Вот отсюда-то, собственно, и начинается моя история.
С требовательного ночного звонка в дверь к бабуле, матери отца. Открыв, она обнаружила на пороге запеленатого младенца. Шаги удалялись вниз, и, свесившись через перила на лестничной клетке, только и успела она заметить, так это одну странную аномалию. Из трех последних позвонков под затылком уходящего торчали, словно иглы, три острых костяных шипа. «Это все, что я знаю про этого человека, кошку ему в пятки!» Узнав наутро страшную новость про маму и брата, она догадалась, чего хотел мой загадочный спаситель, чьего лица она так и не увидела: лучше для нас, пока всё успокоится, спрятаться где-нибудь. Испариться, исчезнуть из большого города.
Так мы, я и бабуля, очутились в Лахденпокье.
***
Не знаю, какие дороги привели к нам незнакомца в черном. Пришел ли он сквозь ворота, вырезанные безымянным мастером из слоновой кости, с тонкой, как иллюзия резьбой? Или сквозь грубо смолоченные халдеями из рогов диких быков в ту эпоху, когда год начинался под созвездием тельца? Под ними до сих пор не затихло эхо бычьего рева: «О-О-О-М-М-М?!» Так вот, понятия не имею, каким образом незнакомец в черном попал на берег Масляной реки.
Эта встреча настолько сбила меня с толку, что несколько дней я провела, закрывшись в своей комнате-библиотеке.
Моя комната приютилась на втором этаже, под покатым мансардным потолком, а маленькое окно смотрело в небо поверх крыш соседских сараев. На зеленых обоях, поверх выгоревших в прошлом веке завитушек, красовались размашистые надписи фломастером. Там синели и чернели особенно впечатлившие меня мудрые и абсурдные мысли, цитаты из песен и стихов. Маленький гобелен из детства все еще рассказывал сказки про Белоснежку и Бемби, даже повзрослев, я не решилась его выбросить.
Вместо кроватисложенные ровными рядами книги, накрытые пуховой периной и бабушкиной кисейной простыней с кружевной каймой. Иногда, разбросанные по полу, они мешали проходу, через них приходилось перепрыгивать, словно меня приглашали поиграть в классики. Где я брала их? Хм Добрая половина всех книжек в доме принадлежала бабуле. Некоторые, не очень интересные, остались от прежних владельцев дома. Их издали для любознательных садоводов-огородников, и их страницы пестрели фотографиями диковинных редких растений из далеких стран. Эти годились лишь для вдохновения моих прозрачных акварелей. Что до остальных
Бабушка была уверена, что за шкафом у меня открыт потайной проход в какую-то библиотеку. В Александрийскую, почему нет? Хитрый план, ведь после пожара кто там проверит, сколько книг сгорело, а сколько утащил несовершеннолетний воришка «Переходный возраст!» вздыхала бабуля. Добавьте к этому хаосу прислоненный к стене мольберт, представьте повсюду коробки с акварелью, гуашью и тюбики с маслом. А еще вообразите бывалые лохматые кисти в вазах вместо букетов, приколотые на стенах булавками между мудрых изречений картины и карандашные наброски. Вот она я, и мне нет еще и шестнадцати.
Незнакомец, свалившийся в этот мой мир, где я не решалась расстаться с Бемби на ковре со стены, заставил меня изменить всем моим серьезным соратникам по затворничеству. Несколько дней подряд я провела, наблюдая за полетом кучевых и перистых облаков в квадрате окна, за связанной крючком занавеской. Воспоминания об обжигающем прикосновении и это «увидимся через несколько мгновений» лезли в голову помимо моей воли и заставляли вздыхать И молиться забытым богам, чтобы чудо новой встречи произошло И сочинять ехидные колкости по поводу слишком уж театрального черного одеяния позапрошлого века И смотреть на часы, отсчитывая минуты до и после
***
Второй раз незнакомец появился на пыльной улице Прибрежного Затона под аккомпанемент шуршания шин и аромат роскоши кожаного салона совершенно нового и абсолютно нескромного авто с откинутой крышей. Он возник среди бела дня, дерзко и неожиданно, растревожив сплетниц на скамейке. Или он гарцевал на сияющем единороге? От него веяло невиданной в нашем тишайшем городе-без-событий яркой бурной, полной неожиданностей и приключений жизнью. А может, воздух переполнял дух сбывающихся желаний? Так пахнут девичьи грезы, когда становятся реальностью, ванилью и марципаном.
