— Запомни, милый, надо говорить очень четко и внятно, — наставляла Гарри миссис Уэсли, а Джордж тем временем уже запустил руку в горшок. — И надо следить, чтобы выйти у нужного очага…
— Нужного чего? — переспросил Гарри нервно, а пламя опять взметнулось и поглотило Джорджа.
— Вообще-то там очень много разных каминов, но, если только ты будешь произносить слова четко…
— Не переживай, Молли, с ним всё будет в порядке, — успокоил мистер Уэсли, сам угощаясь щепоткой.
— Но, дорогой, если он вдруг потеряется, что мы скажем его дяде и тете?
— Им это все равно, — заверил ее Гарри. — Если Дудли узнает, что я вылетел в трубу, он только обрадуется…
— Ну… ладно… давай после Артура, — решилась миссис Уэсли. — Вот что, когда встанешь в огонь, громко скажи, куда ты хочешь попасть…
— И прижми локти, — напутствовал Рон.
— А глаза закрой, — торопливо добавила миссис Уэсли, — сажа…
— И не тушуйся, — сказал Рон, — а то вывалишься в чужой камин…
— Но смотри не запаникуй, а то выйдешь слишком рано; подожди, пока не увидишь Фреда с Джорджем.
Очень стараясь удержать в памяти все эти наставления, Гарри взял чуть-чуть кружаной муки и подошел к камину. Он глубоко вдохнул, посыпал пламя мукой и шагнул вперед; ощущение было как от теплого бриза; он открыл рот и немедленно наглотался дыма.
— Д-д-диагон-аллея, — закашлялся он.
Его будто утянуло в гигантскую воронку, закружило со страшной скоростью — в ушах оглушительно гремело — он попробовал приоткрыть глаза, но его затошнило от вихрем проносящихся мимо зеленых огней — что-то больно ударило его по локтю, и он тесно прижал руки к телу, все вращавшемуся и вращавшемуся — потом пришло ощущение, что ледяные ладони надавали ему пощечин — прищурившись сквозь очки, он увидел размытый поток каминов и моментальные стоп-кадры комнат за ними — бутерброды с ветчиной бешено крутились в животе — он снова закрыл глаза с единственным желанием, чтобы все поскорее кончилось, и тут…
Гарри упал лицом вниз на каменный пол и почувствовал, что дужка очков переломилась.
С кружащейся головой, весь в синяках и перепачканный сажей, он молниеносно вскочил на ноги, удерживая разбитые очки на носу. Он был один, ногде , не имел ни малейшего представления. Он мог сказать только одно — что стоит возле мраморного камина в каком-то месте, похожем на просторный, но скудно освещенный колдовской магазин — однако, то, что тут продавалось, едва ли могло попасть в хогварцевский список.
Неподалеку стояла стеклянная витрина, в которой на подушках лежали морщинистая рука, запятнанная кровью колода карт и вытаращенный стеклянный глаз. Злобного вида маски висели на стенах, внушительная коллекция человеческих костей располагалась на прилавке, а ржавые, с острыми зубьями инструменты свисали с потолка. И, хуже всего, мрачная узкая улица, вид на которую открывался из пыльного окна, определенно не была Диагон-аллеей.
Надо убираться отсюда, чем скорее, тем лучше. Нос все еще болел в том месте, которым Гарри припечатался к полу. Быстрым бесшумным движением мальчик метнулся к выходу, но, на полдороги, увидел, что по улице к дверям подходят двое, причем один из них — последний человек на земле, с которым Гарри — растерянному, перепачканному, в разбитых очках — хотелось бы встретиться в своём теперешнем виде. Этот человек был Драко Малфой.
Гарри лихорадочно осмотрелся вокруг и с левой стороны обнаружил большой черный шкаф; он опрометью бросился к нему, залез внутрь и закрыл за собой дверцы, оставив лишь маленькую щель, чтобы подсматривать. Спустя секунду от дверей раздался звон колокольчика, и Малфой вошел в магазин.
Мужчина, вошедший следом, не мог быть никем иным кроме как отцом Драко.