Но отступать было поздно. На полуюте, возле трапа, ведущего в каюту, стоял капитан Истерлинг, встречая гостей.
Питер Блад приостановился на мгновение и поглядел на ясное голубое небо и верхушки мачт, над которыми кружили чайки. Потом перевёл взгляд на серую твердыню форта, утопавшую в жарком мареве на вершине скалы, на мол, пустынный в эти часы полуденного зноя, и, наконец, на большой красный корабль, мощный и величественный, отражённый в сверкающей глади залива. Его товарищам показалось, что он словно бы ищет, с какой стороны может прийти к ним помощь в случае нужды Затем по приглашению Истерлинга Питер Блад ступил на полутёмный трап, и его товарищи последовали за ним.
Каюта, как и весь корабль, запущенный и грязный, ни в коей мере не походила на капитанскую каюту «Синко Льягас». Потолок был так низок, что рослые Блад и Хагторп едва не касались его головой. Столь же убога была и обстановка каюты: несколько ларей с брошенными на них подушками вокруг простого, некрашеного стола, изрезанного ножами, давно не мытого. Невзирая на распахнутые настежь кормовые окна, воздух в каюте был спёртым и удушливым: пахло канатами, затхлой трюмной водой.
Обед соответствовал обстановке. Свинина была пережарена, овощи переварены, и деликатный желудок мистера Блада положительно отказывался принимать эту с отвращением проглоченную пищу.
Под стать всему остальному была и приглашённая Истерлингом компания. С полдюжины головорезов изображали его почётную гвардию. Команда избрала их, заявил Истерлинг, чтобы они выработали и подписали соглашение от лица всех прочих. Помимо них, здесь было ещё одно лицомолодой француз, по имени Жуанвиль, секретарь губернатора д'Ожерона, присланный последним, дабы придать сделке законность. Если присутствие этого довольно никчёмного субъекта с бесцветными глазками должно было в какой-то мере усыпить подозрения мистера Блада, то следует сказать, что оно только сильнее его насторожило.
Тесная каюта была заполнена до отказа. Гвардия Истерлинга расположилась за столом так, что гости с «Синко Льягас» оказались разъединёнными. Питер Блад и капитан «Бонавентуры» уселись на противоположных концах стола.
К делу приступили, как только с обедом было покончено, и прислуживавший за столом негр удалился. Пока же длилась трапеза, пираты веселились на свой лад, отпуская солёные шутки, видимо претендующие на остроумие. Наконец на столе не осталось ничего, кроме бутылок, чернильницы, перьев и двух листов бумагиодного перед Истерлингом, другого перед Питером Бладом, и капитан «Бонавентуры» изложил свои условия, впервые позволив себе назвать капитаном и своего гостя. Без лишних слов он тут же объявил Бладу, что запрошенную им одну пятую долю добычи команда «Бонавентуры» признала непомерной.
Питер Блад оживился.
Давайте поставим точку над «и», капитан. Вы, по-видимому, хотите сказать, что ваша команда не согласна на мои условия?
А как же ещё иначе можно меня понять?
В таком случае, капитан, нам остаётся только откланяться, поблагодарив за радушный приём и заверив вас, что мы высоко ценим это приятное и столь обогатившее нас знакомство.
Однако изысканная галантность всех этих чрезмерно преувеличенных любезностей не произвела ни малейшего впечатления на толстокожего Истерлинга. Обратив к Питеру Бладу багровое лицо, он нахально уставился на него своими хитрыми глазками и переспросил, утирая пот со лба:
Откланяться? В хриплом голосе его прозвучала насмешка. Я уж тоже попрошу вас выражаться точнее. Люблю людей прямых и прямые слова. Вы что ж, хотите сказать, что отказываетесь от сделки?
И тотчас двое-трое из его гвардии повторили слова своего капитана, которые в их устах прозвучали словно грозное эхо.
