Есть у вас лучшие идеи? И вообще, зачем вы сюда явились?
– Вот это разговор! – восхищенно улыбнулся Талботт. – По самой сути дела у меня нет никаких предложений. Но я посчитал, что мне надо здесь
появиться. Как я представляю себе ситуацию? Раз они хотят с вашей помощью арестовать меня за убийство, значит, вы, естественно, захотите
поглядеть на меня, задать мне какие нибудь вопросы. Посему я перед вами.
– С заявлением о невиновности, разумеется… Арчи, кресло для мистера Талботта.
– Ну, конечно, – согласился он, поблагодарив меня улыбкой за кресло. – Иначе у вас не было бы работы. Валяйте, – и тут он покраснел. – Учитывая
обстоятельства, мне не следовало так говорить: валяйте.
– Вы могли бы сказать: кройте, – игриво заметил Вейн Саффорд с тыла.
– Помолчите, Саффорд, – одернула его Одри Руни.
– Позвольте мне, – вмешался Бродайк, но Вулф его оборвал:
– Нет. Мистер Талботт жаждет вопроса, – он уставился на жаждущего. – Они все считают, что действия полиции глупы и неэффективны. Вы с этим
согласны, мистер Талботт?
Вик мгновенье поразмышлял, потом кивнул:
– В целом, да.
– Почему?
– Видите ли, они в тупике. Им подавай улики, но слишком много улик тоже плохо: следы на тропинке или в зарослях не выводят их на убийцу. Тогда
они шарахаются в другую сторону, им подавай мотивы – и тут перед ними человек с наилучшими мотивами на свете, – Талботт погладил свой галстук, –
то есть я. Но затем они выясняют, что я не мог этого сделать, потому что находился в другом месте. Имея алиби…
– Липовое! – это Вейн Саффорд.
– Заготовленное! – это Бродайк.
– Тупицы! – это Поул. – Если бы они эту девочку из коммутатора…
– Прошу! – заткнул их Вулф. – Продолжайте, мистер Талботт. Итак, ваше алиби… Но сперва, что это такое – лучший мотив в мире?
Вик удивился:
– Да ведь об этом писали и писали…
– Знаю. Но на что мне журналистские гипотезы, вы то сами в наличии. Разумеется, если для вас не болезненна сама тема.
Талботт улыбнулся не без горечи:
– Может, прежде была. Но за прошлую неделю меня от этого излечили. Десятки миллионов прочитали, что я по уши влюблен в Дороти Кейс – с разными
вариациями. Ладно, это так. Хотите запечатлеть мои признания на фото? – Он повернулся к своей невесте. – Я люблю тебя, Дороти. Глубоко, безумно,
всем сердцем. – Он возвратился к Вулфу. – Вот вам мотив.
– Вик, милый, – Дороти адресовалась к его профилю. – Ты полный дурак – и полное очарованье. Я так рада, что у тебя хорошее алиби.
– Вы доказываете любовь тем, что убиваете престарелого родителя… – сухо заметил Вулф. – Это так?
– С некой точки зрения – так, – согласился Талботт. – Вот что за ситуация сложилась: Зигмунд Кейс – самый знаменитый, самый преуспевающий мастер
промышленного дизайна в Америке и…
– Чуть! – вспылил Бродайк, даже не испросив слова.
– Случается и так, – улыбнулся Талботт, будто вынося проблему на рассмотрение собравшихся, – случается и так, что ревнивый мужчина рвет и мечет
пуще любой ревнивой женщины. Вам, без сомнения, известно, что мистер Бродайк сам занимается промышленным дизайном – более того, практически он
то и придумал эту профессию. Немногие предприниматели рисковали запускать новый образец – парохода, поезда, самолета, будильника, чего угодно,
не получив консультацию у Бродайка, пока я не перехватил инициативу в пользу Зигмунда Кейса.