Вот, послушай, только не болтай.
И девочки замолчали.
Не поняла, возмутилась Марина. Ничего не слышу.
Помолчи, сейчас ветерок подует и услышишь.
Они легли на спину и уставились на керамические горшочки, что были привязаны на веревках и подвешены так, чтобы чуть касаться друг друга.
Слышала?
Марина напрягла слух, и вдруг раздался глухой стук, а после еще и еще.
Здорово.
Вот так лежишь, читаешь, а они тук туки тух
Да Интересно, а если повесить кастрюлю и ложки.
Попробуй, приду к тебе слушать.
Они весь день просидели под крышей, один раз сбегали перекусить и обратно. Лежали и мечтали, а глупые курицы кудахтали где-то там внизу.
Ладно, я пойду, а то мамка потеряется, ругаться будет. Завтра утром прибегу. Ты когда проснешься?
Не знаю, я тут буду спать.
Тут?
Ага, Ваську возьму к себе, чтобы не страшно было и фонарик.
Марина убежала, а Света еще долго лежала и слушала, как начали петь сверчки, после сходила в дом. Бабушка, правда, не хотела, чтобы внучка ночевала под крышей, но после согласилась, дав ей теплое одеяло, мол, по утрам холодно. И правда, под утро стало холодно, и Света, закутавшись в него, постаралась сладко уснуть, но не тут-то было. Сперва закричал петух, после закудахтали глупые курицы, а там уже проснулись и ласточки. Но как только пригрело солнышко, все успокоились, и Света погрузилась в свой сладкий сон.
Трудно сказать, что вообще снится. Пока ты во сне, все хорошо помнишь, но стоит открыть глаза, бах, и все испаряется. Вот почему так? Света потянулась. Под одеялом было тепло, уютно, как в берлоге у мишки, правда, она в берлоге ни разу не была, но, наверное, там уютно.
Она ощутила нежную истому, что шла откуда-то из глубины. Казалось, что летит, не то она воздушный змей, не то орел, который, расправив крылья, ловит ветер. Ее тело то поднималось, то вдруг резко опускалось. В этот момент она замирала, даже чуточку испугалась, а после опять поднималась вверх.
Сон, он такой реальный. Она открыла глаза, но тут же закрыла их и, натянув на голову одеяло, опять провалилась в свои грезы. В груди щекотало, словно кто-то водит перышком. Ночная рубашка, в которую она закуталась, вся сбилась, ладонь легла на грудь и стала ее растирать. Щекотка то проходила, то опять начинала ее домогать, но это было приятное ощущение. Пальчики коснулись двух вишенок, она уже и раньше к ним прикасалась, нравилось ощущать покалывание, переходящее в зуд, а после томление.
Света уже проснулась, слышала, как запищали птенцы. Значит, прилетела ласточка и стала их кормить. Пальчики продолжали осторожно поглаживать соски. Иногда она замирала, словно прислушиваясь к себе, и тогда на ее лице проступала улыбка. А порой, чуть надавив на них, начинала растирать, и тогда Света, тихо мурлыкая, словно превратилась в кошку, прогибалась и потягивалась до сладкой боли в суставах.
Ммммпромычала девочка, ощутив приятную волну, что поднималась от кончиков ног к самому горлу. Мммм
И вдруг совсем рядом заорал петух, прогнав остатки того сладкого состояния, из которого она не хотела выходить. Она еще немного понежилась, перевернулась на живот, а после на спину. Сон не хотел идти.
Ладно, наверное, уже часов десять, сказала она и потянулась за часами, что на всякий случай поставила на полку. Что?! был ее возмущенный возглас. Часы показывали только шесть утра. Я спать хочу, тут же заявила Света, упала на свою королевскую кровать и, натянув одеяло на голову, быстро стянула с себя ночнушку. Здорово, прошептала она, ощутив свободу от одежды.
Пальчики сами забегали по телу. Она знала его хорошо, уже успела как следует изучить.
Оййййпочти пропищала Света, когда пальчик коснулся бугорка и ушел куда-то чуть глубже.
Ей нравилось свое тело, нравилось его гладить, ласкать. Ощущать себя парящей птицей, которая поднималась все выше и выше, а после устремлялась к земле. И тогда дух захватывал и, перестав дышать, она сжималась, а пальчик все продолжал и продолжал играть.
