Он заметил входящего Рвача, приподнялся на локте, приветственно махнул рукой и беззвучно завалился обратно на пол: Платок, который он повязывал поверх отсутствующего глаза, сбился, и из-под него зияла пустая глазница с впалыми веками. Рвачу показалось, что пустота, темнеющая вместо глаза, уставилась прямо на него. Это ему не понравилось. Он вообще недолюбливал Лолла-Воссики. Гаррисон обожал окружать себя грязными, опустившимися существами - наверное, сравнивая себя с ними, он выглядит благородным, замечательным человеком, - но сам Рвач не любил встречаться взглядом с этими жалкими представителями человеческой расы. Ну почему Лолла-Воссики еще не сдох?
Собравшись было дернуть за дверную ручку, Рвач поднял глаза и вдруг увидел перед собой еще одного краснокожего. Самое смешное, он сперва принял его за каким-то образом поднявшегося на ноги Лолла-Воссики настолько похожи были эти дикари. Правда, у этого Лолла-Воссики оба глаза были целы, и держался он весьма трезво. Краснокожий, должно быть, был добрых шесть футов ростом от пят до скальпа; голова гладко выбрита, за исключением хвостика на затылке; на одежде ни пятнышка. Прислонившись к стене, он ждал. И стоял _прямо_, как солдат по команде "смирно", не обращая на Рвача никакого внимания. Взгляд его был устремлен в пространство. Но Рвач сразу понял, что этот парень видит _все и вся_, пусть даже зрачки его не двигаются. Давненько Рвач не встречал краснокожего, который бы выглядел так, как этот. Дикарь был сам лед.
Опасен, очень опасен, неужели Гаррисон стал настолько небрежен, что позволил подобному краснокожему обретаться в центре штаба? Похоже, этот обладающий королевскими манерами дикарь своими могучими руками без труда согнет лук, вытесанный из шестилетнего дуба. От вида Лолла-Воссики Рвача затошнило. Но этот краснокожий, как две капли воды походивший на Лолла-Воссики, был его полной противоположностью. При виде его Рвачу мигом расхотелось блевать, наоборот, он взбесился - своей гордостью и достоинством дикарь мог состязаться с белым человеком. Куда там, белый человек по сравнению с ним ничтожество. Именно так краснокожий и выглядел - будто, по его мнению, он намного выше каких-то там бледнолицых.
Рвач вдруг понял, что так и не потянул за ручку двери. Застыв на месте, он таращился на краснокожего. Давно ли он так стоит? Нельзя показывать людям, что один вид этого дикаря смутил его. Рвач дернул дверь на себя и шагнул за порог.
Но заводить разговор о краснокожем он не стал - зачем? Ничего хорошего не выйдет, если Гаррисон узнает, что какой-то гордец шони испугал и разозлил Рвача. Губернатор Билл восседал за большим старым столом, как Господь на своем троне, и Рвач осознал, что порядок вещей в крепости несколько поменялся. Не то чтобы форт разросся - во много раз возросло тщеславие Билла Гаррисона. Так что если Рвач хочет извлечь из местной торговли хоть какую-нибудь прибыль, он должен опустить губернатора Билла на ступеньку-другую, чтобы общаться с ним на равных, а не как торговец с губернатором.
- Видел твои пушки, - начал Рвач, даже не позаботившись поздороваться. - На кого артиллерию готовишь? На французов из Детройта, на испанцев из Флориды или на краснокожих?
- Какая разница, кто покупает скальпы? Снимают-то их краснокожие, ответствовал Гаррисон. - Присаживайся, Рвач, расслабься. При закрытых дверях церемоний можно не разводить.
О да, губернатор Билл обожал играть в игры, настоящий политик. Заставь человека почувствовать, что делаешь ему огромное одолжение, позволяя сидеть в своем присутствии, а прежде чем обчистить его карманы, издевайся над ним, чтобы он не ощутил себя настоящим подонком. "Что ж, - подумал Рвач, - у меня тоже имеются кое-какие игрушки. Посмотрим, кто кого".