Однако, дерзкая,заметил второй рыцарь. Тот самый, вчерашний. Или уже другой? Из общей массы только мой босс выделялся своей постной физиономией, остальные были как на конвейере склепаны.Ты высечь ее не пробовал?
Еще не успел, Уркхарт,вздохнул Хьюберт.Вчера только по велению его величества дали ее.
«А идея-то какая хорошая»,прочитала я в его глазах. Нет, ему реально мысль понравилась, он даже оживился. Даже ногу босую о сапог почесал.
Девка глупая, жизни не знающая,продолжал Хьюберт, уже, очевидно, рисуя себе, как меня распластают голой спиной перед палачом. Я тоже представила, но, в отличие от него, меня подобная перспектива не слишком воодушевила.
Другой бы кто радовался,подлил масла в огонь второй рыцарь. Я тебя запомнила, кто бы ты ни был!Попасть к такому великому рыцарю! Не рыцарь Доменский, достославный и величайший из величайших
А этот мужик провокатор тот еще. Хьюберта залило гневной краской, он запыхтел сквозь зубы и набычился. Ну еще бы, какая-то «баба»и обошла на корпус. Обидно. Вероятно, приятель об этой слабине Хьюберта прекрасно знал и дразнить его ему очень нравилось. Вот только аукнулось бы это сейчас аккурат мне.
Хьюберт в гневе сорвал второй сапог и отправил его опять мне под ноги. Обстановка накалялась. Я подняла сапог, Хьюберт поднял голову. Я замерла.
Но герой!
Отмечен лично его величеством,выдохнул Хьюберт и выразительно пошевелил ногой. Второй рыцарь ухмыльнулся. Я посмотрела на сапоги.Меч мой разящ и рука тверда. Конь мой быстр. Вел я войска за собой и разил врагов, и стрелы свистели у меня над головой
А вот зря он это сказал.
А сапоги у вас, мастер, над головой еще не свистели?..
Глава пятая
Первый сапог полетел удачно: описал красивую дугу над головой мастера Ртишвельского и шмякнулся во что-то смачное. Со вторым сапогом вышло скверно.
Уркхарт, которому местные Великие даровали завидную реакцию, быстро принял упор лежа. А Хьюберт тихо впадал в уныние, хотя я целилась, конечно же, не в него. Но обстановку мне стоило изучить получше, прежде чем сапогами-то кидаться, потому что второй сапог угодил в краеугольный каменьа именно в опору шатра, и нас троих погребло к чертям в полсекунды.
Я утонула в тяжелой ткани, задохнулась от пыли и судорожно заколотила руками и ногами одновременно, пытаясь отдышаться и откашляться. Где-то очень далеко билась мысль, что опора шатра могла двинуть кому-нибудь по голове. И еще: вот теперь меня точно выгонят из оруженосцев, но, может, это и к лучшему? Хотя что мне делать без кола, двора и коня?.. Хоть бы документы какие, а то без жетона рыцаря даже поесть не дадут. В общем, подвешенное у меня положение.
Шатер лежал, вокруг было темно, но я слышала вопли снаружи и на этот звук поползла. Такое представление, наверное, случалось увидеть не каждый день, а может, наоборот, и шатры падали как спелые груши. Я перемещалась куда-то, следуя воплям, не особо разбирая, где верх, где низ, совсем потерявшись в ткани, а потом волна передо мной схлынула и я увидела обалдевшее лицо мастера.
Первое: я поняла, что он еще очень молод. Лет двадцать пять, двадцать семь. Второе: он ничего так, когда на человека похож. Третье: он почему-то не был взбешен, скорее изумлен, вылупился на меня и открыл рот.
Где выход?спросила я, ожидая услышать что-то вроде «женщина, даже сапог не может кинуть». Вообще-то могу, это просто я еще не привыкла к телу Ликс, глазомер сбился, а может, мишень выбрала не ту, которую хотела?..
Женщина, даже сапог не может кинуть,проворчал Хьюберт чванливо.
А я успела неплохо его узнать. Предсказуемый он, однако. Но это и к лучшему.
Вообще-то могу, мастер,призналась я.В следующий раз они оба полетят вам в голову. Самостоятельностьслышали такое слово?
Может, он и слышал, но в дискуссию вступать со мной был не намерен.
Осваивайте
Вон! На глаза мне не показывайся в ближайшее время!рявкнул Хьюберт. Как-то жалобно даже, но в его положении неудивительно. Роняю я шатры и репутацию: легко, бесплатно и с гарантией.
С удовольствием, мастер,хмыкнула я и пожала плечами. Уже плюсникакого турнира. Или вообще никакого рыцарства, если выгнал насовсем. Пойду к Чудо-Женщине напрошусь в конюхи. Черт, а это же мысль!
