Цитадель: дочь света - Красовская Марианна

Марианна КрасовскаяЦитадель: дочь света

Глава 1. Яэльф?

Он появился внезапно, ниоткуда.

В тот день меня мучила страшная головная боль, я не могла даже лежать тряпочкой в постели. Мне отчаянно не хватало чего-то. Это странное состояние тоски охватывало меня всё чаще. Как это пережить, я знала.

Села в машину и поехала в поле. Да, весна, грязи по колено, я в резиновых сапогах и полушубке из искусственной норки, а кругом поет воздух. И небо, небо! Раскинув руки, задрав голову, я тоненьким противным голоском затянула какой-то мотивчик, пришедший мне в голову. Со мной такое бывает. Последнее, что я успела увидетьэто черная тень, стремительно бросившаяся на меня. Я, кажется, не успела даже крикнуть. Грязно-серый ноздреватый снег пополам с хлюпающей землей приняли меня в свои объятия, увы, не слишком смягчив удар. И стало темно.

 Эльф-ф-фф,  прошипело существо надо мной.

Я широко раскрыла глаза.

Передо мной был грязный, заросший бородой молодой мужчина, почти мальчик. Волосы в колтунах, на теленечто среднее между картофельным мешком и балахоном монаха-отшельника. Снятого с истлевших костей. Лет так двести назад. Бомж, одним словом. Однако он мне совершенно определенно понравился. У него были чудесные черные глаза с пушистыми ресницами.

Я валялась на земле в какой-то пещере, а скорее, даже землянке. Моя псевдо-норковая шубка (почти новая, между прочим) была накинута на плечи этого существа с красивыми глазами, перчатки и сапоги отсутствовали. Было холодно и жестко, но ничего не болело. Я знала, что ударилась головой, но ощупав затылок, не обнаружила ни шишки, ни другого подтверждения своих ощущений.

 Эльф?  снова склонился надо мной бомж. В голосе его звучал вопрос.

 Сам такой,  с достоинством ответила я, поднимаясь с пола.

Он изумленно смотрел на меня. Наивный мальчик! Я двадцать лет работала с трудными детьми! Меня ругали, шантажировали, угрожали, пытались похитить. Ничего нового.

 Ты откуда такой грязный?  спросила я его.  Мыться не пробовал?

 Я вервольф!  гордо ответил мальчик.

 Оно и видно,  кивнула я.  Чумазый, вшивый и весь в грязи.

 У меня нет вшей,  пробормотал юноша неуверенно.

 Шубу отдай, Вервольф,  спокойно попросила я.  Холодно.

 Не дам,  буркнул мальчишка.  Моя добыча. Тем более эльфы не носят шкуру убитых животных.

 Какой я, к черту, эльф?  фыркнула я.  Шубу отдай, кому говорю. Тем более, она искусственная. Начитаются Сильмаррионов всяких

 Ты эльф,  не унимался парень.  А я вервольф.

 И что? Ты должен меня съесть?  удивилась я.

Поняв, что тут дело нешуточное, я выволокла из угла землянки старый пень и уселась на него.

 Съесть, может, и должен,  задумчиво пробормотал парень.  Да было бы что есть

 Голодный что ли? Чего тебе от меня надо?

 Пропуск хочу,  нахмурился парень.  Домой хочу.

 И я хочу,  вздохнула я.  Я пойду, ладно? Не провожай, выход сама найду.

Я поднялась с чурбана и по стеночке осторожно (босиком, между прочим, в одних носках) пошла к выходу, обозначенному трухлявой дверью и неслабым сквозняком. Парнишка обалдело смотрел на меня, не двигаясь. Он явно не ожидал, что жертва будет столь спокойна. Я же в свою очередь сочла его неопасным. Однако едва я взялась за ручку двери, он зарычал. Натурально так, словно собака. Я даже подпрыгнула от неожиданности, потому что собак я все еще понимала. И в этом рыке я ясно услышала, что за дверь мне нельзя. Что он и сам бы туда ни за что не сунулся. Во всяком случае, пока солнце не взойдет. Я наклонила голову, прислушалась. Да, я сразу передумала выходить наружу. Там было что-то что-то очень неприятное и угрожающее.

 Вы правы, уважаемый,  вздохнула я.  Лучше подождать до утра. Как думаете, мою машину они не тронут?

Парнишка с откровенной усмешкой спросил:

 Как же ты меня поняла, если ты не эльф?

Я неопределенно пожала плечами. Зябко. Так, шубу он мне, похоже, не отдаст. Жаль, жаль. Но не смертельно. Новую куплю, тем более, что уже весна.

 Слышь ты, вервольф, сапоги мои куда дел? Ноги замерзли. А если я заболею?

