Я залезла на заднее сиденье, обтянутое серой мягкой кожей, положила парик на колени и погладила его. Мои щеки полыхали, как раскаленный металл. Я глубоко вздохнула. Успокойся, Холл. Рука потянулась к двери.
Заблокировано.
Я нажала кнопки, пытаясь опустить стекло. Ничего.
Без паники, девочка.
Я выглянула наружу. Тусклое освещение, море машин, бампер к бамперу, пустые окна, унылые цвета. Что-то дернулось и покатилось вперед. Похоже, мы отчалили.
Черт. Миссис Могит была права. Здесь, внизу, как в чреве ада. Мои внутренности пришли в движение, в животе творилось непонятно что. Я заколотила по окнам. Я орала как резаная, но качка не прекращалась. В этой духоте меня просто вырубит, мелькнуло в голове. Мамочка, ты где-то там. По ту сторону. Приди, забери меня отсюда.
Дома, люди, годы. Они проносились у меня перед глазами быстрее, чем дорожная пыль вылетает из-под колес машины.
Выпустите меня. Пожалуйста. Кто-нибудь. Хоть кто-нибудь.
Выпустите.
Меня.
Отсюда.
Паром качало. Я визжала. Барабанила по стеклу.
Темнота накрывала меня одеялом. Подо мной бушевало море. Но никто так и не пришел.
2. Заманчивое предложение
В темноте дорога, которую я выбрала, ушла из-под ног, как в той песенке Майко. Белые разделительные полосы разлетелись в разные стороны; горы, замки, холмы и асфальт рассыпались, и меня отбросило назад, в самое начало пути. В Темплтон-хаус, который мне пришлось покинуть. И все из-за Майко.
Майко был моим куратором. Иначе говоря, опекал меня и учил уму-разуму. Вообще-то его полное имя Майкл, но все называли его уменьшительным: Майко. У него была татуировка единорога на предплечье, и он умел жонглировать чем угодно: ломтиками хлеба, баночками с джемом, связками ключей. Майко научил меня ставить матрас к стене и молотить по нему, пока вся дурь из головы не вытряхнется. По происхождению ирландец, как я и моя мама, Майко тем не менее говорил без акцента. Он мне очень нравился. Он всегда был на моей стороне.
В ту пору мне было 14 лет. Я пробыла в Темплтон-хаусе дольше всех, включая Майко. На моих глазах они приходили и уходили, персонал и дети, но я очень обрадовалась, когда появился Майко. Он помог мне покрасить комнату в зеленый с белым. На окно повесил золотую занавеску, которую мы с моей подругой Грейс нашли на местном рынке. Так что моя комната стало зелено-бело-золотой, как цвета ирландского флага, и у меня появился свой островок Ирландии.
В комнате я собрала дорогие для меня вещи. Кареглазый Дрю из Storm Alert, моей любимой группы, томно смотрел на меня с плакатов, развешанных по стенам. Самая большая ценность мамино янтарное кольцо хранилась в моей шкатулке на полке. На подушке жила Розабель, пушистая плюшевая собака, с которой я никогда не расставалась. Она годилась для обнимашек и никогда не кусалась. Розабель следовала за мной повсюду с самого детства. Я приносила ей объедки с ужина, они скапливались у нее между лап и куда-то исчезали. А потом появился Майко и сказал: «Холли, ты уже старовата для таких игрушек». Мне было двенадцать. Так что Розабель переселилась в изножье кровати, где грела мне пятки, и я перестала притворяться, что она настоящая.
Темплтон-хаус был рассчитан на шестерых детей: трех мальчиков и трех девочек. Мальчики спали в пристройке на заднем дворе, а девочки в комнатах наверху. Грейс и Трим, оба на год старше меня, были моими любимчиками. Неприятность второе имя Трима, а Грейс я бы назвала Великолепной. Почти каждое воскресенье, а иногда и среди недели мы втроем ходили кататься в подземке. Наша банда наводила на всех ужас, и младшие обходили нас стороной.
Майко отмечал в своих отчетах, что я качусь по наклонной. И что я не должна позволять другим сбивать меня с пути. Под «другими» он подразумевал Грейс и Трима, но никогда не говорил об этом открыто.
И вот однажды он зашел в комнату отдыха и сказал: «Холли, у меня для тебя новость».
