5 октября 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело вопрос о японском «Чосен-банке», который был замешан в незаконных валютных операциях на территории СССР. Было решено поставить судебный процесс против арестованных японских валютчиков. Разрешалось привлечь к ответственности банковских сотрудников. Закрытие «Чосен банка» предлагалось провести в административном порядке. 16 января 1931 г. Политбюро ЦК ВКП(б) постановляет предъявить «Чосен банку» через Наркомфин требование об окончании его ликвидации не позже 15 марта. При этом было высказано предупреждение, что в случае просрочки этого срока ликвидация будет произведена принудительно органами Наркомфина.
15 сентября 1927 г. Политбюро ЦК ВКП(б) разрешает НКИД заключить соглашение с Японией о рыбной лойле. Постановлением Президиума ЦИК СССР 7 мая 1928 г. была ратифицирована советско-японская рыболовная конвенцию между Союзом ССР и Японией, подписанная 23 января 1928 г. При этом НКИД поручалось совместно с НКЗемом РСФСР установить перечень тех постановлений конвенции, которые не могли бы быть введены в жизнь в текущем рыболовном сезоне и согласовать указанный перечень временных изъятий с японским правительством.
Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 28 марта 1929 г. предлагало торги по вопросам рыбной ловли закончить 5 апреля. НКИД должен был дать директиву полпреду СССР в Японии А. А. Трояновскому о более твердой политике в вопросе о рыболовной конвенции.
4 апреля 1929 г. Политбюро ЦК ВКП(б) рассматривает вопрос о борьбе с нарушением японскими судами территориальных вод СССР, необходимости сокращения японской и увеличения русской рабочей силы на Дальнем Востоке и ужесточения концессионной политики в отношении Японии.
Это было связано с частым нарушением японцами правил плавания военных судов и ввиду вторжения японских судов в территориальные воды СССР. Предлагалось вести самую решительную борьбу с этим, поручив НКИД регистрировать такие факты и каждый раз энергично протестовать дипломатическим путем, а также через прессу.
В 1929 г. в Японии по инициативе рыбопромышленников, добивавшихся расторжения рыболовного договора с Советским Союзом и провозглашения свободного лова в советских территориальных водах, была начата кампания в пользу разрыва отношений с СССР. Однако японское правительство не стало обострять обстановку и не пошло на конфликт с Советской Россией.
14 июля 1931 г. заместитель наркома иностранных дел Л. М. Карахан сообщил И. В. Сталину о хищническом лове рыбы и крабов японскими судами в советских территориальных водах. Он писал, что японцы возобновили в этом году самовольный лов лосося с судов в водах СССР перед портом Усть-Камчатск. Лов производится с помощью неводов-гигантов, преграждающих фарватер, мешающих нормать-ному судоходству, перехватывающих рыбу, идущую к береговым участкам. Неводы мешали доступу рыбы в реку Камчатку для икрометания, что грозило уменьшением рыбных запасов вообще и уменьшением ловли на береговых участках.
С начала рыболовного сезона появились японские военные суда, которые охраняли японский краболовный и рыболовный промысел судов в пределах 12-мильной зоны СССР. В трехмильную зону японские военные суда заходить избегали, но они фактически прикрывали хищнический промысел в трехмильной полосе, поскольку мешали рыболовному надзору СССР преследовать и задерживать хищников.
По имеющимся данным, краболовные суда были также вооружены винтовками и даже пулеметами и готовы были к вооруженному отпору рыбопромысловому надзору, который был крайне малочислен и не обладал реальными средствами борьбы с хищниками.
Год назад японскому правительству предлагалось в целях устранения конфликтов заключить специальное соглашение о режиме японских рыболовных судов в 12-мильной зоне. Японцы дали в декабре формальное согласие вступить в переговоры, но фактически от этих переговоров постоянно уклонялись.
В связи с тем, что не была исключена возможность серьезных провокаций со стороны японских рыбопромышленников, коллегия НКИД считала необходимым заявить японскому послу протест против выявленных нарушений о хищническом лове японскими судами лососевой рыбы и крабов у берегов Камчатки и нарушении ими рыболовной конвенции.
В проекте заявления советского правительства от 14 июля 1931 г. в частности говорилось, что японские подданные возобновили в текущем году перед Усть-Камчатским незаконный промысел, препятствуя нормальным морским сообщениям с Усть-Камчатском и даже угрожая оружием судам, приближающимся к японским сетям. Так, 10 июня японский катер «Саки», команда которого была вооружена, остановил катер «АКО», а 12 июня пароход «Свирьстрой» был остановлен таким же образом, причем ему было предложено идти определенным курсом, удлиняющим путь этого судна.