Капитан Бладназовём его теперь полным титулом, присвоенным ему Истерлингом, казалось, был несколько смущён оборотом дела. Как бы в замешательстве он поглядел на своих товарищей, быть может, ожидая от них совета, но они ответили ему только растерянными взглядами.
Если вы находите наши условия неприемлемыми, сказал он наконец, я должен предположить, что вы не желаете более заниматься этим вопросом, и нам не остаётся ничего другого, как распрощаться.
Такая неуверенность прозвучала в голосе Питера Блада, что его товарищи были изумленыникогда ещё не случалось им видеть, чтобы их капитан сробел перед какой бы то ни было опасностью. У Истерлинга же его ответ вызвал презрительный смешокничего другого он и не ожидал от этого лекаришки, волею случая ставшего искателем счастья.
Ей-богу, доктор, сказал он, вы бы уж лучше вернулись к вашим банкам и пиявкам, а корабли оставили людям, которые знают, как ими управлять.
В холодных синих глазах блеснула молния и мгновенно потухла. Но выражение неуверенности не сбежало со смуглого лица. Тем временем Истерлинг уже обратился к секретарю губернатора, сидевшему по правую руку от него. Ну, а вы что скажете, мусью Жуанвиль?
Белокурый, изнеженный французик снисходительно улыбнулся, наблюдая за оробевшим Питером Бладом.
Не кажется ли вам, капитан Блад, что сейчас было бы вполне своевременно и разумно выслушать условия, которые может предложить капитан Истерлинг?
Я уже слышал их. Однако, если
Никаких «если», доктор, грубо оборвал его Истерлинг. Условия мои все те же, какие я вам ставил. Все делим поровну между вашими людьми и моими.
Но ведь это значит, что на долю «Синко Льягас» придётся не больше одной десятой части добычи. Теперь и Блад, в свою очередь, повернулся к мистеру Жуанвилю. Считаете ли вы, мосье, такие условия справедливыми? Я уже объяснял капитану Истерлингу, что хотя на нашем корабле меньше людей, зато у нас больше пушек, а приставлен к ним, смею вас заверить, такой канонир, какой ещё никогда не бороздил вод Карибского моря. Этого малого зовут Огл, Нед Огл. Замечательный канонир этот Пед Огл. Не канонир, а сущий сатана. Поглядели бы вы, как он топил испанские суда у Бриджтауна!..
Казалось, он ещё долго мог бы распространяться о достоинствах канонира Неда Огла, если бы Истерлинг снова не прервал его:
Черт побери, приятель, да на что нам сдался этот канонир! Подумаешь, велика важность!
Да, конечно, если бы это был обыкновенный канонир. Но это совсем необыкновенный канонир. У него необычайно меткий глаз. Такой канонир, как Нед Огл, это все равно что поэт. Один рождается поэтом, другой канониром. Он так ловко может пустить корабль ко дну, этот Нед Огл, как другой не вырвет и зуба.
Истерлинг стукнул кулаком по столу.
Да при чем тут ваш канонир?
Может случиться, что будет при чем. А пока я просто хочу указать вам, какого ценного союзника приобретаете вы в нашем лице. И Блад снова принялся расхваливать своего канонира. Он ведь проходил службу в королевском военно-морском флоте, наш Нед Огл, и это был поистине чёрный день для королевского военно-морского флота, когда Нед Огл, пристрастившись к политике, стал на сторону протестантов при Сегмуре
Да брось ты своего Огла, зарычал один из офицеров «Бонавентуры» здоровенный детина по имени Чард. Брось, не то мы эдак проваландаемся здесь целый день.
Истерлинг, крепко выругавшись, поддержал своего офицера.
Питер Блад отметил про себя, что никто из пиратов даже не пытался скрыть свою враждебность, и с этой минуты их поведение предстало перед ним в ином свете: он понял, к чему они стремятся.
Тут вмешался Жуанвиль:
Не согласитесь ли вы, капитан Истерлинг, пойти на некоторые уступки? В конце концов доводы капитана Блада по-своему резонны. Он вполне мог бы набрать на корабль команду в сто матросов и тогда получил бы значительно большую долю.
