Я взяла предназначенный для меня стул, нагло передвинула его во главу стола, прямо напротив тетки, ехидно улыбнулась и плюхнулась на него прежде, чем она успела сказать что-то еще. Я решила, что сегодня поем, даже если Котлета меня будет пытаться за ноги оттащить от еды. Тетка тащить за ноги меня никуда не стала. Она таращила свои злые выпуклые глазищи. Я, будто не замечая, что меня старательно испепеляют взглядом, взяла ложку и приготовилась вплотную заняться серой слизью на тарелке, громко именуемой кашей. Зубы Котлеты скрипнули, и она зыркнула так, что ложка выпала из моих рук. Нет, это не я испугалась ее гнева, скорее, ложка больше не смогла выносить такой напор ненависти и решила спрятаться от него в глубинах моей тарелки. Похоже, я недооценила теткины способности. Может быть, она и смогла бы меня выгнать из-за стола.
Помолимся богине, Хранительнице Весов, дарующей нам жизнь и пищу каждый новый день, как это делают во всех хороших семьях, Котлета молитвенно сложила руки, не переставая таращиться на меня, и сыновья последовали ее примеру.
Молитва была долгой, и я успела подумать, что могу так уж усердно не благодарить Хранительницу Весов, ведь вчера и позавчера еды она мне не даровала. Тетка Котлета испытывала терпение самой Хранительницы такими затяжными молитвами не меньше, чем мое.
Как и следовало ожидать, за это время и без того мерзкая на вид жижа успела остыть. Ложка увязла в ней плотно и основательно. Я попыталась достать ее оттуда, потянула за кончик и подняла вместе со всем, что было в тарелке. Каша слиплась в студенистый блин. Кое-как высвободив ложку, я принялась есть. Неаппетитное кушанье исчезло очень быстро. Тарелки братьев опустели вообще моментально. У них, похоже, было больше опыта борьбы с липкими субстанциями. Они, как и я, явно остались голодными. Взять со стола больше было нечего, даже кусочка хлеба не было, чтобы стащить его для вечно голодного кота дворянского происхождения. Уйти, пока тетка не доест, тоже оказалось нельзя. Мы так и сидели всемером, провожая каждую ложку теткиной каши голодными взглядами.
Наконец она встала, и я с облегчением вышмыгнула из-за стола и, сдерживаясь, чтобы не побежать, пошла к себе в каморку.
Прости, кот, я тебе ничего не принесла, виновато начала я, но запнулась на полуслове. Альберт лежал, обложенный колбасами, сыром и хлебом, и, как всегда, жрал.
Видел я ваш семейный ужин, даже у моего братца атмосфера за столом получше будет. Как такую язву только Хранительница к себе не приберет.
Ты где это все взял?
Это из погреба старой ведьмы. Сама, наверное, ест под одеялом по ночам. Не стесняйся, бери.
На этот раз я с удовольствием взяла наворованное котом. Я не просто наконец-то наелась, а восстановила справедливость.
Ешь, ешь, приговаривал кот. На одной постной каше до замка моего братца не доберешься.
А кто твой брат?
Я же уже говорил. Герцог Рональд, недовольно поморщился он.
Я подавилась и закашлялась.
Герцог Страх! крикнула я громче, чем надо, и, опомнившись, зашептала: Ты не говорил! Да если бы я знала, я бы близко тебя к себе не подпустила!
Успокойся, говорил, просто не прямо, а намекал.
Что же ты к нему сам из кареты не вышел, обманщик?
Не вышел, потому что мне надо, чтобы он меня выслушал, а не убил на месте. Ты поможешь мне это устроить, и я от тебя отстану, а пока буду подкармливать, ты без меня здесь долго не протянешь.
Кот был прав насчет еды, и хоть я была сильно возмущена тем, что он мне сразу не сказал о своем родстве с самым страшным человеком в королевстве, я стала остывать.
Я не смогу даже просто подойти к его замку. Меня убьют еще по дороге.
Со мною не убьют.
Да, с тобою, очевидно, не убьют. Сразу. Сначала будут пытать.
Легенда про Мать Хранительницу Весов
Я прожила у тетки неделю, и это была не лучшая неделя в моей жизни. Если бы не кот, было бы совсем плохо, но он действительно оказался полезен и таскал еду с завидной регулярностью, причем как-то умудряясь не показываться тетке на глаза, так что она даже не подозревала, что кроме меня у нее поселился еще и огромный рыжий родственник знаменитого убийцы. Только благодаря ему я не голодала, в отличие от моих братьев. Несмотря на то что они слушались мать беспрекословно, боялись поднять голову, не то что возразить ей, она все равно умудрялась их наказывать с завидной регулярностью, оставляя собственных сыновей даже без той жалкой еды, которую давала им обычно.
