Все это, вероятно, нужно учитывать тогда, когда ведутся размышления о том, каково было отношение Тургенева к «другим», в том числе к евреям. Да, у него была своя «теория рас», ничего общего не имеющая с теориями Прудона и Марра. В ней, видимо, и речи не могло быть о титульности или державности, даже о «пронемецкой симпатии» (это в свете жалоб Пича!) как не могло быть речи и о расовой периферии.
Много интересного найдет для себя читатель в книге Марка Уральского о ближнем круге Тургенева, о семействе Виардо, о границах их свободы в плане суждений о разных национальностях, о мере, такте или их отсутствии в некоторых ситуациях. Все это яркие и живые страницы жизни Тургенева за пределами России.
Самая интереснаязаключительная глава, рассказывающая о «Евреях в жизни Ивана Тургенева». Казалось, что вся книга, все предыдущие ее части написаны для нее и объясняют ее. И это действительно во многом так. Оказывается, что в окружении Тургенева было много евреевлитераторов, художников, издателей, ученых, интеллектуалов, меценатов. Людвиг Фридлендер, Пауль Гейзе, Бертольд Ауэрбах, Мориц Гартман, Юлиус Роденберг, Даниэль Гартвиц, Вильгельм Вольфсон, Пауль (Поль) Линдау, Фердинанд Лассаль, Эмма Лазарус, Яков Зильберман, Гораций Гинцбург, Марк Антокольский и др. Отношения Тургенева с Антокольским справедливо занимают значительную часть повествования и обнаруживают как светлые страницы, так и болевые точки в их дружбе. И здесь еще много загадок. Но важно, что в воспоминаниях Марк Антокольский скажет о Тургеневе и его «теории рас», наверное, самые точные слова: «Он не был политиком, но был человеком в полном смысле этого слова. Для него было безразлично, кто протягивал руку и просил помощиеврей ли, поляк ли, русский ли, добр ли тот человек или преступенэто было просто милосердие».
Желаем читателю интересного чтения, новых эмоций, возможно даже, что разрушений стереотипов. Очевидно, что мы еще недостаточно понимаем национальное воображаемое у Тургенева, его личную мысль мы не всегда отделяем от популярного или принятого в то время. Книга Марка Уральского поможет нам остановиться и задуматься о человековедческих наблюдениях русского писателя.
Что такое еврей и кто такие евреи?
Исследования по теме русские писатели и евреи всегда содержат по умолчанию имплицированный вопрос: что такое «еврей»? Это утверждение справедливо и для книг Марка Уральского, касающихся истории русско-еврейских культурных связей. Все они включают в себя рассмотрение ряда аспектов, относящихся к формулировке развернутого ответа на этот вопрос, в том числе общие высказывания того или иного писателя-классика о еврействе, его личные и деловые контакты с евреями различных слоев общества, а также образное представление еврейских типов в его произведениях. Для большинства писателей, биографии и мировоззрение которых исследовал Марк Уральский, за последнее десятилетие, вопрос «что такое еврей» решался в контексте Российской империи второй половины ХIХначала ХХ века. В этот исторический период русское еврейство, компактно проживающее на Западе и Юго-Западе страны, включилось в общеевропейский процесс еврейской эмансипации (Хаскалла), сопровождавшийся выходом евреев из культурной и социальной изоляции и установлением ими личных общественно-культурных связей с титульными государств, гражданами которых они являлись.
В таком ракурсе видения Иван Тургенев занимает особое место среди его современников-литераторов. Как мыслитель-«западник» и «русский скиталец», как человек, проживший большую часть своей жизни в Западной Европе, Тургенев имел несравнимо более расширенное представление о том, «что такое еврей» и «кто такие евреи». Последние две категории не идентичны, поскольку первая из них означает конструкт культуры, в то время как вторая предполагает личное знакомство с реальными представителями еврейской национальности и интеллектуальное ознакомление с историей еврейского народа. В обоих случаяхи это убедительно показано в книге Марка Уральского, Тургенев опережает своих современников-писателей, причем как русских, так и в большинстве своем западноевропейских.
Как тонкий знаток западноевропейской литературы и интеллектуальной истории, как выпускник немецкой университетской системы, Иван Тургенев по комплексу систематических знаний стоял на голову выше всех его современников, включая близких по жизни Льва Толстого, Достоевского или же очень востребованного в его время Писемского.