Света вылезла из-под толстого одеяла, убрала с лица растрепанные волосы и, откинув покрывало в сторону, с улыбкой произнесла:
Ну, что же, придется быть счастливой, коль других вариантов нет.
Я женщина
Ну же, давай, раздвигай ногисказал Юра.
Она хотела, очень хотела, так долго ждала, знала, что рано или поздно сделает это. И все же боялась, вдруг не то, вдруг рано, вдруг он все испортит.
Нине было неловко, что-то мешало, ноги запутались в одежде, которую Юра не до конца с нее снял.
Все будет хорошо, успокаивал он и, нагнувшись, стянул остатки одежды.
Стало легко. Она знала, знала, чем все закончится, боялась и в то же время уже ликовала.
Нина давно уже влюбилась в этого юношу. Он пришел в гости к Тимуру, с которым она учится, а после просто влюбилась и все. Он был настырным, первый полез целоваться, первый стал ее обнимать и первый снял с нее платье, а после долго гладил ее тело.
Давай сделаем это, как-то предложил он, но тогда Ника была не готова, испугалась его предложения и, целуя, стала быстро одеваться.
Мне пора, сказала она и убежала домой.
Они встречались на квартире у Тимура, тот уходил в свой кружок, оставляя в их распоряжении свою комнату. Нина жила с младшей сестрой, которая вечно лезла в ее дела. А у Юры дома была старенькая бабушка, она никуда не ходила, даже на улицу, выйдет на балкон, посмотрит на мир и обратно в свою норку. Вот они и встречались у Тимура в доме, а тот был и не против.
Давай сегодня? целуя ее в живот, спросил Юра.
Нет, не сейчас, я не хочу, а вдруг, я
Больно?
Нет, я о другом.
Нина прекрасно знала, что такое секс, наслышалась и насмотрелась в кино, даже прочитала несколько энциклопедий. Знала, чего ожидать, поэтому, не боялась этого акта, но она переживала за будущее.
Они, раздевшись, валялись прямо на ковре, целовались часами, пока не приходил Тимур. А услышав, как в замке поворачивается ключ, в панике начинали быстро одеваться.
Потом, пока, милый, ей это слово очень нравилось, словно она взрослая и может позволить себе так его называть.
Пока, малышка, так нежно, так ласково и убаюкивающе говорил он.
Они разбегались и с нетерпением ждали среды, когда квартира опять будет свободна.
У каждого свой первый секс, кто-то запоминает его на свою жизнь, а кто-то наоборот хочет выбросить его из памяти как что-то ужасное и отвратительное.
Галина, это ее подружка, рассказывала, что ее старшая сестра чуть ли не заболела после брачной ночи. А Татьяна, та жила в соседнем доме, подхватила какую-то заразу. После того случая Нинина мама, понимая, что ее дочка рано или поздно все равно сделает это, как бы невзначай сказала:
Малышка (она всегда так звала Нину), вот тут в аптечке я оставлю гарантию, и демонстративно положила пачку презервативов.
Что это, мама? она подошла, взяла одну из упаковок и внимательно прочитала. Мамс каким-то возмущением протянула она.
Пусть лежит, хорошо?
Нина покраснела, словно ее в чем-то уже обвинили. Тогда она обиделась на маму, но теперь, открыв аптечку, с благодарностью взяла упаковку и положила в сумочку.
О Лазоревой Свете ходили всякие слухи, ее несколько раз вызывали к директору, а после и родителей. Вроде и тихоня, сидит себе спокойно. Если не спросишь, то и не заметишь ее. Но про нее говорили, что она уже спала, вернее, занималась сексом, и не с одним, а с многими.
Зачем? шептала Карпова на перемене.
А может, врут? засомневалась в слухах Сафонова.
Нет, не врут, точно делает, к ней сейчас примазывается Устинов Тарас, из параллельного.
Врешь!
Видела, он ее провожал.
Ну и что! Завидно?
Да нет.
Прекратите шептаться за спиной. Хочешь, подойди и спроси, сказала Нина и подумала, каково этозаниматься сексом.
Она сама уже много раз думала об этом. Иногда хотелось, а иногда наоборот с отвращением думала о данном акте, словно это что-то низкое, звериное. Ну, поцелуи, ну, обнимашки, ну, можно раздеться, но зачем заниматься сексом? Порой не понимала, зачем это надо делать. Но в последнее время ее мысли возвращались к Юре, хотелось чего-то испытать, попробовать.