Как оказалось, тетя была очень предприимчивой. Кроме того, что она прятала в своем личном погребе еду, она еще неплохо зарабатывала на собственных детях. Каждый день к ней приходили какие-то люди, о чем-то разговаривали с ней, после чего уходили, прихватив кого-нибудь из братьев. А у тетки в зажатом кулаке оказывалась серебряная монета. Чаще всего забирали Мартина и Джона. Они были старшие и могли делать трудную работу. Хотя младших иногда тоже забирали, в основном бабуси, которым надо было прополоть огород или выпасти гусей.
Где-то на третий день моего пребывания у тетки, когда я стояла согнутая на ненавистных грядках, ко мне подошел Мартин. Он только вернулся от одного из заказчиков. Оглядевшись по сторонам, он тихо сказал:
Бросай свою прополку и пойдем со мной.
Я очень удивилась. Это был отличный повод, чтобы разогнуть мою ноющую спину, и я им воспользовалась. Мартин уже уходил прочь, будто боясь, что его заметят. Я решила, что с удовольствием пройдусь, так как после дня работы в огороде у меня все болело. Мне стало очень интересно, что такое задумал мой братец, и я поспешила за ним, пока он не успел спрятаться за углом дома. Мартин, все время оглядываясь, привел меня к густым зарослям кустарника. Оглянувшись в последний раз, он нырнул в едва заметный проход между ветками. Кусты спрятали двухметрового братца полностью. Если бы я не была уверена, что он ничего плохого не затевает, я бы не пошла. Но я знала наверняка, что намерения у него добрые, и полезла за ним следом.
Внутри оказалось довольно много места. Ветки кустарника расходились в середине и смыкались вверху, образуя купол. Очень густые листья могли защитить не только от посторонних глаз, но и от дождя. Земля была вытоптана, сюда явно часто заходили. Вокруг, опираясь на ветки, сидели все мои шесть братьев. Викар, Сим и Дэвид были такими тонкими, что толстые ветки кустарника позволяли им на них сидеть. Для почти взрослых Джона и Артура это было уже невозможно, да и не так интересно. Это было очень, очень странно. Все молчали. Но происходило, скорее, что-то хорошее. Они чего-то ждали, и в этом ожидании было приятное нетерпение.
Мартин достал из-за пазухи тряпичный сверток и развернул его. На льняной тряпице лежал хлеб. Он стал отламывать от него куски и раздавать. Братья набросились на полученный хлеб с жадностью, заталкивая его в рот грязными руками. Я получила свой кусок и стала его не торопясь жевать, глядя, с какой скоростью справляются с ним братья.
Откуда у тебя хлеб? спросила я, когда Мартин дожевал свой кусок.
Мельник дал за работу. Он хороший человек, знает, что мы всегда голодные, поэтому когда нанимает меня, кормит у себя и дает еще иногда с собой. Я люблю к нему ходить.
Почему вы не уйдете от нее? задала я вопрос, который крутился у меня в голове все это время. Вы могли бы сами получать деньги за свой труд. Я уверена, этого бы вам хватило на жизнь. Скорее всего, вы бы жили даже лучше.
Братья сидели, опустив головы. Им было страшно уйти. Их жизнь, хоть и не сладкая, была привычной и размеренной. Если бы они ушли от моей злобной тетки, им пришлось бы менять абсолютно все. Кроме того, похоже, они ни разу и не задумывались об этом. Что же, хорошо, что у них появилась я, чтобы подать такую идею.
Хлеб был доеден, разговорчивостью братья не отличались, так что семейное собрание было окончено. Из кустов выходили по одному, с опаской оглядываясь. Это было единственное место рядом с домом, где все они могли спрятаться, и его секрет оберегался. Тетка о нем не подозревала. Я выходила последней, братьев уже и след простыл, они все быстро разошлись, чтобы не привлекать внимания. Я высунула голову, повертела ею. Никого рядом не было, и я вылезла из кустов. Именно в этот момент тетка открыла дверь, чтобы в очередной раз позвать кого-нибудь из братьев вынести ведро с помоями. Это была неудача, мне показалось, что она меня заметила.