Тут он показал на троих гоплитов, которым перевязывали раны в углу двора. Еще один пехотинец лежал неподвижно на своем щите, не подавая признаков жизни.
Принести в жертву Зевсу свинью! продолжал восклицать Никандр, все время подхихикиваяНадо же было такое придумать! О, Вседержитель, не гневайся на нас! А что? На его месте я бы обиделся. Подумать только, сало вместо мяса! Думаю, что совсем иной дым попер сегодня на Олимп.
Свои вольнодумные речи он прервал неудержимым приступом смеха.
А что не так со свиньей? удивился ПублийХотя и не припоминаю, чтобы в жертву приносили свиней. Как-то привычнее козел или ягненок
У них, у иудеев, свиней считают нечистыми и не едят. Хотя не пойму, что в них нечистого. Возьмешь, бывало, этакого поросеночка на руки, и так прямо и хочется его расцеловать в розовый пятачок. А потом приметишь этот же пятачок на тарелке и поприветствуешь его как старого знакомого.
На этом месте Никандр опять зашелся смехом. Инженеру тоже следовало бы оценить юмор ситуации, но он посмотрел на неподвижное тело на щите, на серый дым стелящийся вниз с холма, и ему расхотелось смеяться.
Последующие дни были заняты работой. Правитель, натворив дел на холме, уехал обратно в Антиохию, предварительно отдав пару распоряжений. Эти распоряжения растолковал Публию наместник Аполлоний, прибывший в Ерушалаим из Аскалона. Инженеру следовало укрепить стены цитадели, которую сирийцы называли Хакрой, разрушив при этом стены иудейского города. Именно "при этом", а не "для этого": сирийцы всерьез опасались восстания и не желали, чтобы у повстанцев были какие-либо укрепления.
Будут жить без стен, как в старые времена на Критепосмеивался НикандрТолько критян защищало море, а этих пусть защитит их бог.
Задача оказалась не из легких. Стены на холме были возведены в незапамятные времена из того-же подозрительного материала, что и стены Хакры, и Публий уже не сомневался, что этим материалом послужили блоки из обожженной глины и соломы. Но навыки понтифика, знания эллинской науки геометрии и пригнанные с прибрежной равнины рабы делали свое делостены Хакры постепенно выпрямлялись и возвышались, а стены Ершалаима оседлали и исчезали, подобно кусочкам льда в кубке с вином в жаркий летний день. По вечерам Публий зачастил в заведение Доситеоса, как, впрочем, и большинство воинов гарнизона. Вода, подаваемая хозяином наверное и вправду была с гор, так как никаких проблем с желудком у него не возникало. Дело в том, что он пил совсем немного, лишь для того чтобы утолить жажду, старательно разбавляя вино. Еще во время учебы в Риме, Публий, по настоянию жрецов, сходил на пару оргий, и это, как жрецы и рассчитывали, на всю жизнь отвратило молодого понтифика от неумеренного поглощения вина и беспорядочного секса. Зато он оценил тушеные бобы с кашей в маринованных виноградных листьях и бараньи ребрышки, подаваемые Доситеосом самым уважаемым гостям. Несколько раз он видел Агенора, но тот был или слишком пьян, или быстро исчезал, бросив на инженера испуганный взгляд.
Что он тебе наговорил, латинянин? удивлялся трактирщикБежит от тебя так, как будто демона увидел.
Лишь однажды Публий застал слугу Первосвященника в промежуточном состоянии между осторожностью и пьяным забытием. Перед Агенором на столе стоял всего один пустой кувшинчик, а второй он сейчас старательно пытался опорожнить. На инженера он посматривал с подозрением, но все же дал волю языку.
Я же говорил, не стоит так резкобормотал онКто же поступает столь безрассудно? Предположим, здесь в Ершалаиме, у тебя есть копья твоих гоплитов. А что дальше? В каждую деревню отряд гоплитов не поставишь. Да какая деревня? он как будто возражал сам себеПосмотри что в Модиине творится.
А что там творится? спросил Публий, не представляющий где находится этот загадочный Модиин.
А-а! махнул рукой АгенорЛучше и не спрашивай. Вот и мой господин в полной растерянностипри этом он почему-то пьяно хихикнулХотя он тоже был отнюдь не страж брату своему, Лисимахузакончил он совсем непонятно и еще раз мелко захихикал.
Дальнейшие расспросы ни к чему не привели, так как иудея совсем развезло.