 Эльфы не болеют,  фыркнул вервольф.  А сапоги я выкинул, воняют. Вон, валенки в углу возьми.

 Еще бы не воняли, рыбацкие же сапоги,  проворчала я, снимая склизкие от грязи носки и залезая в валенки.  Говоришь, не болеют?

 Не болеют. А еще у них волосы на теле не растут. В смысле на ногах, под мышками и вообще

Вот тут-то я и села. Волосы у меня и в самом деле не росли. К врачам я, понятно, не обращалась, для чего к ним обращаться? Еще найдут загадочную болезнь имени меня и будут пичкать всякой химией.

Так-так! Происходящее начинало меня тревожить. Не подумайте, что меня похищают каждый день психи и затаскивают в землянку. Просто на курсах психологов мы проходили и этот урок. Опять же мальчик мне нравитсяне боюсь я его! Пока все было в рамках разумного: ну бомж, ну свихнулся маленько, ну стукнул и к себе уволок. Звери на улице, ночьтоже нормально. Но вот откуда, откуда он может знать? Эльфы, вервольфыбред какой-то!

А может, это я схожу с ума? Старческий, так сказать, маразм? В сорок семь? Не рановато? Мне, правда, никто больше тридцатника не дает, да и то приходится старить себяюбки-размахайки, очки, отсутствие косметики, волосы строгим пучком А особо настырным приходилось врать про пластикузаодно и Антоху рекламировала.

Антоха хороший, онодна из моих первых удач. Когда мне его привели, он был неуправляемым тринадцатилетним подростком, озлобленным на весь мир, малолетним вором, наркоманом, хулиганом Жизнь его побила, потрепала, да Так же, как и я, он рос в детдоме. К сожалению, не в том, где росла я. У нас было прилично. Ему повезло гораздо меньше. Мать от него отказалась, отцу мальчик стал нужен, когда Антохе лет 11 было. Папаша тогда в аварию попал, поломало его. Детей, врачи сказали, не будет. Тут-то он и вспомнил, что когда-то у него сын родился, разыскал, забрал, в злато-серебро одел, с тарелочки кормил. Ага, благодарности дождался. Сынок то машину угонит, то вещи из дома продает, то прохожих грабит. Наркотики опять же. А в детском доме кушать захочешьотберешь у другого. Кто сильный, тот и сытый. Помаялся папаша пару лет и ко мне привел.

Я Антона долго ломала. Жалко же парня, хороший он. Где-то глубоко внутри. Где-то очень глубоко. И в детский дом мы с ним ездили, и мать его разыскали. И ничего, выправился парень, за ум взялся. Решил врачом стать, хирургом. Сейчас к нему на операции со всей России в очередь стоят. На пластические, правда. Мало кто знает, что кроме этого он детей из детдомов и бедных семей с дефектами внешности оперирует. Он об этом не распространяется и денег не берет. Говорю жехороший парень, золото!

К чему я об Антошке вспомнила? Да вот парнишка этот мне его напоминает. Тоже чистый. Светлый внутри. Детки же почти все светлые. Дважды мне только попадались пропащие. Я за одного пыталась взяться, но мне это оказалось не по зубам. Я сама чуть с ума не сошла. Он потом девочку малолетнюю изнасиловал и жестоко убил. А отец в тюрьме приплатил кому надо, и пацана по-тихому придушили, типа самоубийство. А второй в психушке сейчас, за семью замками. Я сразу родителей предупредила, что ничего сделать нельзя. Они когда про первого справки навели, мне поверили. Но обычно даже в самом темном человеке имеется светлое пятнышко. Священники его называют душой, философысовестью. И моя задачавыяснить, чем его кормить, чтобы оно выросло. Антошку вот на операции детские пускали. Он там как мышка в углу сидел.

А за дверями были не темные и не светлые, а просто другие. Не люди. И что-то их сдерживало. Что-то скрывало нас от их взгляда.

 Слышь, эльф,  развязно произнес юноша.  Тебя как хоть зовут-то?

 Во-первых, извольте быть со мной на «Вы»,  чопорно ответила я.  А во-вторых, меня зовут Галина Ивановна.

 Галла, значит,  кивнул парнишка.  А чего на вы-то? Ты ж меня младше.

Галла, хм. А что, красиво. Куда красивее, чем Галка или Галя.

 Мне сорок семь лет, молодой человек.

 Да? Ну ты ж несовершеннолетняя, выходит,  удивился парень.  Это ты мне выкать должна, мне уже двадцать-то стукнуло.

 Ну да, а я японский летчик-испытатель,  кивнула я.

 Чего?

 Не чего, а что. Врешь, говорю, вот что. Или под психа косишь. Но меня не проведешь, я психов издалека вижу.