Как участник культурной и интеллектуальной повседневной жизни в Германии, Франции и, наездом, Англии, Тургенев был в личном контакте с многонациональными еврейскими персоналиями. Все это позволяло занять ему особую, во многом уникальную позицию созерцания и рефлексии, находящуюся на стыке унаследованных им ментальных традиций русского барства и обретенных в Европе воззрений «гражданина мира».
Книга Марка Уральского показывает, в частности, диалектику развития темы еврейства в мировоззрении Тургенева и в его художественных произведениях. Переломным моментом в становлении личности Тургенева, оказавшем огромное влияние на формирование его космополитических убеждений, является, безусловно, знакомство с семьей Виардо. Уральский раскрывает глубину значения этой дружбы и сотрудничества, приводит малоизвестные факты, свидетельствующие о благотворном влиянии Луи и Полины Виардовысокообразованных европейских либералов, на художественное созревание Тургенева. Обладая отменным художественным вкусом и эрудицией, а также профессиональной самодисциплиной, супруги Виардо были строгими наставниками Тургенева. Их многонациональная семья, представлявшая собой сплав испанской, каталонской и французской культур, олицетворяла новый для Тургенева образец творческого сожительства и сотрудничества. Примечательно, что именно эта инаковость семейства Виардо сильно раздражала ряд спесивых друзей Тургенева, таких, например, как светская львица Авдотья Панаева, которая ксенофобски уничижительно отзывалась о Полине Виардо и ее муже. Особенно релевантной для книги «Тургенев и евреи» является тот факт, что в литературном салоне супругов Панаевых основной негативной оценкой успеха в России выдающейся европейской певицы Полины Гарсиа-Виардо являлось ее якобы еврейское происхождение, и на этом основании она презрительно характеризовалась как «жидовка». С позиции нашего времени мы видим громадную разницу между духовной мелочностью и интеллектуальной незначительностью кружка Панаевых в сравнении с окружением супругов Виардо и той атмосферой, что царила в их баден-баденском и парижском салонах. Именно семья Виардо ввела Тургенева в артистическую, литературную и интеллектуальную среду Германии и Франциито общество, что оказало определяющее влияние на развитие Тургенева как писателя и мыслителя.
В наше время личность Полины Виардо, ее обширное музыкальное наследие, включающее оригинальные композиции, привлекает к себе пристальный научный интерес на Западе, где имеет место процесс пересмотра исторически сложившегося в ХХ веке музыкального канона, в частности и по отношению к творчеству женщин-композиторов. Полину Гарсиа-Виардо изучают сегодня как оригинального композитора, и в этом контексте следует отметить активное творческое участие Тургенева в ее музыкальном салоне. Сегодня также изучается та часть наследия Полины Гарсиа-Виардо, где она выступает как аранжировщик и импровизатор музыкальных этюдов. Известно, что исключительно музыкальный Тургенев не раз писал маленькие драматические произведения на музыкальные композиции Полины Виардо, часто сам был исполнителем актёрских ролей, тем самым расширяя свой творческий диапазон. Не случайно, что прекрасная еврейская девушка в его повести «Несчастная» является талантливой пианисткой, эмоциональной исполнительницей классической музыки, выражающей свой сложный внутренний мир посредством музыкального мастерства. Отметим, что сюжет повести имел автобиографический оттенок для Тургенева и семьи Виардо. Сусанна, героиня повести «Несчастная», была незаконнорождённой дочерью русского барина от красавицы-еврейки, привезенной из заграницы. Еще ребенком она получила глубокую эмоциональную травму: ее отец, богатый русский барин, не захотел признать ее как свою дочь, и стигма незаконнорождённости преследовала ее всю жизнь. Сюжет, касающийся отношения отца-дворянина к дочери, рожденной вне брака, особенно резонировал в свете личных обстоятельств Тургенева. Напомним, что он, имея незаконнорожденную дочь от крепостной крестьянки, не отверг ее, и что чета Виардо вырастила девочку как родную в своем многодетном семействе. Русское имя девочки Полина офранцузили, и Тургенев заботился о Полинетте, как в духовном, так и в материальном плане, всю свою жизнь.