Пол-лица мужчины было замотано марлей, будто бы залитой арбузным соком.
- Семен Семенович, огнестрельное, - сказал мальчик женским голосом и при ближайшем рассмотрении действительно оказался женщиной. - Из "Айсберга", мелкой дробью...
- Ф-ф... - через уголок рта выдохнул окулист. Ну, солнышко, где ж ты их находишь-то все время?
- А я виновата? Счастье мне такое: как ни вызов, так глаз. Я бы и рада аппендициты в первую городскую возить: милое дело... - Приговаривая, докторша-мальчик быстро разоблачала мужика. - Диспетчера с меня и то смеются...
- Да уж, - окулист повернулся к медсестре: Клава, труби рентген... - Он отогнул край повязки, заглянул. - И операционную тоже труби.
- Я поехала? - Докторша уже приплясывала у двери.
- И не возвращайся! Да, солнышко, вот девочку захвати с собой. - Окулист кивнул на Саню. - Если по дороге, конечно.
- До центра довезу, - сказала пляшущая докторша.
- Ой, конечно. Спасибо вам. - Саня кивнула окулисту.
- Шампанского не пить, - напомнил он вслед. В переходе навстречу Алексею прошли двое: стратиг Рогдай Анемподист, маленький лысый толстячок, всегда шагающий пузом вперед и с мечами врастопырку;
на тех, кто его не знал, он производил комическое впечатление, но был опытен, умен, смел и беспощаден, - и потаинник Юно Януар, с которым Алексей беседовал только однажды, и та беседа до сих пор горчила в памяти. Кажется, Януар хотел что-то сказать Алексею, на миг приостановился, но передумал.
- Ну как? - спросил Кузьма Васильевич, вставая навстречу. - Отпустили?
- Отпустили, - улыбнулась Саня. - Да вот - от этих капель все прошло... только свет теперь такой яркий...
- Светобоязнь еще день-другой продержится, сказала, оборачиваясь, докторша со "скорой". Пойдемте-пойдемте скорее, у нас сегодня только шесть машин, а вызовов...
- Девушка, а какого-нибудь валидола у вас не найдется? - с неловкостью в голосе попросил Кузьма Васильевич. - Что-то я переволновался, наверное...
- Найдется! - радостно отозвалась докторша. Разве что валидол и найдется! Нич-чего больше не осталось. Святая вода да валидол. Так и лечим. А?
Не слишком прислушиваясь к разговору, Саня прикрыла глаза. Да, было уже почти хорошо. Огненная запятая поблекла, и было ясно, что скоро она исчезнет совсем. Но там, где заканчивался ее длинный хвостик, тусклым золотом светилось крошечное пятнышко: будто бы монетка, увиденная метров с пяти. Саня, чуть усмехаясь над собой, попыталась посмотреть на пятнышко, и пятнышко, разумеется, тут же отпрыгнуло в сторону. После всего, что произошло, ей было весело. А вот военрук...
- Кузьма Васильевич, вам очень плохо?
- Нет... обыкновенное дело. Пройдет. Который раз уже. Пройдет. Само пройдет. Дебекку не позову, нет...
Кто такая Дебекка, Саня не знала.
Эта машина была совсем новенькая, "Газель", и пахло в ней еще как в новенькой машине: обивкой. Но в углу салона свалены были комом окровавленные простыни, и пятна на полу еще не подсохли.
- Работенка у врачей, - сказал Кузьма Васильевич, усаживаясь на откидной стульчик и расстегивая воротник. - Что твой фронт...
- Вы разве на фронте были? - удивилась Саня.
- В Венгрии я был, - сказал Кузьма Васильевич. - А там, которые фронтовики, говорили: пострашнее... Да ладно: было и быльем поросло. Не стоит это...
- Может, теперь в другую больницу? - предложила Саня. - Если болит...
- После праздников в госпиталь схожу, - сказал Кузьма Васильевич, - у меня там племянница работает. Да уже все, отпустило... - Он глубоко вздохнул. - Да, отпустило. Легко мы с тобой сегодня отделываемся. Тьфу-тьфу, не сглазить...
В казарме стражи было тепло, но не жарко. Кастелян провел Алексея в келью, показал койку, сказал: твоя. Алексей сел, нагнулся, чтобы стянуть сапоги, - и понял, что распрямиться не успеет...