Гарнизон крепости в эти дни вел беспокойную жизнь. Прибыло небольшое подкрепление, и гоплиты начали совершать вылазки на холм. Вначале Публий думал, что это обычное патрулирование оккупированного города, но оказалось, что он еще не до конца избавился от юношеской наивности. Воины возвращались в цитадель, нагруженные мешками с добром и быстро выяснилось, что под видом патрулирования идет грабеж зажиточных домов. А однажды он заметил среди добычи, которой хвалились гоплиты, дорогие сосуды, явно не из частных домов. Похоже было на то, что сирийцы разграбили сокровищницу иудейского храма. Нетрудно было предположить, какие эмоции вызывали у туземцев беззастенчивые грабежи: гоплиты нередко возвращались с ранеными, хотя убитых больше не былоэллинских воинов спасала крепкая броня. Зато доставалось филоэллинам из иудеев: их частенько избивали, но случались и погромы, а порой и убийства. Наместник ответил серией казней, спровоцированных несколькими доносами. Все это со смехом рассказал инженеру неугомонный Никандр. Неунывающий сириец был ему симпатичен, но порой способность эфесца веселиться по любому поводу граничила с цинизмом и коробила Публия. Подружился он также с Гордием, кавалеристом под началом смешливого Никандра. Гордий был посерьезней своего командира и не позволял себе скабрезных шуточек, может быть потому, что происходил из старинного эпигонского рода и гордился тем, что его предки сопровождали самого Александра.
Происходящее наверху, на холме не давало самниту покоя, вызывая нелегкие вопросы. Кто он такой? Зачем он здесь, в чужой и непонятной стране, среди странного, чуждого ему народа. Будет ли он убивать иудеев, если ему прикажут? Он ведь не стрелок, не воин, не убийца, а строитель. Но сейчас строитель был более занят разрушением стен, чем возведением новых, а его военная профессия могла быть востребована в любую минуту. Задумываться надолго у него, к счастью не было времени, и все так и тянулось день за днем: разрушение стен, возведение стен и заведение Доситеоса по вечерам. В один прекрасный, а может и не столь прекрасный день, его внимание привлекла суматоха во дворе цитадели. Там бегали воины, нагружали какую-то повозку и явно происходило нечто более грандиозное, чем формирование очередного патруля. Какую еще темную авантюру они затевают, насторожился Публий. Он снова задумался, и было о чем, но тут его мысли прервал знакомый голос, выкрикивающий его имя.
Эй, инженер, подойдикричал ему эфессецТут есть работенка для тебя.
Публий пошел на зов и в углу крепостного двора приметил две стационарных баллисты явно римской работы и необычного вида скорпион на колесах. Последний заинтересовал инженера, ни разу не видевшего многозарядный стреломет. Хитрая конструкция позволяла, судя по всему, выпустить одновременно восемь коротких железных стрел с калеными наконечниками. Стрелы укладывались в желобки и натягивались одной тетивой. Желобки располагались не параллельно, а слегка расходились, так что при выстреле смертоносные "жала" должны были вылетать веером.
Славная машинапохвалил Публий, проверив натяг тетивы и ход торсионов.
Вот за нее-то ты и будешь отвечать в походеприказал НикандрА эти баллисты оставь, они нам не понадобятся, мы не собираемся штурмовать крепостные укрепления.
Собираетесь отбивать наскоки кавалерии или воевать против фаланги?
Фалангу такое вряд ли остановитзасомневался НикандрНатяг слабоват, ему не пробить медный щит. Но мы и не собираемся воевать с фалангой. С кавалерией, впрочем, тоже.
И, отвечая на незаданный вопрос, поянил:
Такая штука очень хороша, когда на тебя прет невооруженная толпа. Ты не поверишь, а сам видел как одна стрела пробила двоих. Шинкует мясо, прямо-таки ломтями. Правда нашего прежнего инженера потом зарезали местные. Но он сам виноват, нечего посещать шлюх по ночам и, особенно, в верхнем городе, когда их с избытком хватает здесь неподалеку, и, заметь, даже в дневное время.
Это его так рассмешило, что он согнулся пополам от смеха, а вот Публию было почему-то не смешно. Он представил себе, как ему прикажут выпустить восемь смертоносных жал "скорпиона" в толпу женщин, детей и стариков, и к горлу подступила тошнота. К тому же, он заподозрил, что сирийского инженера зарезали вовсе не из-за женщины. Похоже, он не сумел сдержать свои эмоции и что-то такое отразилось на его лице, потому что Никандр удивленно воскликнул: