Ей казалось – это безразлично, все равно ее механическая скотинка симметрична, как Тяни‑Толкай. А теперь выходило, что – нет, и стало понятно, почему все наличные кибер‑механики спасовали перед полным ремонтом, – ведь и человеческий мозг разделить вдесятеро легче, чем объединить в одно целое.
Вот и получилось два достаточно своеобразных существа, их которых одно было карикатурой на физика, а другое – на лирика. Ничего не оставалось, как прозвать их «левым» и «правым». Само собой напрашивающееся «Полупегас» сильно смахивало на «полудурка», но Варвара не возражала – останки ее любимого робота после разделения отнюдь не повысили своего интеллекта, скорее, к бесконечному сожалению, – обратное…
– Я тебя спросила, где ты подслушал про Матадор, – раздраженно повторила девушка. – Ты что, забыл, что робот обязан отвечать на вопросы человека?
– Никчемный вопрос, занимая определенный интервал времени, достойный лучшего применения, наносит спрашивающему минимальный вред. Ответ на такой вопрос также занимает время и таким образом вред удваивается. Оставление вопроса, не ведущего к получению ценной информации, без ответа является оптимальным вариантом по сравнению со слепым следованием правилу подчиненности. – Робот вещал голосом эталонного зануды.
– А то, что твои скрипучие сентенции меня раздражают, – такой вред ты не учитываешь?
– Человек способен волевым усилием преодолеть легкое раздражение, вызванное незначительным фактором. Если же он не в силах этого сделать, он сам или находящийся в его распоряжении робот должны воспользоваться фармакологическим препаратом средней степени воздействия. Рекомендую десять капель седуксенции на ромашковом настое. – Он развернулся и двинулся к не снятой еще со стены походной аптечке.
– Можешь вылить их себе за шиворот, – фыркнула Варвара.
– И – на Матадор… – едва слышно пробормотал Полупегас. Девушка заложила руки за спину и почти минуту глядела на робота, покачиваясь с носков на пятки. Разобрать и запаковать, как Пегги? Бросить здесь? Отправить на Большую Землю для капитального ремонта? Подарить Голубому отряду?
Она не знала, что с ним делать, потому что перестала понимать, что это за существо и как она к нему относится.
– Ну вот скажи мне, зачем ты промямлил эту несуразицу, насчет Матадора? Она что, несет в себе ценную информацию? Или ты думаешь, что тебе можно то, что нельзя мне? Ну, отвечай, когда спрашивают!
Полупегас вдруг подогнул опорные щупальца, бесшумно опустился на пол и уткнулся мордой в лоток.
– Не знаю… – еще тише проговорил он. – Не могу в себе разобраться. Мне словно чего‑то не хватает… Тоскливо.
Элитные роботы снабжены эмоциональными модуляторами – голос его как будто проходил сквозь бархатную тряпочку, намоченную слезами. И Варваре стало ясно, что никуда она его не отдаст и уж ни в каком случае не бросит. И в том, что произошло с ее верным Пегасом, было что‑то осеннее, словно палые листья не выбросили на помойку, а поставили в кувшин с водой – пусть еще несколько дней поживут…
Она вздохнула и поглядела на часы – до истечения отведенного ей срока оставалось восемь минут. Как раз чтобы явиться на метеовышку с достоинством и не запыхавшись. Она каждый раз об этом мечтала, но все не получалось…
– Ты полежи здесь, соберись с мыслями, – велела она Полупегасу. – Придет Ригведас – помоги ему, но с ним не уезжай. Меня дождись.
Она поправила волосы, пожалев, что не забрала у Кони подаренного зеркала, но тут же рассердилась на себя, тряхнула гривой, так что волосы стали дыбом, и вылетела из лаборатории, бормоча себе под нос: «Полюбите нас черненькими, а уж беленькими нас всяк полюбит…»
И столкнулась на пороге с Теймуразовой красой ненаглядной.