Но как только я собралась озвучить свои амбициозные планы, полотно с нас сдернули. Моему взгляду предстал лежащий Уркхартвроде бы без сознания, но это только так кажется, потому что глаза он открыл и по-пластунски пополз; шатер, в котором смешались люди, кони, то есть конская сбруя. А вот и то, что мне нужно было надеть на Короля Ну и мой мастер. Без сапог, с голыми ногами, пыльный и сейчас уже набиравший нужный градус раздражения.
Я уже ухожу,сообщила я, подорвалась на ногиа Ликс очень проворная,и в доли секунды меня смело из пострадавшего шатра.
Где-то позади меня орали люди, смеялись, наверное, показывали пальцем, а я приглаживала волосы и выискивала в толпе хоть кого-то знакомого.
Тинкс!
Она что-то жевала и шла от стойла. Значит, Короля отвела, молодец.
Тинкс, турнир,выдохнула я.Вы же готовитесь?
Тинкс смотрела на меня, задавшись целью сперва прожевать то, что она урвала на раздаче, как будто я собиралась вырвать у нее этот кусок и сожрать сама. Но так как я не была уверена в здешних нравах, только пыхтела и ждала. Тинкс не торопилась, и когда я уже была готова взвыть, она наконец проглотила кусок и ответила:
Не-е, мастер Алагордо в королевской ложе сидит. А вы?
И ну, мастер Ртишвельский точно,осторожно ответила я, памятуя, что ему лучше копье, к примеру, в руки не давать, а то оно быстро острием направится в какое-то очень значимое для меня место.А что?
Да ничего,пожала плечами Тинкс.Сейчас на него шлем с перьями надену, и хватит. Они же там будут есть, глазеть на новичков и, кхм, общаться с дамами. Я на Урожайной неделе уже была,поделилась она.Неинтересно. Так, неумехи всякие катаются и сталкивают друг друга с коней. Вот когда урожай уже снимут, когда Богатая неделя, тогда соревнуются лучшие рыцари королевства. За бычка или свинку пожирнее. А сейчас я вообще хочу на озеро сбежать. Пошли?
Предложение было заманчивым. Очень заманчивым. И мастер как раз остынет сапоги найдет. Сам наденет. Его король пригласилоткосить не выйдет. Не пойдет же он без сапог?
Эй, ты! Как тебя? Ликс Одонар?
Ну «что такое невезет и как с этим бороться»? Я нехотя повернулась. Ни минуты покоя, всем я нужна.
Тебя везде мастер Ртишвельский ищет,поведал мне тощий, как палка, чей-то оруженосец с пятном на куртке. Я посмотрела на Тинксона поскучнела.Пошли,сказал парень и махнул мне рукой.Там у них шатер обвалился, а турнир уже скоро начнется.
Что значит пошли?спросила я и обернулась за поддержкой к Тинкс, но она опять куда-то испарилась. Зараза такая!
Я Бронко,представился парень.Оруженосец славного рыцаря Уркхарта Гуськусявского.
Знать не хочу, что там этот Уркхарт делал с гусями, подумала я. Но поплелась за Бронкосудя по пятнам по всей одежде, это был тот самый извалявшийся черт знает в чем оруженосец, а Уркхарт, значит, все-таки вчерашний рыцарь. Помечать их как-то, что ли, помечтала я. Крестиками на спине. А потом туда сапогами целиться.
Нет, ну вот можно было ожидать, что мастер хоть как-то прихорошился, но нет. Бронко привел меня в соседний шатер, и Уркхарт вроде приобрел внушительный рыцарский вид, а мой как был задрипыш, так и остался. Что же он такой неустроенный? Его в детстве вообще чему-то учили?
Впрочем, сапоги он нашел и теперь держал в руках. И, поймав мой взгляд, он их даже прижал к себе. Ну так-то, наверное, представил, что будет, если подкованный каблук в лоб влетит.
Ладно,сказала я,мастер, давайте делать из вас человека.
Главное, чтобы Уркхарт никуда не свалилон был у меня, так сказать, наглядным пособием. Так, штаны подтянуть
Мастер,сказала я, критически оглядывая Хьюберта,давайте вы встанете ровненько. И штаны завяжите, что ли. И рубашку заткните. Да положите вы сапоги, я ими больше кидаться не стану.Ага, если ты повода не дашь.
Уронив сапоги, мастер опасливо встал и вытянулся. Под моим строгим взглядом заправился. Я потянулась к разным блестящим штучкам, косясь на Уркхарта. Так, это вот наколенникинаголенники? Набедренники? Черт, что он тощий такой, не мог ляхи наесть, что куда вешать? Я крутила в руках два с виду одинаковых доспеха, примеряя их то к голени, то к бедру Хьюберта, пока он не вырвал у меня один и не стал сам привязывать к голени.