В то же время японские военные корабли и японские правительственные шхуны, принадлежащие Министерству земледелия и лесов, позволяли себе не только крейсировать в водах СССР, но и стремились осуществлять в этих водах функции административного надзора. В частности, требуя от сторожевых судов СССР совместного рассмотрения дел японцев, нарушающих законы и правила, действующие в СССР, каковые требования приняты быть не могли.
Из вышеизложенного следовал вывод, что с японской стороны не предпринималось никаких мер, способствующих предотвращению конфликта.
Заявляя протест против этих нарушений, союзное правительство снимало с себя ответственность за весь ущерб, который могли понести предприятия и граждане, занимающиеся морским и рыбным промыслами, в результате вышеуказанных действий японских граждан и поддерживающих их японских властей. Вместе с тем союзное правительство возобновляло сделанное ранее предложение и выражало надежду на получение скорого и благоприятного ответа японского правительства.
Тем не менее, хищнический лов рыбопродуктов и шпионаж с использованием рыбопромысловых судов продолжался. В октябре 1936 г. Н. И. Ежов направил Л. М. Кагановичу письмо, в котором сообщал о задержании на Дальнем Востоке пограничной охраной 22 японских судна различных типов. Часть этих судов, в отношении которых было установлено, что они зашли в воды СССР вследствие шторма, тумана, порчи моторов и т. п., были отпущены.
Суда, в отношении которых было установлено, что они занимались хищническим ловом или умышленно нарушили границу, задерживались, а их капитаны предавались суду. По решению суда на капитанов налагались денежные штрафы в размере от 100 до 300 золотых рублей.
В августе на Дальнем Востоке были задержаны 4 японских рыболовных шхуны «Футаби Мару», «Киракатэ Мару», «Синью Мара» и шхуна без названия, принадлежащая японцу Ясумуро Кентаро, с командами общей численностью в 17 человек. Шхуны были задержаны за нарушение границы и хищнический лов рыбы в водах СССР. Суд над ними был задержан в связи с арестом японцами нашего парохода «Терек».
11 и 17 сентября на Дальнем Востоке за нарушение границы и хищнический лов рыбы в нашей трехмильной зоне были задержаны шхуны «Дай Эй Мару» и «Отамейцзу Мару» с командами общей численностью в 17 человек. На шхуне «Дай Эй Мару» кроме вещественных доказательств лова (6,7 тонны свежевыловленной рыбы) были обнаружены шпионские материалыкарты советского побережья с нанесенными на них данными о численности и дислокации частей ОКДВА и НКВД, баз подводных лодок и угольных баз.
Ежов считал необходимым:
«1. Капитанов шхун "Футаби Мару", "Киракатэ Мару", "Синью Мара" "Отамейцзу Мару" и шхуны без названия, принадлежащей японцу Ясумуро Кентаро, судить за нарушение границы и хищнический лов рыбы в наших водах.
2. Капитана шхуны "Дай Эй Мара" судить за шпионаж и хищнический лов рыбы в наших водах.
3. Судебное рассмотрение провести после того, как станет известным решение японского суда по делу задержанного японцами советского парохода "Терек".
4. Ввиду настойчивых требований японского консула о свидании с командами задержанных нами японских шхун в Посьете суд провести во Владивостоке».
Б. С. Стомоняков не возражал против предложений Ежова, но просит добавить еще один пункт, поручающий ему и Ежову договориться о размерах наказания каждого из капитанов задержанных шхун. Это было связано с тем, что по полученному сообщению ТАСС японский суд приговорил капитана «Терека» к уплате штрафа в 1500 иен. Однако, прокурор опротестовывает приговор, настаивая на конфискации парохода. Для того, чтобы оказать давление на японцев, он предлагал довести до сведения японского консула во Владивостоке о предании суду капитанов всех шхун. Если высшая инстанция японского суда подтвердит приговор над «Тереком», то надо будет вынести приговор об освобождении части японских шхун без уппаты штрафа, а на остальное наложить штраф. 17 октября 1936 г. Политбюро, рассматривая вопрос о задержанных японских шхун, принимает предложения Ежова и поручает ему и Стомонякову наметить меры наказания каждого из капитанов задержанных шхун.