Что? Что такое? изумленно переспросил я. Пионер? Сколько ж тебе лет?
Сколько надо! мрачно ответил Венька, как видно, все еще подозревая во мне поджигателя.
Пока мы разговаривали, я совсем забыл про пожар. Здесь, на поляне, он почти не чувствовался. Только пахло горелой листвой, а я-то думал, печеной картошкой.
Самолет сделал новый заход, выбросил еще двух парашютистов, какие-то ящики и тюки, которые тоже опускались вниз на парашютах.
Ладно, сказал Венька и вдруг улыбнулся мне. Вроде бы и правда не поджигатель.
Поможешь нам? спросил Венькин отец.
Конечно, ответил я. А что надо делать?
Пожар тушить. Если согласен, поступай к Веньке под начало. Давайте, ребята, готовьте все поскорей, а я побегу пожар посмотрю.
Пошли и мы, сказал Венька и тронул меня за рукав. Надо все ящики на поляну перетащить. Скорей!
Следом за Венькой я побежал к кустам, над которыми виднелся смятый теперь купол парашюта. В зарослях иван-чая лежал тяжелый ящик. Я взвалил его на спину, Венька принялся распутывать, собирать парашют.
Веньк, сказал я, а что в ящике?
Взрывчатка. Тащи ее на поляну.
«Ого, подумал я, не подорваться бы чего доброго!»
Скоро мы перетащили все ящики и тюки на поляну. Вернулся и Венькин отец.
Очаг небольшой, сказал он. Хорошо, что ветра нет. За ночь управимся.
Десантники разобрали тюки с инструментом и мне дали топор.
Мы начнем просеку рубить, сказал Сергей Иванович, Венькин отец, а вы с Венькой идите сзади и подчищайте. Рубите кусты, бурелом оттаскивайте в сторону.
Он махнул топоромсосенка повалилась на землю, за нейдругая. Сергей Иванович крушил подлесок. Деревья будто взвизгивали под его топором, и мне только видно было, как топор вылетает у него из-за плеча, а после блестит у ног.
Шебурши в траве! кричал мне Венька. Выуживай коряжины!
Только потом, уже на другое утро, Сергей Иванович рассказал мне, что Веньке четырнадцать лет. Когда Веньке было два года, мать его тяжело заболела и умерла, и они жили теперь вдвоем, отец и сын. У таежных пожарников-десантников жизнь кочевая. Их забрасывают на самолетах то в одно, то в другое место, и Венька кочевал вместе с отцом. Он давно уж просился прыгнуть с парашютом, но только в этом году отец разрешил ему. Все это я узнал потом, на другое утро, а сейчас разговаривать было некогда. И все-таки я в какой-то момент спросил Веньку, сколько раз он прыгал с парашютом.
Четыре, ответил он.
Просека между тем довольно быстро расширялась. Десантники стремительно работали своими топорами с длинными рукоятками. Я понял, что просека нужна для того, чтоб пожар не пошел дальше. Бурелом и коряжины я оттаскивал в ту сторону, с которой был пожар. В той стороне висело мутное марево и все время слышался легкий треск.
Я хотел поднять гибкую ветку, чернеющую в траве, но тут же отдернул руку.
Змеи! крикнул мне Венька. От огня бегут!
Змея утекла в мох.
Впереди ударил взрыв. Это десантники подрывали деревья, которые долго рубить топором.
Давай, подгонял меня Венька. Круши!
Наступили сумерки. Дым, закрывший небо, приблизил ночь.
К ночи просека была готова, петлей окружила пожар.
Теперь пустим встречного, сказал Сергей Иванович. Подожжем ему пятки.
Батя, можно мне? спросил Венька.
Начинай, согласился отец.
Венька поджег бересту и сунул ее в кучу сухих веток. Сучья мигом занялись. Огонь побежал по бурелому навстречу пожару.
Поджигай по всей просеке! крикнул Сергей Иванович. Только следите, чтоб огонь не перекинулся на эту сторону!
Всю ночь мы бегали по просеке и следили, чтоб огонь не перебрался через нее. Я то встречался с Венькой, то терял его в темноте и в дыму, то видел вдруг его черную фигурку в отблесках пожара.
С рассветом в небе появился вертолет. Он сделал несколько заходов и сел на поляну.
Почти не разговаривая, усталые, перепачканные сажей десантники стали собирать инструменты, укладывать парашюты. Только Венька сидел в стороне, прислонившись спиной к елке, той самой, с которой я помогал ему снимать парашют.
Устал? спросил я, подойдя.
Устал, согласился он и опустил голову. Не сердись, что я тебя за поджигателя признал.
Да ты что? ответил я. Чего мне сердиться?
Смотри, как жалко-то, сказал он и указал на землю.
Я увидел трех маленьких соболят, лежащих в траве у Венькиных ног. Они не смогли уйти от пожара и задохнулись в дыму.
Думал, оживут на воздухе, сказал Венька. Не оживают. Совсем маленькие еще.
Вы чего тут? сказал Сергей Иванович, подходя к нам, увидел соболят и присел на корточки.
Не оживают? спросил он Веньку. Да, маленькие совсем Жалко. Ну не горюй, ты многих спас.
Да где там многих, сказал Венька и махнул рукой.
Ну, сколько соболят ты спас на сегодняшний день?
Восемь, ответил Венька.
А бельчат?
Двадцать четыре.
Это не так уж и мало, сказал Сергей Иванович, обращаясь ко мне. Верно?
Очень много, ответил я.
Да ладно вам, сказал Венька. Что вы меня успокаиваете? Сам знаю, сколько много, сколько мало. Идите грузитесь на вертолет, я догоню.
В тайгу приходят разные люди, говорил мне Сергей Иванович, когда мы шли к вертолету. Разведут костер, отогреются, уйдут, а огонь не затушат как следует. Вот и пожар. Звери гибнут и птицы. Видишь, какие дела. Ну ладно, залезай, подбросим тебя на Карабулу.
Десантники погрузились в вертолет, а Веньки все не было. Меня удивило, что никто не зовет его, все терпеливо ждали.
Наконец появился Венька. Мне хотелось еще поговорить с ним, но он сел рядом с отцом, прижался к отцовскому плечу, закрыл глаза и, по-моему, мгновенно уснул.
Заревел мотор вертолета, и мы медленно поднялись над поляной.
Низко, над самыми вершинами, мы облетели пожар. Клубы дыма все еще поднимались между стволов.
Я вдруг увидел лося, уходящего от пожара. Он казался сверху коричневой бутылочкой.
Вот и речка Карабула, петляющая по тайге. Ясно видно ее дномели, перекаты, бочаги. Я все старался разглядеть, не видно ли в бочагах хариусов. Но разве их увидишь с такой высоты?