И я не хочу вновь обретать беспамятства, нет! Так что вы, доктор, извините меня.Аналитик слушал, кивал, поддакивал, но в голове у него вертелось свое, неприятное и тягостное. Мало того, что этот парень так и останется непрооперированным, несущим в себе болезненную память, ему самому, старому и опытному врачу, влепят хорошенько по первое число за допущенные промахи, обязательно влепят. Ну и пусть! Аналитик отмахнулся от навязчивых мыслей. Что он, мальчишка, что ли, разве ему привыкать!- Да вы совсем меня не слушаете,- проговорил пациент и заглянул в глаза собеседнику.- Что с вами? Вам плохо?- Не обращайте внимания, продолжайте, - ответил аналитик.Пациент грустно и натянуто улыбнулся.- Да, собственно, у меня - все, - сказал он. - Теперь дело за вами.- За мной?- Да, именно за вами, - подтвердил пациент. - Мне нужна точная мнемограмма, доктор. Надеюсь, вы меня понимаете?Аналитик не понимал ровным счетом ничего. У него начинала болеть голова от переизбытка впечатлений за сегодняшний день. И он ничего не делал, чтобы избавиться от этой боли, терпел ее покорно и безропотно. Он был не в себе.- Я должен совершенно точно знать координаты того места, доктор.- Зачем они вам?Пациент отвел вгзляд, положил руки на колени. Его пальцы стали выбивать легкую ритмичную дробь, в такт которой покачивалась голова и мысок левого ботинка.- Зачем они вам; что вы задумали? - переспросил аналитик, подаваясь вперед.Пациент посмотрел на него с почти нескрываемой иронической улыбкой.- Вы же психолог, специалист в области душ человеческих и всякого такого... неужели вам надо объяснять? - сказал он тихо.- Я не имею права! - уперся аналитик.Улыбка пациента стала шире.- Не надо, доктор, зачем нам толковать о какихто там правах, мы не правоведы. К тому же, на сей счет пока что юриспруденция не обогатила себя определенными параграфами, не так ли?Аналитик и сам сообразил, что по части прав вопрос очень и очень непростой, что главное - право распоряжаться собственной судьбой - остается всегда за человеком, и только за ним. Он решился.- Ложитесь!- Вот это дело! - оживился пациент.- Но учтите, мнемограммы могут и не получиться. Я вот, например, когда делал вам мнемоскопию, не думал о каких-то там координатах, по-моему, вообще ни черта не было видно на небе, что может ридеть младенец?!- То же самое, что и взрослый, - доктор, вы это знаете лучше меня, а все пытаетесь как-то... - пациент прищелкнул пальцами, подбирая слова.- Да ладно, не утруждайтесь,- разрядил обстановку аналитик, - все и так ясно. Какой участок брать?- Только тот, где в открытом пространстве. Но со всех сторон: выход, повороты, когда держали, когда укладывали в капсулу.- Все! Начинаем! - голос аналитика прозвучал твердо и резко. Но тут же осекся, будто на горло говорившему набросили удавку. Последнюю фразу аналитик не проговорил, а просипел: - Учтите, вам придется все пережить снова!Пациент кивнул, не открывая глаз от серого пластикового потолка. Он лежал в откидном кресле под параболическим зеркалом приемника-мнемографа, но взгляд его блуждал выше, будто он уже присматривался к незнакомым звездным россыпям, запоминая их.- Ничего, доктор, у меня крепкие нервы. Начинайте!Через полчаса, когда пациент очнулся, аналитик протянул ему пачку твердых, но очень тонких карточек.- Здесь только снимки неба, ничего такого... сами понимаете! - сказал он.- Спасибо, доктор,- отозвался пациент,- мне и нужно только небо - небо, которое со всех сторон! А об остальном не беспокойтесь, я и так помню все до последнего штришка, попробовали бы вы на моем месте забыть это!Аналитик подошел к окну. Поднял штору.- Я не хотел бы оказаться на вашем месте,- еле слышно прошептал он.Но никто ему не ответил, никто его не услышал. Пациента уже не было в Мнемоцентре.