— Понимаю, — профессор МакГонаголл одновременно и ужасалась, и восхищалась смелостью Думбльдора, — но вы отличаетесь от остальных. Всем известно, что вы единственный, кого Сами-Знаете… ну хорошо, Вольдеморт, боится.
— Вы мне льстите, — спокойно сказал Думбльдор, — у Вольдеморта есть такие возможности, которых у меня никогда не будет.
— Только потому, что вы слишком — ммм — благородны, чтобы ими воспользоваться.
— Как хорошо, что сейчас темно. Я не краснел так с тех пор, как услышал от мадам Помфри, что ей нравятся мои новые пинетки.
Профессор МакГонаголл бросила на Думбльдора острый взгляд:
— Совы — ничто по сравнению со слухами, которые носятся в воздухе. Вы знаете, что все говорят? О том, почему он сгинул? О том, что его в конце концов остановило?
Было заметно, что профессор МакГонаголл наконец подошла к теме, которая волнует ее больше всего и которая была истинной причиной того, что она весь день просидела на холодной каменной ограде — ни в виде кошки, ни в виде женщины, она еще ни разу не смотрела на Думбльдора более пристально. Было ясно, что, независимо от того, что говорят «все», сама она не собирается верить этому прежде, чем получит подтверждение от Думбльдора. Думбльдор, между тем, молча разворачивал следующий леденец.
— Говорят, — настойчиво продолжала профессор МакГонаголл, — что прошлой ночью Вольдеморт объявился в Лощине Годрика. Он пришел за Поттерами. По слухам, Лили и Джеймс Поттер — они — они — погибли.
Думбльдор кивнул головой. Профессор МакГонаголл охнула.
— Лили и Джеймс… не могу поверить… я не хотела этому верить… О, Альбус…
Думбльдор протянул руку и похлопал ее по плечу.
— Я понимаю… понимаю… — сдавленно произнес он.
Профессор МакГонаголл продолжала говорить, но голос ее дрожал:
— Это еще не все. Говорят, он пытался убить сына Поттеров, Гарри. Но не смог. Не смог убить маленького мальчика. Никто не знает, как и почему, но говорят, что, когда Вольдеморт не смог убить Гарри, его чары каким-то образом рассеялись — и поэтому он сгинул.
Думбльдор мрачно кивнул.
— Это… правда? — дрогнувшим голосом выговорила профессор МакГонаголл. — После всего, что он сделал… после того, как он стольких убил… не смог убить маленького ребенка? Это просто невозможно… чтобы его чары разрушило именно это. Но как, во имя неба, Гарри удалось выжить?
— Нам остается только гадать, — отозвался Думбльдор, — мы этого никогда не узнаем.
Профессор МакГонаголл достала кружевной платочек и принялась промокать глаза под очками. Думбльдор громко всхлипнул, вытащил из кармана золотые часы и посмотрел на них. Это были очень странные часы. На них было двенадцать стрелок и никаких цифр; вместо цифр по кругу двигались маленькие изображения планет. Тем не менее, Думбльдор, видимо, хорошо разбирался в своих часах, потому что вскоре убрал их в карман и промолвил:
— Огрид запаздывает. Между прочим, это он сказал вам, что я буду здесь?
— Да, — ответила профессор МакГонаголл, — и, думаю, вы вряд ли признаетесь, почему именно здесь?
— Я пришел, чтобы отдать Гарри его дяде и тете. Это единственные родственники, которые у него остались.
— Но это ведь не те… Это не могут быть те люди, которые живут в этом доме? — вскричала профессор МакГонаголл, вскакивая на ноги и указывая на №4. — Думбльдор… вы не можете. Я наблюдала за ними весь день. Невозможно найти людей, которые были бы меньше похожи на нас. И еще этот их сын!.. Я видела, как он пинал мать ногами, требуя конфет, всю дорогу, пока они шли по улице. Чтобы Гарри Поттер жил с ними!
— Здесь ему будет лучше всего, — отрезал Думбльдор. — Его дядя и тетя смогут объяснить ему все позднее, когда он немного подрастет. Я написал им письмо.
— Письмо? — слабым голосом переспросила профессор МакГонаголл, снова опускаясь на ограду.