Драконы Чарынского каньонаКнига 1Лекарь
Пролог
Над мегаполисом стояла глубокая, безлунная ночь. Ночь перед рассветом особенно темна, словно ожидая первых лучей света, природа погружается во мрак, как дельфин ныряет в море. После прошедшего осеннего дождя, дымка смога, которая обычно скрывала от глаз жителей города звезды, рассеялась, и сейчас в темноте безлунной ночи звезды казались больше и ярче.
Бледный, едва дышащий, почти безжизненный человек лежал на старом матраце, укутанный в не менее старое одеяло. В его комнате из-за высокой влажности стены покрылись плесенью, потолок и углы отсырели, краска на полу почти вся облупилась, а перегоревшая лампочка одиноко свисала на куске провода. В комнате кроме матраца на голом полу, одиноко стоял небольшой столик с большим блокнотом и карандашом, да кувшин холодной воды, стоящий у изголовья этого дурно пахнущего куска материи. Из комнаты выходили две двериодна в коридор общежития, другая в душевую. Очередное временное жилище среди трущоб мегаполиса. Парню, который, если судить по внешнему виду, борется со смертью каждую секунду, большего и не требовалось.
Полуторамиллионный город в верхней своей части радовал глаз красивыми колоритными красивыми зданиями из стекла и бетона на фоне белоснежных гор, красуясь широкими улицами, каждое лето украшенными разнообразием цветов и декоративных растений. Здесь город стыдливо прикрывал районы трущоб, словно стыдясь и не желая вспоминать об их существовании. Трущобы нижней части города вбирали в себя всех, кто не смог «пробиться», не смог заработать себе на просторную квартиру или дом, тех, кто вынужден ютиться в крошечных комнатках старых общежитий и домов, которые власти постепенно списывали под снос. Сюда же поступал приток новых приезжающих в город на заработки из деревень и маленьких городов страны, у кого не было денег для аренды квартир в верхней части города, где воздух был более свежим, а дома и квартирыпросторнее.
Это утро выдалось особенно тяжелым. Язвы разъедали Лекаря снаружи, а опухоли внутри. Организм активно убивал их клетку за клеткой, заменяя больные ткани, на здоровые, сплетая заново нервы, растворяя на биоматериал все, что кажется мудрому организму непотребным. Обычный человек, окажись он в таком же состоянии, попрощался бы с жизнью минут через тридцать, но Лекарь не относился к категории «обычных». Он твердо намеревался не только не умереть, но и выздороветь в ближайшие сроки. По крайней мере, это была последняя мысль, которая мелькнула в сознании, перед тем как парень потерял сознание. Бред продолжался уже больше суток.
Лекарь не в силах был подняться. Обычно одну опухоль на терминальной стадии, которую Лекарь забирал у немощных из диспансера, его организм бесследно убивал за пару дней. Но в предыдущую ночь он перестарался и теперь, скорее всего, проведет неделю без движения. А продолжить свой нелегкий труд, он сможет не раньше, чем через две недели.
Парень понимал, что две недели, в которые его тело будет бороться с болезнью, немалый срок Сколько же людей умрет за пару недель? Скольких Лекарь не сумеет спасти, сколько людей не получит свой спасительный «второй шанс»?
Парень не знал, но чувствовал сильнейшие угрызения совести за них. Совесть будто еще одна раковая опухоль, постепенно лишала его жизненных сил. Молодой человек еще не мог разобраться, что из этих угрызений исходит от совести, призванной сохранять жизнь человека и продлевать дни его благоденствия, а что идет от болезненного синдрома спасителя, который также поселился в его мозгу.
«Интересно, как мой организм распознает, что нужно, а что пришедшая извне болезнь?» в полубессознательном состоянии рассуждал измученный парень.
Можно было бы предположить, что когда-то его тело взяло основу, будто художниктрафарет, и теперь красит все по нему. Но тогда сам Лекарь бы не старел, а это было не так; тогда и шрамы рассасывались бы вместе со всем, что тоже не соответствовало действительности. К сожалению, шрамы на его теле, пусть и небольшие, но все же появлялись после каждой излеченной язвы.