Мы в пятидесятый раз смотрели, как тонет «Титаник». На улице лило как из ведра, и больше нечем было заняться. У меня слипались глаза в такую погоду меня всегда клонило в сон. Я смотрела в окно, представляя, что вернулась в Ирландию, где все время идет дождь. Меня увезли оттуда в пять лет, но я до сих пор все отчетливо помнила. Я видела маму на вершине зеленого холма. В черном вязаном платье с высоким воротом, с развевающимися на ветру сияющими волосами. И дождь был таким мягким, что казалось, будто идешь сквозь шелковую пелену. Я сидела на «бобовом пуфе», и Грейс положила голову мне на колени, так что я перебирала ее красивые косы и мечтала о буре. На экране мелькали кадры, в которых Кейт Уинслет бежит за топором.
Заткнись, не мешай! рявкнул Трим на Майко.
Он обожал «Титаник» и мог смотреть его бесконечно. Не дай бог захрустеть чипсами во время просмотра Трим тотчас взрывался и был страшен в гневе.
Да-а, что за новость, Майко? протянула я без всякого интереса и едва не получила по носу от Трима.
Майко дернул головой, приглашая меня выйти. Так что я оставила Кейт Уинслет бежать по коридору корабля и последовала за Майко в маленький кабинет для персонала, где хранились все документы. Папки лежали в серых коробках, подписанных именами воспитанников, и, чем дольше ребенок оставался в Темплтон-хаусе, тем больше коробок у него накапливалось. У меня их было шесть штук больше, чем у кого-либо.
Майко занял крутящееся кресло. Я села на деревянный раскладной стул возле окна и уперлась ногами в мусорную корзину. Отсюда я могла видеть сад серо-коричневый, насквозь промокший, и это зрелище доставляло мне удовольствие. Я представляла себя на месте Кейт Уинслет с топором и, улыбаясь, думала о том, как бы расправилась с негодяем, который хочет жениться на деньгах.
Холли, начал Майко.
Да. Что?
Ты хочешь знать, что за новость, или нет?
Неважно.
Речь о помещении в семью, Холли.
Я пожала плечами. Сколько раз я это слышала, и все без толку.
Это как раз то, что ты хотела. Симпатичная пара. Детей нет. Живут на другом конце боро.
Он так лучезарно улыбался, будто я выиграла в лотерею. Я потянулась вперед, достала из мусорной корзины смятый бумажный шарик и принялась жонглировать.
На этот раз тебе крупно повезло, добавил Майко.
О, да?
Честное слово. Я уже обсудил это с Рейчел.
Рейчел социальный работник, и это совсем не то, что куратор, который не целый день, но проживает в доме вместе с подопечными. Социальный работник просиживает в офисе с девяти до пяти, как и любой служащий.
Она с ними встречалась, и они показались ей хорошими людьми, продолжил Майко.
Хорошие люди. Я изобразила рвотный рефлекс, засунув два пальца в рот.
Ладно. Приятные люди. У них очень красивый дом. Викторианский стиль и все такое. У тебя будет своя комната. И, как я уже сказал, никаких детей.
Они ирландцы? спросила я.
В смысле?
Грейс все время попадались черные семьи. Поэтому я хочу только ирландцев.
Да будет тебе, Холли. Их зовут Олдриджи. Звучит не очень-то по-ирландски. Но у большинства англичан есть примесь ирландской крови, это факт.
Ха.
Так что?
Что?
Что думаешь, Холли?
Я запустила в него бумажным шариком, целясь в нос, но Майко ловко перехватил его на лету.
Вот что я думаю. Полное дерьмо.
Майко бросил шарик мне, я отбила, и мы какое-то время перекидывали его друг другу, пока Майко не отправил его обратно в мусорную корзину.
Ох, Холли.
Ох, Майко. Мы схлестнулись взглядами, и я невольно улыбнулась. Майко был лучшим футболистом среди непрофессионалов. Я не хочу в семью. Мне и здесь хорошо.
Но ведь школа, Холли. Ты же совсем не учишься. С Олдриджами ты пойдешь в новую школу, начнешь с чистого листа. Это будет лучшая школа.
Я посмотрела на него так, будто хотела сказать: «Мне съесть лимон?»
Холли. Майко понизил голос.
Да?
Я хочу, чтобы ты кое-что знала. Не отказывайся от этого места из-за меня. Хорошо?
Я дернула молнию на толстовке.
Ха-ха. Можно подумать, это из-за тебя.
Просто я хочу, чтоб ты знала, Холли.
Да, что?
Я ухожу отсюда.
Повисло долгое молчание. Я отвернулась к окну и смотрела, как капли дождя летят вниз, словно муравьи-убийцы, посланные со смертельной миссией.