Гирхарт пристал к одному из разрозненных отрядов уцелевших сторонников Кравта. Лишённые единого командования, растерянные, преследуемые карательными отрядами Дэнина, они всё ещё продолжали сражаться. Гирхарту удалось выбиться в предводители, и около двух лет его отряд, со временем ставший больше похожим на разбойничью шайку, успешно скрывался по лесам. Но сколь верёвочка не вейся Однажды их всё же выследили. В бою Гирхарт получил удар по голове и, оглушённый, попал в плен. К счастью для него, ни одежда, ни оружие не выдавали в нём командира, его товарищи тоже промолчали, поэтому он не был убит на месте, но зато оказался обречён на участь, показавшуюся ему хуже смерти. К тому времени первые волны репрессий уже схлынули, и с захваченными кравтийцами стали разбираться более детально. Гирхарт попал под суд вместе с группой таких же, как он, бывших офицеров армии Кравта. Их приговорили к лишению гражданских прав и продаже в рабство.
Когда осуждённым зачитали приговор, Гирхарт не поверил своим ушам и не верил до тех пор, пока на его шее не заклепали рабский ошейник. Он был готов к смерти, сколь угодно мучительной, но не к такому! Можно наделить гражданскими правами человека, не родившегося коэнцем, но никого нельзя их лишить. Гражданин, по рождению ли, по заслугам ли, гражданином и умрёт, и никакие преступления не могут отправить его на рабский рынокна том стояла Коэна со дня своего основания. Но победителям законы были не писаны. Гирхарт был продан с торгов, и он зналтого, что он при этом пережил, он никогда не сможет ни простить, ни забыть. Ненависть, лютая, ядовитая ненависть выжигала его изнутри, ненависть ко всем: Арнари, уничтожившим всех, кто был ему дорог, и так унизившим его самого, Коэне, послушно лёгшей под узурпатора, даже к Тиокреду, так бездарно проигравшему и отдавшему своих людей и свою страну на милость Дэнина и его присных. Ненависть и жажда мести отныне стали смыслом его жизни, и только благодаря им он не сошёл с ума и не наложил на себя руки.
Но ненависть и унижение пришли позже, а тогда он впал в какойто ступор, и возможно, именно это и сохранило ему жизнь и рассудок. Он видел, как один из осуждённых бросился на охрану, видимо, надеясь быть убитым на месте. Если так, то он просчитался. Охрана хорошо знала своё дело: перед ним мгновенно расступились, уходя на безопасное расстояние, а затем один из охранников ударил новоиспечённого раба тупым концом копья в живот. Пока бедняга корчился, пытаясь вдохнуть, его быстро и умело скрутили и отстегали плетьюнадо полагать, в назидание остальным. Затем окровавленное тело бросили на телегу, и один из охранников столь же умело смазал и перевязал исхлёстанную спинуникто не собирался губить ценный товар.
Вот тогда Гирхарт понял, почему на языке, который он продолжал считать родным, слово «человек» относилось лишь к свободным. Про раба говорили «тело». Он с тупым интересом наблюдал за тем, как его тело, скованное с другими телами, кудато идёт, чтото ест, справляет нужду, засыпает мёртвым сном и просыпается, чтобы снова кудато идти. Затем оно стояло на возвышении, ктото ощупывал его, заглядывал в рот, и оно опять кудато шло, скованное с теламикажется, уже с другими.
Очнулся он в банетесной, тёмной и дымной, но всё же настоящей банес большим котлом горячей воды, щёлоком и пемзой. Те, с кем он шёл вместе, тоже были здесь, их было много, несколько десятков. Цепи с них сняли, оставили только ошейники. После мытья им всем выдали грубую, но чистую одежду и отвели в рабский барак. Был уже поздний вечер. Их завели в длинное узкое помещение с маленькими зарешеченными окошками под самым потолком и нарами вдоль стен. Вошедший с ними здоровенный малый в ошейнике, но с плетью на поясевидимо, надсмотрщиквелел им располагаться, а потом сказал:
Сейчас принесут пожратьи спите. Завтра решим, что с вами делать.
Еду и вправду принесли быстро. Две пожилые женщины раздали всем по миске ячменной каши, куску хлеба и горсти маслин, а также по чашке воды, подкрашенной вином.
Когда унесли посуду, надсмотрщик спросил:
Из военнопленных? Понашему все понимают? и, дождавшись согласного ворчания, продолжил неожиданно мягко:Ничего, парни, могло быть и хуже. У нашего хозяина жить можно. И кормят хорошо, и работа по силам, и зря не наказывают. Вам повезло, хоть вы этого еще не поняли. Ну всё, теперь спать. У двери охрана, так что без глупостей.
