Пойдем, коль тогда к тебе,предложил медведь.
Замялся Заяц:
Ко мне бы можно, Михайла Иваныч, да пойди мы сейчас с тобой, и скажут все: Заяц медведя к себе повел, чтобы тайну ему свою открыть. И вот уж она, искра-то пожара, пошла гулять.
Тогда ко мне пойдем.
И это бы можно, Михайла Иваныч, да ведь пойди мы сейчас к тебе, и сразу же все скажут: медведь Зайца к себе повел, чтобы тайну его выведать, и всебегай с ведрами, туши.
Так как же быть нам?
Просто, Михайла Иваныч. Ты ступай домой, а за мной пришли кого-нибудь, будто в гости меня зовешь к себе.
На том и порешили. Прибежал Заяц домой. Сидит на завалинке, ребятенка на коленке пестает, а Сорока летит, орет суматошно:
Иди скорее, косой, тебя медведь в гости зовет.
Отдал Заяц сына жене, пошел. Пришел, остановился у порога, поклон медвежьей берлоге отдал:
Здравствуй, Михайла Иваныч.
Ужинал медведь, пробасил из переднего угла:
Ну, говори свою тайну. Слушаю я.
Затоптался Заяц:
Оно бы можно и сказать, Михайла Иваныч, да неловко как-то: ты за столом сидишь, я у порога стою. Увидят, скажут: вовсе медведь и не в гости Зайца позвал, а чтобы тайну его выведать. Да и я могу подумать, что ты гнушаешься со мной за одним столом посидеть, из одного самовара чай попить.
Что ты,сказал медведь и пригласил Зайца к столу.Проходи, садись, угощайся. Просто мне хочется поскорее тайну твою узнать.
А куда тебе спешить, Михайла Иваныч, и так ты самый первый узнаешь ее, для тебя выберег, никому не сказал,порадовал Заяц медведя и придвинул поближе тарелку с блинами.
Поблинничал, посметанничал, нацедил кваску из жбана, выпил и глаза вытаращил:
Вот это квасок! Пока пьешь, весь переморщишься!
Но и теперьи поевши, и попившитайну свою говорить не спешил: покачался в качалке медвежьей, приемник покрутил, последние лесные новости послушал, в зубах для важности зубочисткой поковырял, постель медвежью потрогалмягка ли.
А медведь все торопил его:
Ну не томи, говори же свою тайну, умаял уж ты меня совсем.
Ну что ж,сказал Заяц,теперь я могу Михайла Иваныч и открыть тебе мою тайну. Всю жизнь мне мечталось побывать в гостях у тебя. И чтобы ты сам меня пригласил. Мечталось посидеть за твоим столом, в качалке твоей покачаться, послушать приемник твой. Это и была моя тайна.
И только-то?!
Только, Михайла Иваныч. Другой у меня тайны нет и никогда не было. Сбылась мечта моя: побыл я в гостях у тебя. На всю жизнь мне хватит рассказывать об этом... А теперь разреши мне домой пойти. Засиделся я у тебя, поздно уж. Жена хоть и знает, что ты меня в гости позвал, но все равно волноваться будет.
СПАСЛА МЫШКА СУСЛИКА
Поймал Медведь Суслика, несет его в берлогу к себе. Увидел Волка, позвал с собой:
Идем, Серый, шкуру с Суслика драть.
Волка дважды звать не надо. Пристроился позади у Медведя, идут они. Навстречу имБарсук.
Идем с нами,говорит ему Волк.Шкуру с Суслика драть будем, Пошел Барсук. Увидел Лису и ее позвал:
Идем с нами шкуру с Суслика драть.
Драть что-нибудь Лиса всегда готова. Идут они. Смотрит ЛисаЗаяц под кустом спит, дернула его за ухо.
Идем, косой, Медведь суслика поймал, шкуру с него драть будем.
Это можно,говорит Заяц,только погодите, я сейчас Мышку кликну.
И забарабанил в окошко мышкиной избушки:
Эй, Мышка, Медведь суслика поймал, идем шкуру драть с него.
Мышка сперва было к двери кинулась, но тут же остановилась, сказала:
А зачем же я пойду? Все равно с суслика шесть шкур не снять, а одну вы и без меня с него стащите.
Услышал это Заяц, поскреб в затылке. Крикнул Лисе:
Не пойду я. Пять шкур с суслика все равно не снять, а одну с него вы и без меня снимете.
Услышала это Лиса, остановилась. Сказала Барсуку:
Эй, Барсук, я домой возвращаюсь. Четыре шкуры с суслика все равно не снять, а одну вы и без меня с него сдерете.
Услышал это Барсук и тоже остановился, сказал Волку:
Идите без меня. Три шкуры с суслика все равно не снять, а одну с него вы и вдвоем с Медведем стащите.
