с ним ничего не поделаешь. Хочется знатьи с кем говорит, с кем дружит, куда ходит. Мы с ней, конечно, близки, но всегда есть сомнения, что тебе далеко не все рассказывают.
Конечно, жду. Очень.
Улыбается. Я не вижу. Я слышу, как она улыбается. Такая уже взрослая моя Настася, такая как же время быстро летит. Пару месяцев назад платье на выпускной выбирали, а, кажется, только вот в первый класс пошла, и я ей банты белые завязывала.
Как не приедешь? Вадииик, ну ты же обещал! улыбка явно пропала, в голосе звенела обида. Ясно. Мог бы и предупредить, что уезжаешь. Нет, я не расстроилась. Спасибо. Все. Пока. Мне маме помогать надо.
Я отпрянула от окна, а она на кухню вошла, тарелками гремит, напряженная до предела, сжатая в комок нервов.
Тась, ты чего?
Ничего, мам. Все хорошо.
А я вижу, что вот-вот расплачется. Резко ее к себе повернула за плечи.
Послушай меня внимательно. Я не лезу в твои дела и редко тебе что-то советую. Потому что собственные ошибки самые вкусные, а чужие совершенно не интересны. Но я так тебе скажуесли человек изначально так себя ведет и пренебрегает тобой, если в его приоритетах не ты, то он никогда не изменится. Понимаешь? Никогда! Люди не меняются. Они просто взрослеют и умеют прятать свои недостатки.
Ты по себе судишь? повела плечами, и я разжала руки. Не так давно от отца приехала. Взбодрённая, накрученная, обработанная свекровью и Лешей, который не оставляет надежды вернуться ко мне. Как и я не оставляю надежды, что он прекратит делать эти бесполезные и ужасно бесящие попытки все еще контролировать мою жизнь из другого города.
Лучше всего судить из личного опыта, а точнее, делать выводы. Судить вообще никого по жизни не надо. Даже себя. Посмотри на меня это тот мальчик, с которым ты в клуб ходила?
Она кивнула и вдруг действительно расплакалась.
Я не знаю, чего он хочет, мам. Он то звонит и пишет каждый день, то его нет по несколько суток. Не говорит никому, что я его девушка, фотки в инсте не выкладывает наши, на этом моменте мне хотелось закатить глаза, но я сдержалась, авторитет у подросткаэто дело такое: потеряешь, и все, назад не вернуть. Он, типа, не готов к серьезным отношениям. Можно подумать, я его жениться на себе прошу. Тусит, где хочет, потом мне пишет.
Я сняла фартук и повесила на крючок. Повернулась к дочери и вытерла слезы с ее щек большими пальцами.
А чего хочешь ты?
Хочу с парнем встречаться. Как все. У меня вечно все не так. Вечно ничего не выходит.