Тогда, может, она бы ему и причиталась, последовал грубый ответ.
Она причитается мне и теперь, продолжал настаивать Блад.
Ну да, как же! получил он в ответ вместе с щелчком пальцами перед самым носом.
Блад видел, что Истерлинг нарочно старается вывести его из себя, чтобы затем наброситься на него вместе со своими разбойниками и тут же на месте прирезать и его, и всех его товарищей. А мосье Жуанвиля он заставит потом засвидетельствовать перед губернатором, что его гости первые затеяли ссору. Ему стало теперь ясно, для чего понадобилось Истерлингу присутствие здесь этого французика!
А Жуанвиль тем временем продолжал увещевать:
Полноте, полноте, капитан Истерлинг! Так вы никогда не достигнете соглашения. Судно капитана Блада представляет для вас интерес, а за такие вещи следует платить. Вы, мне кажется, могли бы предложить ему хотя бы одну восьмую или даже одну седьмую долю.
Прикрикнув на Чарда, который громким рёвом выразил свой протест, Истерлинг внезапно заговорил почти вкрадчиво:
Что скажет на это капитан Блад?
Капитан Блад ответил не сразу, он раздумывал. Затем пожал плечами.
Что должен я сказать? Как вы сами понимаете, я не могу сказать ничего, пока не узнаю мнения своих товарищей. Мы возобновим наш разговор как-нибудь в другой раз, после того, как я выясню их намерения.
Что за дьявольщина! загремел Истерлинг. Вы что, смеётесь, что ли? Разве вы не привели сюда своих офицеров? Разве они не могут говорить за всех ваших людей, так же как мои? Что мы здесь решим, то мои ребята и примут. Таков закон «берегового братства». Значит, я имею право ждать того же самого и от вас, объясните-ка ему это, мусью Жуанвиль.
Француз мрачно кивнул, и Истерлинг зарычал снова.
Мы тут, черт побери, не дети малые. И собрались не в игрушки играть, а договариваться о дело, и вы уйдёте отсюда не раньше, чем мы договоримся, будь я проклят.
Или не договоримся, как легко может случиться, спокойно проронил капитан Блад. Нетрудно было заметить, что всю его нерешительность уже как рукой сняло.
Как этоне договоримся? Какого дьявола, что это ещё значит? Истерлинг вскочил на ноги, всем своим видом изображая величайшую ярость, которая Питеру Бладу показалась несколько напускнойсловно некий дополнительный штрих разыгравшейся здесь комедии.
Я имею в виду самую простую вещь: мы можем и не договориться. -По-видимому, Блад решил, что пришло время заставить пиратов раскрыть свои карты. Если мы с вами не придём к соглашению, что ж, значит, с этим покончено.
Ого! Покончено, вот как? Нет, пусть меня повесят! На этом не кончится, а, пожалуй, только начнётся.
Это я и предполагал. Что же именно начнётся, не угодно ли вам будет пояснить, капитан Истерлинг?
В самом деле, капитан! вскричал Жуанвиль. Что вы имеете в виду?
Что я имею в виду? Капитан Истерлинг воззрился на француза. Казалось, он был вне себя от бешенства. Что? повторил он. А вот что, послушайте, мусью. Этот докторишка Блад, этот беглый каторжник, хотел выпытать у меня тайну моргановского клада и нарочно притворился, будто решил войти со мной в долю. А теперь, когда все выпытал, начинает, как видите, отвиливать, бьёт отбой. Теперь уж он вроде как и не хочет входить с нами в долю. Он хочет пойти на попятный. Мне думается, вам, мусью Жуанвиль, должно быть ясно, почему он хочет пойти на попятный, и нетрудно догадаться, почему я не могу этого допустить.
Какое жалкое измышление! насмешливо произнёс Блад. Что за тайна мне открыта, помимо пустых россказней о каком-то где-то зарытом кладе?
Нет, не «где-то», а вы знаете где. Я свалял дурака, все вам открыл.