Надсмотрщик, забрав факел, вышел. Брякнул засов, и Гирхарт остался в темноте. «Вам повезло», сказал этот верзила в ошейнике. Пожалуй, в чёмто он прав. Пока он, Гирхарт, жив, жива и надежда. А ошейник можно и снять
Гирхарт невольно тронул шею, на которой ещё несколько месяцев назад красовался металлический обруч. Порыв холодного ветра растрепал волосы, влажной лапой забрался под плащ, возвращая его к действительности. Он больше не раб и никогда не будет рабом! Уж лучше умереть. Но он не умрёт, а отомстит. Всем. Первый шаг уже сделан: набран отряд, небольшой и пока плохо обученный, но это лишь начало. Коэнцев в ближайшее время можно не боятьсяконечно, рано или поздно император начнёт наводить порядок и у себя дома, но пока ему хватает дел на окраинах. Жаль, что Дэнин уже там, где его никто не достанет, ну что ж, Гирхарт спросит с Его Императорского Величества Алькерина II и за грехи его отца. Впрочем, нет, спросит как раз не он. Сегодня он предложил помощь Тиокреду, а в деле мести Арнари на Кравта можно положиться. Жёсткая усмешка тронула губы Гирхарта. Да, он поможет законному императору свергнуть узурпатора, а потом
Впрочем, до этого еще далеко. Сперва ему нужна армия. Таскир и компания мечтают о свободной Рамаллепусть их. Может быть, у них даже чтото получится, но вряд ли. Время Рамаллы миновало. Хотя Когда Коэна будет разрушена, кто знает, что возникнет на обломках империи.
Из размышлений Гирхарта вырвал оклик. Таскир, лёгок на помине, шел к нему от хижиныштаба.
Куда ты запропастился? Мы тебя ищем.
Что случилось?
Мы же собирались устроить набег на одну из усадеб, помнишь? Надо обсудить детали.
Гирхарт кивнул. Собранный отряд нужно было проверить в деле, точнее, два отряда: Таскир, как и собирался, брал к себе только свободных из числа недовольных властью, и иногда разбойников, отличавшихся теми же настроениями. Гирхарту же было плевать на убеждения его будущих солдат, и он принимал всех желающих. У них набралось уже в общей сложности больше двух сотен, и друзьям Таскира, снабжавшим их всем необходимым, становилось все труднее кормить такую ораву. Да, с чужой шеи пора слезать, тем более что взятая добыча привлечёт к ним новых добровольцев.
Ну и как, решили, куда пойдём?
Да. Здесь, на Вастасе, все поместья пусты, кроме одного, но там слишком сильная охрана. Но вот восточнее, милях в пяти, есть одно подходящее. Хозяинотставник из арнарийцев, само хозяйство не очень большое, но крепкое. Хороший хозяйственник попался, не в пример прочим. Словом, то, что надо.
Когда думаешь выступать?
Завтра после полудня. Как раз к вечеру доберемся.
Хорошо. Полагаю, план уже наметили? Пойдём, расскажешь мне поподробнее.
Обсуждение не заняло много времени. Таскир был толковым командиром, он все продумал, и продумал хорошо. Гирхарт поймал себя на мысли, что его товарищ по побегу был бы прекрасным заместителем командующего армией. Онхороший организатор и неглупый человек, при необходимости он мог бы брать на себя командование и все делал бы правильно, но вот руководить всей кампанией Пожалуй, для этого Таскиру не хватает широты мышления. И ему, и его соратникам. Гирхарт не слишком интересовался прошлым своих товарищей, но Арн был ещё слишком молод, а Эвер, скорее всего, не поднялся выше сотника. Про Тархи и говорить нечего, он разбойник и в армии не служил ни дня.
Вернувшись к себе, Гирхарт обнаружил в своем шалаше Исмира. Тот был смунцем, попал в плен в результате очередной пограничной стычки, сумел сбежать от хозяина и прибился к ним. Поскольку он коечто смыслил в военном деле, Гирхарт сделал его своим заместителем.
Ну как? поинтересовался Гирхарт, усаживаясь на постель.
Только двое, ответил Исмир. У Сунира в Коэне брат, у Рахимать.
Так, Гирхарт взял восковую табличку и стиль, Как их зовут, кому принадлежат?