Услышал это Волк и тоже остановился. Крикнул Медведю:
Иди, Михайло Иваныч, один. Две шкуры с Суслика все равно не снять, а одну с него ты и сам стащить сумеешь.
Услышал Медведь, что сказал Волк, и тоже остановился. Сказал:
А мне что разве больше всех надо?
Сказал и отпустил Суслика. И остался жив Суслик. До сих пор живет, по степи нашей бегает.
САМОЕ ГОРЬКОЕ
Шел Волк из деревни и нес на плече барана, а Лиса высунулась из окошка, машет лапкой:
Во-олк, что мимо-то идешь? Сверни на минутку. Чай ты устал. Посиди у меня на завалинке.
«Ох, думает Волк, и хитра же Лиса. Баранинки моей отведать захотела, потому и зовет посидеть у нее на завалинке. Но и я не дурак, чтобы делиться с нею моим бараном. Я за ним во-он куда ходил, в меня даже стреляли два раза... На завалинке я у нее, конечно, посижу, но до барана моего даже дотронуться не позволю: я баловству не потворщик. И все-таки интересно посмотреть, как она меня объегоривать будет».
Так Волк подумал, а вслух сказал:
Можно и отдохнуть. Я и впрямь устал. Путь не близкий, да и ноша не из легких.
И свернул к Лисьей избушке. Расстелил своего барана во всю длину на завалинке: пусть поглядит Лиса, губами почмокает,а сам сел рядышком и пот со лба лопухом вытирает и понечаянности по губам провел, поморщился:
Фу, горький какой.
А Лиса так и встрепенулась вся:
Это лопух-то горький? О, тогда ты, милый, не знаешь, что такое настоящая горечь. До таких лет дожить и не знать! Да-а!
И что же тогда?
Ишь ты какой! Как ты легко узнать хочешь что в жизни самое горькое. Ты посиди, пошевели мозгами и догадайся.
И приложил Волк лапу ко лбу, погрузил себя в думу. Долго сидел, шевелил мозгами, догадался:
Кора осиновая.
Правильно, сказала Лиса.Ох и горькая кора осиновая. Я один раз попробовала и сказала: нет, пусть ее зайцы едят, они глупые. Но не это в жизни самое горькое.
Что же тогда?
Э-ка ты, ушлый какой. Как ты легко узнать хочешь, что в жизни самое горькое. Ты посиди, пошевели мозгами и догадайся.
И опять приложил Волк лапу ко лбу, погрузил себя в глубокую думу. Долго сидел, шевелил мозгами, догадался:
Перец красный!
Правильно, сказала Лиса.Ох и горький красный перец. Я один раз попробовала, и три дня косоротилась, зато уж знаю теперь, что такое перец. Но не это в жизни самое горькое.
Что же тогда?
Ишь какой ты, а! Как ты легко все-таки узнать хочешь, что в жизни самое горькое. Нет, ты посиди, пошевели мозгами и догадайся.
И приложил Волк опять лапу ко лбу, погрузил себя в самую глубокую думу. Долго сидел, шевелил мозгами, но так ни до чего больше и не додумался.
Попросил:
Скажи сама.
И сказала Лиса:
Самое горькое в жизниэто попросить у тебя баранинки.
Это почему же?
Ха, попросишь, а ты не дашь, вот это и будет самое горькое.
А вот и неправда твоя,сказал Волк и отодрал от своего барана заднюю ногу, подал Лисе в окошко.Попросить у меня баранины не самое горькое в жизни. Перец в жизни самое горькое. Ошиблась ты.
Верно,согласилась Лиса.Ошиблась я. Правильно ты говорил: перец в жизнисамое горькое. Но ведь ошибиться всякий может, и я тоже.
То-то, в другой раз не спорь со мной, сказал Волк и, взвалив на плечо барана, понес домой.
И когда уже влезал в свое волчье логово, вдруг вспомнил, что он не хотел даже позволить Лисе дотронуться до своего барана, а тут, нате-ка, пожалуйста, сам, как букет цветов, протянул ей в окошко самую лучшую жирную заднюю баранью ногу.
Нет,сказал Волк,самое горькое в жизниэто когда обведут тебя, дурака, вокруг пальца, а ты догадаешься об этом уже только дома.
ЗАМАРАШКА
Прилетела Сорока к речке напиться, а по речке нефть синими кругами плавает. Испачкалась в ней Сорока. Попробовала отмыться, еще больше испачкалась, сама на себя не похожа стала.
Как же,говорит,я теперь в рощу заявлюсь? Меня же засмеют все.
Но домой лететь надо, не будешь же у речки без дела сидеть. Прилетела Сорока в рощу, а ее не узнает никто. Говорят друг другу:
Смотрите, как она похожа на нашу Сороку: и глаза такие же, как у нашей Сороки, блудливые, и хвост длинный, а платье не ее. Что за птица такая?