Блад искренне расхохотался, чем даже напугал своих товарищей, которые теперь уже ясно видели, что дело принимает для них худой оборот.
Ну да, где-то на Дарьенском перешейке! Весьма точный адрес, клянусь честью! При наличии таких сведений мне остаётся только отправиться прямо на место и забрать клад себе! А что касается всего остального, то я прошу вас, мосье Жуанвиль, обратить внимание на то, что «отвиливать» здесь начал вовсе не я. Я ещё мог бы заключить сделку с капитаном Истерлингом, если бы, как было мною предложено с самого начала, нам гарантировали одну пятую добычи. Но теперь, после того как все мои подозрения подтвердились, я не намерен вести с ним никаких дел даже за половину всего его сокровища, если предположить, что оно действительно существует, чего я лично не допускаю.
При этих словах пираты, словно по команде, повскакали с мест, готовые к драке. Поднялся дикий шум, но Истерлинг, взмахнув рукой, заставил всех приумолкнуть. Когда шум стих, раздался тоненький голосок мосье Жуанвиля:Вы на редкость неблагоразумный человек, капитан Блад.
Все может быть, все может быть, беспечно сказал Блад. Поживём увидим. Последнее слово ещё не сказано.
Ну, значит, пора его сказать, возвестил Истерлинг; он внезапно стал зловеще спокоен. Я хотел предупредить вас, что раз вам известен наш секрет, вы не уйдёте с этого судна, пока не подпишете соглашения. Но какие уж тут предупреждения, когда вы открыто показали нам свои намерения.
Не вставая из-за стола, капитан Блад поднял глаза на грузную фигуру капитана «Бонавентуры», стоявшего в угрожающей позе, и трое его помощников с «Синко Льягас» заметили с недоумением и тревогой, что он улыбается. Сначала он был необычайно нерешителен и робок, а теперь вёл себя так непринуждённо, так вызывающе! Понять его поведение было невозможно. Он молчал, и заговорил Хагторп:
Что вы хотите этим сказать, капитан Истерлинг? Каковы ваши намерения?
А вот каковы: заковать всех вас в кандалы и бросить в трюм, где вы не сможете никому причинить вреда.
Помилуй бог, сэрначал было Хагторп, но тут его прервал спокойный, ясный голос капитана Блада:
И вы, мосье Жуанвиль, допустите такой произвол, не выразив со своей стороны протеста?
Жуанвиль развёл руками, выпятив нижнюю губу, и пожал плечами.
Вы сами прямо напрашивались на это, капитан Блад.
Так, вот, значит, для чего вы присутствуете здесьчтобы сделать соответствующее сообщение мосье д'Ожерону? Ну, ну! И Блад рассмеялся не без горечи.
И тут внезапно полуденную тишину нарушил гром орудийного выстрела, заставивший вздрогнуть всех. Испуганно закричали всполошившиеся чайки, все с недоумением посмотрели друг на друга, и в наступившей затем тишине прозвучал вопрос Истерлинга, обращённый с тревогой неизвестно к кому:
Это что ещё за дьявольщина?!
Ответил ему капитан Блад, и при том самым любезным тоном:
Пусть это не тревожит вас, дорогой капитан. Прогремел всего-навсего салют в вашу честь. Его произвёл Огл, весьма искусный канонир, с «Синко Льягас». Я, кажется, уже сообщал вам о нем? И Блад обвёл вопросительным взглядом всю компанию.
Салют? повторил, как эхо, Истерлинг. Чума и ад! Какой ещё салют?
Обыкновенная вежливостьнапоминание нам и предостережение вам.
Напоминание нам о том, что мы уже целый час отнимаем у вас время и не должны долее злоупотреблять вашим гостеприимством. Капитан Блад поднялся на ноги и выпрямился во весь рост, непринуждённый и элегантный в своём чёрном с серебром испанском костюме. Разрешите пожелать вам, капитан, провести остаток дня столь же приятно.