Я же говорил тебе, что случайностей не существует, сказал он вместо «здравствуй». Ты очень красивая, и ты об этом знаешь. Я не смог уйти, не повидавшись с тобой еще раз.
Я брела по узкому щербатому тротуару, а перламутровое авто медленно ехало рядом. От всех моих едких шуток, придуманных за дни созерцания облачности через квадратики занавески, не осталось и следа. Какое там! Я не могла даже взглянуть на незнакомца, мои щеки тут же расцветали предательским румянцем.
Вы очень напугали меня той ночьютолько и получилось промямлить.
Что ж Куплю себе позорный столб и буду загорать на нем под твоими окнами! Устроит?
Через несколько шагов отваживаюсь краешком глаза посмотреть в его сторону. Незнакомец уже не соткан из призрачных волокон сна, он реален, нагл, красив, а на виске вниз до самой щекисвежий порез, неаккуратно зашитый двумя грубыми стежками. Чернущие волосы опускаются на плечи, угольная бородка подстрижена клинышком, глазаза солнцезащитными очками. На этот раз вместо старомодного плаща прошлого векаджинсы и черная футболка. Левое предплечье грубо забинтовано несвежей повязкой. Сильные кисти изящных рук с длинными пальцами гитариста лежат на светло-бежевом кожаном руле. Серебряное кольцо со змеем блестит.
Единорог усмехнулся, проследив за моим взглядом.
Делайте что хотите. Вы мне совсем неинтересны!
Новые шины тихо шумят, аккуратно объезжая лужи. Ну, зачем ему очки, если солнце в Чумном городе бывает только раз в году? Или это так и задумано, чтобы я не могла рассмотреть выраженье его лица?
Знаешь, я беру всегда то, что хочу. Потому что я этого заслуживаю! Приготовься, красавица, мне нужно не только твое сердце, но и твоя душа!
Молчу, придумываю остроумный и дерзкий ответ, но он опережает меня:
Я буду ждать тебя сегодня вечером. На развалинах старой часовни, у алтаря Или в грязном притоне у заброшенного порта Или еще где-нибудь Выбирай Но так или иначе сегодня вечером мы встретимся!
Напрасно вы на это надеетесь! С какой это стати я буду продавать вам мою душу?!
Продавать?! Говорить о деньгах вульгарно, Анжела! Ты мне ее подаришь!
И снова «Анжела» с ударением на первую «А». Сладко и нездешне.
Кто вы такой?
Я останавливаюсь перед калиткой с надписью «13» и молюсь, чтобы бабушка не выглянула в окно и не заметила наглеца в темных очках.
Но наглец не спешит, закуривает сигарету, затягивается и выпускает колечко дыма, выдерживая театральную паузу.
Это очень философский вопрос, знаешь ли. Можно потратить на него немало слов, так что когда мы закончим, я буду уже не тот, кто начинал разговор Если ты действительно хочешь это обсудить, то отложим наш разговор до вечера!
Единорог встал на дыбы и умчался за горизонт. На дороге таяла пыль, взбудораженная новёхоньким перламутровым BMW.
От страха перед предстоящей встречей и от желания увидеться, которые боролись в моем сердце, я проигнорировала предложение.
***
При рождении моя бабуля получила старинное имя, которое носила какая-то ее прапрапрародственница, оставившая после себя добрую память в семье. Ее нарекли Ефросиньей. Совсем не позаботившись о том, как с таким именем жить. Поэтому, кроме как в паспорте, имя это нигде не появлялось и никем не озвучивалось. Потому что с самого детства она решила зваться простоЕва. Сначаладевчонка Евка прыгала через скакалку с подругами, потом красавица Евушка вышла замуж за несерьезного мужчину и превратилась, наконец, в бабу Еву-знахарку для соседей. А для менябабуля Еваединственное родное существо.
Если бы сегодня я рисовала ее портрет, вот так, по памяти, то неминуемочерной тушью по белому листу, прямыми строгими линиями. Я изобразила бы высокую и худую женщину, прямую, как натянутая струна. И непременнос вечерней прической и в открытом платье (которого она никогда не имела), потомственную аристократку с надменными губами и тонким холодным лицом. Она сидела бы демонстративно печальная, отвернувшись от зрителя, потеряв в бесконечности взгляд-револьвер. И обязательно держала бы в длинных пальцах ветку сирени