Ельцин в школе рассказывал недавно детям, что он каждую весну сажает на даче пять мешков картошки, а осенью выкапывает все те же пять мешков, и они всю зиму эту картошку всей семьей едят; хотя, может быть, на Урале картошка именно так и растет - Север!], а Раиса Максимовна закручивала варенье и собирала помидоры, когда в Форос позвонил Билл Клинтон и сообщил о столичном мятеже. "Марки при вас?" - как бы между прочим поинтересовался Клинтон. "У меня", - признался ошарашенный вестью Горбачев. "Вот и хорошо, - успокоенно сказал Клинтон. - Пока марки у вас, заговорщики на решительные шаги не пойдут" [М.Горбачев не знал тогда еще, что после этого своего звонка Клинтон позвонил в Москву Б.Ельцину и сказал, что Старгородская коллекция у Горбачева в Форосе; двуличность в политике обычное дело, Горбачев и сам нередко использовал подобные приемы].
События в Москве меж тем достигли кульминации. Видно было, что заговорщики никогда не читали работы В.И.Ленина "Государство и революция". В противном случае введенные в город войска не стали бы занимать отделения и киоски "Союзпечати", а были бы направлены на более важные объекты.
Воспользовавшись тактической неграмотностью заговорщиков, соратник Б.Ельцина, внук небезызвестного коммунара и детского писателя, изрядно раздобревший на гонорарах за дедушкины книги, Егор Гайдар и дважды геройски сбитый над Афганистаном А.Руцкой организовали лавочников, завезли к "Белому дому", ставшему резиденцией набирающего силы Президента России [Им, конечно, стал обиженный Б.Ельцин. Сколько президентов породила горбачевская инициатива! "Удивительная страна, - посетовал как-то посол Бурундии в России Гамхам Эбукан. - Куда ни плюнешь, и президента попадешь, хотя бы строительной фирмы". Думается, что это преувеличение. Да и кто бы позволил иностранцу, пусть даже и послу, безнаказанно оплевывать президентов наших строительных и торговых фирм!], фантастическое количество спиртного, на которое немедленно клюнули люмпен-пролетарии и неустойчивая часть интеллигенции, которым марки были до лампочки, о чем свидетельствовали обклеенные марками бронетранспортеры. Беспечное обращение с боевой техникой привело к человеческим жертвам - не сориентировавшись в ситуации, водитель одного из бронетранспортеров задавил трех защитников свободного маркопечатания, и заговорщики, побледневшие от вида крови, поняли, что они проиграли.
Спецрейсом они полетели в Форос. "Отдай марки! - просили Янаев и Варенников. - Не нас, Союз пожалей!" Легенда гласит, что Горбачев гордо ответил: "Мудаки! А марки мои и нечего на них хавало разевать!" [возможно, что это преувеличение; однако недавно в прессе проскочила информация, что на заседаниях Политбюро как бывший комбайнер он и матом не брезговал!].
Тогда ему казалось, что он герой, форосский узник, которого радостно встретят у входа в Кремль. Святая простота!
Трезво к тому времени глядящий на вещи, а тем более на власть, Б.Ельцин осознал, что более благоприятного случая отомстить обидчику у него не будет. Еще в аэропорту, не говоря ни слова, он протянул М.Горбачеву правую руку ладонью вверх. На предложение рукопожатия это похоже не было. Михаил Сергеевич посмотрел на Раису Максимовну, та вздохнула и так выразительно пожала худенькими плечами, что Горбачев понял: марки придется отдать.
Завладев Старгородской коллекцией, Б.Ельцин объявил свободу маркопечатания и посоветовал регионам печатать марок столько, сколько филателисты осилят. Сам же приступил к печатанию знаменитой "пирамидной" серии, за которую филателисты страны, да и не только они одни, а все население России, отдали свои сбережения.
К тому времени Б.Ельцин был уже известен в Европе как большой российский марколюб. Германские филателисты единодушно признали его лучшим филателистом года.