Все они накренились в одну сторону. Несколько крупных деревьев рухнуло, выворотив корявыми корнями пласты глинистой почвы. От прекрасных голубых сосен, окутывавших своими кронами гребень острова, остался лишь пепел и дымящие головешки. За поляной, где работали эти двое, расползалось глянцевое пятно оплавленного грунта с широкой, но неглубокой впадиной посередине; от усыпанной черными хлопьями воды поднимался столб горячего пара.
Один только звон топора нарушал знойную тишину берега; казалось, природа оцепенела от совершенного здесь злодеяния. По одну сторону, позади центрального гребня и заболоченной бухточки, пролегали невысокие черные утесы старой береговой линии, а вдоль края мира тянулась узкая полоса сухого кустарника; по другую, за мелководьем уснувшего залива, раскинулись до самого берега Великой Реки топкие заросли пожелтевшей осоки. Стояла полуденная жара.
Худенький юноша обрубил последний сучок с соснового ствола, устало распрямил спину и снова взглянул на небо.
- Не понимаю, зачем очищать бревна, - проворчал он. - Все равно мы их сожжем. Видно, Тибор, ты просто любишь вкалывать, вот и ищешь себе работу.
- Погребальный костер нужно складывать аккуратно, маленький господин, назидательно произнес Тибор в такт ритмичным ударам топора. - Нельзя, чтобы он развалился, когда начнет гореть, так что сучья следует обрубить.
- Надо бросать все и уходить, - возразил его тощий напарник. - Флайер может вернуться в любую минуту. И, пожалуйста, называй меня Пандарас, я ни для кого не господин.
- Фалерус заслужил достойные похороны, он был добрым человеком. Когда "Соболь" заходил в порт, он всегда покупал мне припасы для курева.
- Тамора тоже была хорошим другом, - резко ответил Пандарас, - а я похоронил ее обгоревшие кости и рукоятку меча под простым камнем. У нас нет времени на все эти церемонии. Флайер может вернуться, и чем скорее мы отправимся на поиски моего господина, тем лучше.
- Его тоже могли убить, - заметил Тибор, отступил на шаг и изо всей силы ударил по стволу сосны выше надруба.
Дерево наклонилось. Тибор ударил еще раз, раздался треск, шум цепляющихся ветвей, и дерево рухнуло к его ногам.
- Он жив, - упрямо заявил Пандарас и дотронулся до браслета у себя на руке. - Он специально оставил этот амулет, чтобы я знал: он жив. Элифас заманил его в засаду, но он жив. Он потому и отдал мне эту монету и свой томик Пуран, что подозревал Элифаса в предательстве. Тамора часто предупреждала, что так и будет. Когда я нашел амулет, то поклялся - и сейчас клянусь, - я найду своего господина, даже если мне придется дойти до самого конца Великой Реки.
Тибор вынул обрывок кукурузного листа, вытащил из-за пояса пластиковый кисет, достал из него щепотку грубого табака и стал сворачивать самокрутку.
- Лучше бы мы не спускались к оракулу, маленький господин. Я в них разбираюсь и вот что тебе скажу: там властвует зло.
- Ты имеешь в виду, что Элифас заманил туда моего господина? Если бы мы не прошли по их следам, мы так и не знали бы, что там случилось. К счастью, я умею читать следы, как книгу. Внутри оракула была драка, кого-то ранили, и он убежал. Скорее всего Элифас пытался напасть на Тамору сзади, но ей удалось отразить удар. Она его ранила и бросилась за ним в погоню, и вот тут-то ее убили. Очевидно, это был кто-то с флайера: у Элифаса не было энергопистолета, иначе он воспользовался бы им раньше, без всякой засады.
Однако бедную Тамору убили именно из энергопистолета.
Выстрел расплавил лестницу в скале. Йаме тоже им пригрозили.
Пока Пандарас говорил, Тибор подошел к костру, прикурил самокрутку от кончика горящей ветки, швырнул ветку обратно в костер, затянулся и выдохнул струю дыма.
- Мы найдем "Соболь", - упрямо сказал он.