Не воспримет ли его измененное тело совесть как очередной пагубный элемент, не уничтожит ли ее, «зачесав под одну гребенку» со всеми заразами, копошащимися сейчас в его теле? Может быть, это было бы даже к лучшему, больше никаких страданий, только холодные, расчетливые действия, выполнение своей миссии независимо от внутренних конфликтов. Однако Лекарь точно знал, что его совесть неподвластна телу, она из другой плоскости. И она останется с ним навсегда.
Забавнослабо прохрипел в пустоту Лекарь, вперившись в потолок невидящим взглядомчем больше делаешь, тем меньше, кажется, сделал.
Мысли вязкие, как густая патока, пробивались сквозь странные образы бреда и отдавались резью в висках, стучащих в такт ударов сердца, и во всем воспаленном мозгу.
Он попытался вспомнить хронологию вчерашней ночи. Все ли учел? Не допустил ли ошибки, которая в нынешнем положении вещей может оказаться критической? Если кто- нибудь узнает, что именно он проник в закрытую охраняемую зону под покровом ночи и вышел оттуда на своих двоихдело приобретет очень плохой оборот. А за раскрытием его личности последует незамедлительное определение адреса, но это будет меньшая из бед.
Голова на секунду приподнялась в сильном напряжении и тут же безвольно упала обратно. Сейчас рано, все силы нужно направить на скорейшее выздоровление. Через пару дней сознание вернется полностью и уж тогда оно все разложит по полочкам.
Мысли о том, что рак убьет его, у Лекаря не возникало. Конечно, в таком тяжелом состоянии, он был лишь однажды. Тогда ходить он смог через неделю, а для полного восстановления понадобилось около полумесяца. Обычно, когда лечение проходит по плану, то Лекарь может даже бегать, хотя и с трудом, через два дня. Но не в этот раз. И даже тот факт, что сейчас он находится на грани смерти, не угнетал, а скорее укреплял уверенность парня в своем выздоровлении.
Ничего, совсем скоро я пойду на поправкуедва слышно прошептал Лекарьа когда встану, опять пойду искать тех, кто нуждается в лечении, не доступном врачам. Тех, кто нуждается в Чуде. И он дождется меня! Обязательно дождется!
Маска, напоминающая клюв белой птицы, валялась рядом с кувшином. Интересный конечно выбор, он бы мог назвать его даже вычурным, если бы не практическое предназначение маски. Если бы ее не быловалятся ему прямо там, в коридорах клиники, с пузырящимися от влажных гангрен щеками. А благодаря травам и порошкам, которыми был изнутри забит «клюв» маски, у него хватило сил доползти до укрытия. К тому же, с этой маской даже самый современный детектор распознавания лиц, коим в современном мире может хватить даже куска подбородка, чтобы в точности воспроизвести все лицо, не сможет сгенерировать ни кусочка его измученной физиономии, изрезанной шрамами убитых болезней как спина раба на средневековых галерах изрезана кнутом надсмотрщика.
Через бред, сковывающий сознание, проникла одна разумная мысль. И тут же угасла. Лекарь снова напрягся, пытаясь поймать ее за хвост. Успех
Он не переставал удивляться скорости своего восстановления, еще час назад парень не мог понять кто он такой, жив ли он? А сейчас, пусть и нечеловеческим усилием воли, но все же вспомнил, что в клюве маски должно быть то, что ускорит выздоровление. Сквозь пелену в глазах от нестерпимой боли он видел краешек крошечного пакетика. Тункапподарок друзей на прощание. Мощный порошок-психоделик, который вызывает галлюцинации у обычного человека, но для разума и тела Лекаря он был что-то вроде ускорителя. Конечно, его будет жестоко ломать минимум восемь часов действия препарата и после этого еще столько же, зато время восстановления организма уменьшится как минимум вдвое.
Правда, кое-что Лекарь не учел. Для того чтобы проглотить порошок, крошечный пакетик из быстрорастворимого натурального волокна, мало решимости страдать шестнадцать часов, надо еще дотянутся до маски, выудить маленькую белую гадость и проглотить, запив водой для уверенности.
На попытку встать, тело протестующее заскрипело. Радовало, что не нужно переворачиватьсяволей случая, Лекарь и так лежал на боку, лицом к маске. Расстояние вытянутой руки казалось ему невозможно большим, наверное, такой же видит бескрайнюю пустыню путник, делая первые шаги по горячему песку.